Письма из Ленинграда

18 сентября 1941 г.

Милые и Дорогие мои Катюша и Миша! Шлем вам из Ленинграда привет и крепко целуем. Пока все живы и здоровы. Защищаем как можем и умеем свой любимый и родной город, вместе со своей доблестной Красной Армией, помогаем чем можем.

Дети здоровы, но как нарочно, появились у них такие аппетиты, что не знаем чем и кормить их.

Вчера 17-го сентября к нам в квартиру вселили 7 человек беженцев, да к тому же у них 4-ро детей, что у нас делается не можешь себе представить, гам и крик. Но ничего не поделаешь. Письма, верно, идут долго, но все-же будем ждать.

Как здоровье, береги себя. Целую крепко, любящая мама.

От Коли нет вестей.

27 III 42 года

Милая и дорогая Кис! Писать очень трудно, тяжело, горько, но надо написать всю правду вам. Знайте, как нам тяжело и ужасно сейчас!

21-го марта после трех недель болезни, «голодного поноса», умерла наша дорогая милая ненаглядная мамочка. Скончалась она очень тихо, но до этого очень бурно и тяжело болела. Это у нас сейчас самая опасная и повальная болезнь. Ленинградцы мрут как мухи от этого поноса.

Вместе с мамочкой умерли за три дня раньше Мишутка, а в тот же день в 3 часа дня Федя. Так что у меня теперь осталось трое, но двое из них, Надя и Леша, лежат тоже с поносом. Верно и их участь такая же, как и мамина. Они очень плохи и слабы, а поддержать нечем, сами знаете какое сейчас положение. Да еще я 5 месяц не получаю пенсию...

Ах, Кис, так скучно, так тяжело без мамы. С ней я все потеряла, я теперь одна сирота никому ненужная, плачу день и ночь, сама вся распухла, ноги, что бочки, лицо заплыло, все почки у меня оказались больные и все это на почве голодовки...

Маму держали и тянули пока были силы... Вчера мы ее похоронили, но, родная Кис, не отдельно, как это делалось у нас раньше, а в братскую могилу...

Кис, я думаю, не осудите нас с Женей и поймете как нам все это тяжело... все, все, что можно было сделать для мамы, мы сделали, но голод все же сломил ее силы и организм. Не знаю, что будет с нами, останемся ли мы живы или нет, но Кис, жизнь у нас ужасная такая, как никогда не было. Живем без воды, без света, без дров, почти голодные и каждый день обстрелы. В общем, красота.

Ребята верно все мои перемрут, и я тоже верно умру. Вот дойдет опухоль до сердца и конец мне верно...

Ленинград 19^е ноября 1941 г.

Здравствуй милая моя и дорогая сестренка

Настенька вот уже больше месяца мы не получали от тебя никаких известий

Настя нахожусь на работе и вот надумала тебе написать так как очень трудно, сейчас Ленинград переживает особенно трудный период Настя, больше 3^х месяцев идут бои под нашим городом Мы находимся в осажденном городе, эти изверги рода человеческого хотят заморить голодом наш город...

Настя... что стало с нами от меня осталась только половина, а что с мамой я боюсь тебе писать, правда считаем за счастье, что есть еще здоровья немного.

Без конца тревоги и артиллерийские обстрелы, стреляют, куда попало не разбирая и не считаясь ни с чем жилой дом или больница или военный объект им это безразлично только бы больше паники жертв и недовольства в народе вот чего они хотят. Так же и при бомбежке тоже самое где не посмотришь разрушены только жилые дома и мостовые.

7 июня 1943

Здравствуй Феликс.

Дорогой мальчик, мы рады и гордимся тобой.

Книг у нас очень много, знакомых нет, а, стало быть, и ходить не к кому.

Желаем хорошо учиться в школе, так же любить нас как своих родных и близких.

Привет маме передай. Скоро выходим из госпиталя и пойдем громить коричневую чуму-немчуру.

С приветом детка.

Бойцы 8 палаты.

Ленинград - 22, Песочная ул. д. 2, кв. 89

Прядехиным.

