Все флаги в гости нам? Не надо!

«Мы туристов в городе очень любим,- заявил на брифинге вице-губернатор Евгений Елин, — но в этом году к нам на праздник лучше не приезжать». Причина у этой печальной питерской негостеприимности одна, но всеобщая для всей планеты — коронавирус.

А еще через несколько дней губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов сообщил о приближающейся «красной черте». Огромный мегаполис стоит на пороге полномасштабного локдауна — закрытия всего и вся. Возможность принимать новых тяжелых больных после Нового года может попросту обнулиться. Если это случится, то воспоследует крушение плановой медицинской помощи, перевод всех клиник на инфекционный режим. Так коронавирус, не довольствуясь собственной «добычей», готов нести страдания и смерть людям, страдающим от других болезней.

Возникшая «напряженка» и усилия властей вызывают разную реакцию горожан. Читая в интернете, как ругаются (часто матом) на нынешние власти пассионарные обитатели нашей культурной столицы, я иногда ловлю себя на мысли, что все лучше понимаю, почему Санкт-Петербург нередко называют самым европейским городом России.

Как ни странно, сегодня, в период настигшей мир пандемии, это получает подтверждение. В просвещенной Европе в средние века (да и сегодня, судя по телерепортажам), было принято «приписывать королям и правителям урожай и неурожай». Одна из саг древней Швеции повествует, что, собравшись в Уппсале, «хевдинги держали совет и решили, что неурожай мог случиться из-за Домальди, их короля, и что они должны принести его в жертву ради урожая. И они пошли к нему, и убили его, и окрасили его кровью жертвенные камни». В наше время до этих крайностей дело, конечно, не дойдет, но манеры и обычаи поведения по-европейски свободных граждан древности и современности во многом совпадают.

В России чувство свободы и чувство осмотрительной и ответственной безопасности часто не пересекаются. Это одна из черт нашего национального характера. Помнится, в университетские годы, выслушав в очередной раз филиппики западных стажеров об отсутствии свободы в нашем отечестве, я смиренно спрашивал их: «А, правда, что у вас улицу на красный свет не переходят?» Ответ всегда был утвердительным, и тогда я сообщал им: «А у нас — переходят, потому, что личную свободу мы ценим выше жизни!». Многих это ставило в тупик и погружало в размышления о загадочной русской душе.

Думаю, что подобная особенность нашего менталитета успешно сохраняется в социальной жизни до сих пор, о чем свидетельствуют молодежные оргии типа «Питеру — баста!» или возникшее в Питере буквально в последние дни «барское» (от слова «бар», а не «барин») движение «Карта сопротивления», к которому присоединились уже больше сотни баров и ресторанов города, желающих функционировать, несмотря ни на что.

Заразительный (в буквальном смысле!) питерский концерт Басты был безбашенной и бесшабашной молодежной гулянкой, ошибкой организаторов и недосмотром властей. А вот движение «пивнюков», прямо противопоставляющих себя городской власти и готовых ради пьяной прибыли жертвовать здоровьем горожан, вещь более серьезная. Не моя задача давать оценку этой бизнес-политической инициативе. Это задача для здравого смысла жителей и властей северной столицы.