Здравствуйте родные! Передаю вам привет и весточку с медсестрой о том, что я нахожусь в госпитале на ул. Герцена, Дом культуры связи.

Я чудом остался жив, ведь я был на поле смерти, Невском пятачке. После контузии отошел, а ноги болят, часть пальцев на левой ноге отвалилась после обморожения, и еще прихватила дистрофия.

Я вам пишу, а сам вижу своих погибших товарищей, сгоревшую, пронизанную металлом и все время обагренную кровью землю.

Думаю, что скоро окрепну и снова пойду бить фашистское зверье.

Приходите в госпиталь. До встречи. Крепко целую. Алексей.

22.03.42 г.

Добрый день, а может вечер, сестра Надя и племянница Люба. Спешу написать вам ответ на ваше письмо, которое я получил 7-го в 1 ч. ночи.

Надя, я вам на первое письмо ответ давал, и в котором еще называл тебя дурой, и еще пишу тоже второе. Надя, нащет эвакуации я тебе советую уезжать куда зовут, то есь в г. Молотовск. А в Калининец сами последний доедают, да и подальше от етой бойни и на свежий. Овощи поправят твое здоровье...

Теперь нащет вещей о коих и всей мелочи что там есь. Нужно здать коменданту по описи и копию прислать мне. Он должен принять в клодовую, или пускай в комноте, но обезателно по акту. Так, чтобы я мок востребовать. И ето все нужно делать побыстрее и вакуироватса вам.

Нащет того, чтобы ко мне приехать, ето дело ничего не выйдет. Нащет того, чтобы я приехал, ето будет в конце июня или в начале июля.

Теперь пришлите мне свои фото карточки. У меня Любина была, но один взял мой противогаз и не возвратился и сам.

Надя, пиши кто у нас живет в колидоре и что новинкого в доме, и где работаеш и зароботок.

Надя, еще рас напоминаю, что ето делать нужно быстро и копию пришли мне. И твою, и Любину фото. А письма пиши чаще, и з дороги пишите не одно письмо, и с нового места жителства сразу.

Высылаю вам второе удостоверение о том, что я служу, и случае что будет тармазить при здачи вещей и опечатке комноты - предявлять будеш его.

Вот и все, что я хотел написать. Жду от вас писем.

Остаюсь жив и здоров, вам того желаю. Поцелуй племянницу за меня.

7/VI 1942 г. Захаров

22/Х 41 года

Здравствуй дорогая жена и дочурка!

Шлю Вам пламенный привет из города Ленинграда и, во-вторых, спасибо за твое письмо, которое получили I/I с/г.

Мы с мамой покамест живы и здоровы, я работаю по старому, мама сидит дома. 18/IX с/г. я тебе отправил 300 рублей денег по телеграфу и на днях еще отправлю 300 рублей.

Ты очень безпокоишься об нас, не надо падать духом и себя убивать, береги свое и дочурочкино здоровье.

Мне работа очень много и сильно занят.

Целую тебя и дочурку, на скором свидания.

Муж и отец.

Альфред.

Ленинград 3/II 43 г.

Здравствуйте мои дорогие дочурки Тамусик и Ирочка!

Тамусик, получила от Фреди письмо с большой радостью, он получил повышение и теперь он майор, да еще с медалью за его боевые успехи.

Я очень рада, только бы скорей все кончилось и нам встретится внов. Ни от Гари и Юры нет нечего, так что и не могу никак выкинут из головы, что моих мальчиков нет. Но я еще все-таки надеюсь, что, может быть, и живы. Буду ждат конца войны, она все скажет.

Тамусик, я была в больнице, и Миша поднял целую суматоху, что я пропала. Ты не волнуйся, я жива, только, правда, очень слаба.

Но это все нечего. Ты не повериш, что у нас большенство таких уродов и их называют дистрофики. Но мы не обижаемся, может быть скоро все поправится.

Ты, наверное, не повериш, как ленинградцы довольны, что наше войско так быстро сделали наступление и прорвали блокаду, и по всему фронту гада погнали на свое место на запад.

Сейчас я питаюсь в диет-столовой, кормят очень хорошо. Например, завтрак: масло 10 гр., шоколада 25 гр., каши различные 200 гр., белого хлеба 150 гр. и сыр или кетовая икра 20 гр. Обед из 3-х блюд хороший, суп или с маслом или с консервами, то запеканка с мясом, консервы или яички, в середине компот и хлеба 200 гр. черного. Ужин: какая либа каша, тоже 200 гр. и конфект от 25 гр. до 45 гр. И, конечно, чай или кофе.

Я очень довольна, что так, хотя и мало еще для нас, но зато очень вкусно готовят. Да ко всему этому мне помогает дядя Миша, боится, чтобы я не умерла. Но я думаю, что буду жить.

Ну что еще тебе написать, кажется, все. Не скучай, наверное скоро увидемся. На 6/II видела вас во сне и очень плакала. Как раз пришла с ноги, и уснула. Даже когда проснулас, то было все лицо мокрое - вот до чего я соскучила о вас всех.

Ну, пока, будь здорова, досвидания, остаюсь ваша мама и бабулька.

Шлю 4 пакета краски и пиши чаще как ты получаеш письма. Привет от дяди Миши и крестного Ирочки, а от меня поцелуй крепко крепко, ее бабуска.

Еще посылаю иголку швейную.

Январь 1942

Папочка, я сейчас только от завхоза. Он согласился дать школьную лошадь, а возчик после долгих усилий с моей стороны, просьб и мольб, согласился тебя свезти, и к 12 часам за 40 руб. денег и 200 гр. хлеба лошадь будет у больницы.

Поедет с тобой и Фейчин. Мы с ним разделим деньги и хлеб пополам (он заплатит 20 р. и 100 гр. хлеба, и я 20 р. и 100 гр. хлеба).

Напиши ответ - будешь ли ты к 12 готов и в приемном покое.

Жду ответ.

Люб. тебя, Шура.

Получил ли хлеб?

Ты просись выписаться. Скажи, что тебя в стационар повезет подвода.

23-III-42 год

Здравствуй, дорогая мама.

Мамочка, будь настолько любезна, принеси мне кашки и киселька, а если можешь, блинов побольше, а если не затруднит, немножко хлебца и еще что нибудь.

Обязательно.

Мама, чувствую себя я слабо, болят зубы, шатаются, десны белые, доктор говорит, что цинга.

Сейчас дают полоскания, хвойную воду. Вобще ослаб сильно, частые головные боли, температура утром 35,5, а вечером 37,5.

Если только еще буду себя так чувствовать дальше плохо, то попрошусь у доктора или в госпиталь, или в 4-ю роту, вернее в роту снаб.

За сахар Гите передай большое спасибо.

И тебе за все тоже спасибо.

Мама, еще напоминаю тебе, покажи Гитиному папе часы, пускай он их починит если можно, а если нет, то принеси их мне.

Не забудь сходить к Выборнову.

Ну, целую крепко, твой сын Вовка.

Поддержи меня немного, а то я сильно ослаб.

Целую и жду, твой Вовка

Привет с фронта. 24.11.41

Здравствуй дорогая сестра Лена, дядя Федя и Женичка! Шлю вам свой красноармейский привет и много наилучших пожеланий вам на трудовом фронте.

Письмо я ваше получил от 20.11.41, за которое очень благодарен и очень рад, что все живы и здоровы.

Я пока жив и здоров, нахожусь сейчас на отдыхе, я вам писал еще в предыдущих письмах. Но на днях идем на боевую позицию выполнять свой долг перед родиной, а также перед всеми родными. Будем опять истреблять белофиннов, а особенно этих проклятых кукушек, про которых нам рассказывал Николай в финскую компанию. До чего же они надоедливые, так что просто жуть. Прогонишь, прочешешь лес, часа 3 помолчат, а потом опять начинают. Ну а теперь мы научились их истреблять, то редко высаживают на елку.

На днях получил письмо от Николая, пишет жив и здоров, находится на старом месте. От Аркадия все не могу получить письма. Как получил 2, а ему написал 4, и все ответа нет.

Ну пока писать нечего, остаюсь жив и здоров, чего и вам желаю.

А насчет того, что, если я женюсь и не буду письма писать, лишь только в том случае, когда меня не будет вовсе на свете.

Жму крепко ваши руки.

Всегда с приветом.

Привет дяде Феде, Женичке, Вовочке, А-дре Федоровне и всем остальным.

Брат Леонид.

Здравствуй Настя.

Шлю привет и самые наилучшие пожелания, а главное здоровья. Сообщаю, что я жив, здоров, поздровляю тебя с праздником и целую несчестно раз.

Настя, я тебе уже писал и кое что просил. Но ты мне даже ничего не пишешь, а я всеже тебе надоедаю и хочу для ясности написать еще.

Мне так нужна бритва, что я и описать не могу. А потому прошу убедительно (коли принимают посылки) прислать мне бритву, ручной фонарик и свою фото-карточку. И еще я просил узнать насчет часов, за сколько их можно купить. И все это нужно зделать как можно скорей.

Вот и все в чем я в настоящий момент нуждаюсь.

Но, а теперь вот моя просьба - как можно чаще писать письма, а то реже меня никто не получает.

Но вот как будто бы и все, передавай привет Тане, Грише, и вообще всем родным и знакомым, кого ты только видиш.

Увидиш Нюру - передай ей привет и большое благодарствие за то, что она помогла тебе в жизни.

Но вот пока все.

Досвидания, остаюсь известный тебе Бецкий.

30/IV 43 г.

7.4.43 №36

Девочка моя родная! Каюсь, во-первых, что с 28.3 не писал тебе, но дело в том, что 2-го числа совсем неожиданно поехал в город, куда добрался только на следующий день. С тех пор верчусь, как белка для того, чтобы кое как наладить дело, ради которого приехал, но так еще ничего путного не добился. Домой прихожу уже когда совсем темно и при температуре +4° ныряю под дюжину покрышек, и таким путем коротаю до утра. Описывать сейчас подробности пребывания нет возможности и потому отложу до возвращения домой. Сейчас же сообщу только узловые новости.

Квартиры, как ни странно, целы, и наша и Татина. Гавриловы в природе существуют, но живут в Совхозе, - собираюсь при наличии возможности навестить их.

Из остальных знакомых видел: Тату с семейством. Завтра или послезавтра она собирается устроить мне даже свидание с Павлом, который все еще в госпитале. У них там страшные строгости и еще неизвестно, удастся ли то. Далее - был у Константина Семеновича Семенова и даже это письмо пишу сидя у него, т.к. дома холодно и нет света. Так что я пристроился в более уютной обстановке. И, наконец, на минутку забегал к Люсе Гордон. Она пока в благополучии и здравии.

Теперь один потрясающий случай должен всеже описать подробно. Представь! По приезде домой застал письмо из Института, датированное еще Декабрем м-цем, где содержалось приглашение зайти для уточнения всяких дел. Сегодня, проезжая мимо, меня вдруг осенило зайти. Сказано - сделано!

Директор ин-та извлек мое дело и по просмотре вдруг заявляет: «Ведь у Вас не сдан только один предмет. Из-за того мы, конечно, вас не будем мучить» ... Он его зачел и далее, к моему великому изумлению, говорит: «Ну теперь, если располагаете временем, - не более 10 минут, я вам вручу диплом». Оказывается, что существует ныне положение, что достаточно законченного теоретического курса.

И вот, действительно, не прошло и 10 мин., как он торжественно произвел эту операцию. В результате - диплом у меня в кармане и ныне я, наконец, самым оригинальным образом - инженер. Ну, не чудеса ли? А ты отчаивалась! …

Даже теперь не знаю куда его и девать. Некому и поручить хранение этой реликвии, т. что придется бросить дома...

Вот, Любимая моя, пока ограничусь этим до более подробного отчета. Сколько еще пробуду здесь, не знаю, но вероятно дня три еще во всяком случае.

Крепко целую, детка моя родная.

Люблю, твой.

Добрый день Лялик!

Как твои успехи, как здоровье, слушаешься ли мамочку, не обижаешь ли Люку?

Вчера получил твое и мамочкино письмо от 5/XI 41 г., остался очень доволен письмом - жду следующего.

Поцелуй за меня мамочку, люби и уважай ее.

Ост. твой папочка.

12/XI 41г.

Ленинград 101, Пет. ст. Б. Пушкарская 67 кв. 23

Рейхерт Леониду Алексеевичу

1-го августа 1942 г.

Родные, милые и дорогие Аличка и Ликочка, стал я чаще получать от вас письма, через день, через два… Последнее письмо от вас я получил сегодня от 18 июля.

Ты просишь написать о Ленинграде. Пожалуйста. Это все такой же милый и хороший город. Правда есть некоторые дома, изранены осколками снарядов и авиабомбами, есть и поврежденные дома. Как, например, Мариинский театр, Эрмитаж, некоторые жилые дома. Недалеко от нашего дома упала бомба...

В общем же город хорошо сохранился. Больше всего страдают стекла. За эти некоторые увечья домов, нам, ленинградцам, город еще дороже. Немцы поплатились под стенами нашего города несколькими стами тысяч убитыми и ранеными. Но этого мало, они еще, еще больше потеряют своих сволочей, чем дольше будут пытаться прорваться в наш город.

Больно, Аличка, смотреть на изуродованный дом, но эта боль заставляет еще крепче сжимать кулаки, еще больше хочется работать. Нам, строителям больнее смотреть на разрушенные дома, чем ленинградцам механикам или врачам, дома это наши дети. Поэтому каждый строитель не может простить фашистским варварам этого зла.

Ленинград такой же чистый, как и раньше. Правда, стало меньше магазинов, меньше стало народу...

Все ленинградцы имеют свои огороды, все удобные для огородов земли заняты. Даже все скверы, скверики, городские сады, все под посевами овощами. Так что эта зима обеспечена полностью овощами. Хуже дело с картошкой. У нас не было семян...

Существенную помощь оказывают трамваи. Если нужно куда небудь передвинуться, то всегда к услугам трамвай. Сейчас нам значительно легче. Все люди выглядят хорошо. Перестали жаловаться на болезни ног. Дистрофиков не видно...

С Ликочкой я совершенно согласен, «что фашистским гадам не видать ни Москвы, ни Ленинграда». Мы - ленинградцы лучше все умрем на защите своего города, чем останемся жить вместе с фашистским отребьем…

Аличка, посылаю тебе 2/два/ пакетика лекарства от головной боли. В каждом пакетике по 3 порошка. Мне эти порошки при головной боли очень помогают.

Кира

Пиши о Ликочке и о себе тоже.

25-го июля послал вам 1000 рублей.

Здравствуйте дорогие родные, шлю привет из золотой Украины. Мы сейчас на Киевском направлении, были под Черниговом, так что проехали всю Украину на своих колесах и повидал, что творит этот немец.

Очень много сел, соженных до тла. Население встречает отлично, с молоком, яйцами, приглашают обедать. В общем разная ерунда, мы в ней не нуждаемся, у нас хватает своего по 1 категории.

Немца никак не догоним, переезжаем с одного направления на другое. В бою были один раз и то только 3 машины. Одна погибла, за то она уничтожила несколько машин и противотанковых пушек, а пехоты без счету. Так что ничего страшного нет.

Очень много здается в плен мадяр и русских, которые служили у немца. Но русских берут силком.

Пока, до свидание, пишите по старому адресу п\ч 95994 «В». Только не знаю, догонят ли они меня. Передавайте привет всем, всем. Писать некогда, все время в движении.

Крепко целую, Валентин.

27/IX 43 г.

11/XI-41

Милая моя Соня, что же это такое, пишу буквально каждый день, послал писем и открыток более 50-ти, а ты ничего не получаешь, и сама не пишешь. Это я узнал через Надю. Это письмо опять пишу заказным и помечаю, что в Молотовскую Область - это в Пермскую, не путают ли, думаю, с Молотовым из Архангельска.

Меня беспокоит, получили ли вы деньги.

Послал через Лиду: 250+148+150+300+300=1148

Непосредственно вам: 200+200+100=500

Я, пока что, жив и здоров. Что касается сытости, то не голодаю, но завидую вам, что вы можете вволю есть хлеб и картошку, которой я так и не попробовал. Какое у нас положение - знаете из газет. Держимся стойко, несмотря на все лишения и немцу никогда не увидеть Л-града, нашего родного города.

Теперь Л-град - фронт, но как не рвался немец, но остановлен на подступах к городу. Гадит сколько возможно: бомбит, обстреливает снарядами, убивает и ранит мирное население и т.д. Но духа Л-града ему не сломить никогда и, может быть, мы еще и увидимся. Уж очень тяжко одному и вот пишу тебе романс в 4 строчки, читай:

«В тиши ночной на сердце горько и тревожно,
Мне снится образ твой и все, что далеко и.… невозможно.
И в долгие часы ночные, когда померкнут небеса, -
Я вижу карие, родные, такие милые глаза».

Ладно, трудно, скучно, но жить то все же нужно, для вас, моих дорогих и близких. Чему быть, тому не миновать, и двум смертям не бывать.

Целую вас всех моих милых и дорогих крепко. Вчера получил письмо от Нади и послал ей.

Ваш батя, Тарусинов

Ленинград. 6/V-42 г.

Дорогая моя сестренка!

Сегодня получила от тебя открытку и очень удивлена, что моих писем ты не получила, где я писала тебе о смерти Надички. Первое время я сама была в полусознательном состоянии, хотя была подготовлена к нашему новому горю, так как она первая из н/семьи заболела и мучилась своим бессилием... Надя была мне очень признательна за уход, я из последних сил выполняла работу по дому, сама не работала, хотя мне было бы легче с питанием (канализация пока не в порядке) …

В мое отсутствие у нее утащили ее сумку со всеми документами и ценностями. У меня подозрение на Тамару, которая единственно к нам забегала. Почтальон вернул ее паспорт, и я была этому рада, а то мне бы еще надо бы хлопотать. Ей ну ясно бы предоставить санаторный, а я могла обеспечить ей лишь покой. А когда я плакала, что мне сделать для нее, она твердила: «Дай мне спокойно умереть».

Полиночка, не расстраивайся, так верно суждено. Мне не легко одной, но я посморю на окружающих и беру с них пример крепиться и бороться, пока хватает на то сил… Устроившись на рационное питание, я заметно поправилась. И перспективы на июнь м-ц предвидятся лучше, чем в мае…

За меня не беспокойся, лето я проживу здесь, а вот к зиме что мне предпринять... Будем надеяться, что скоро разобьем врага и заживем по-прежнему.

Полинка, ты молода, и должна жить для себя. Когда встретимся, будем поддерживать друг друга, только бы пережить. Мое счастье, что я в эту зиму не болела поносом, и потому мне было легче переносить невзгоды. Сейчас сделала прививку от брюшного тифа и повторяю, чувствую себя много лучше. Если бы еще овощи, совсем поправилась…

Целую крепко. Твоя Дина

Начало ноября 1941 года

Здраствуйте родные мои Маруся и Саша и Женя и Валя и Нина. Целую вас всех. Как вы здаровы и как поживаети. Мы все живы и здаровы, живем по маленьку. От вас ничего не слышно, вот соскучилась и пишу.

Дорагая Маруся, квартира ваша пока не занета, а вниз в Женину квартиру уже вехали жильцы. Мне большая забота как быть с мебелью, у нас у всех тожа ест жильцы.

Как ребята, я очень об их скучаю, думаю часто, увижу ли когда вас еще. От Демитрия тожа ничего не слышно. У нас уже зима, выпал снег.

Ну вот и все написала, за тем досвидание, целую вас всех многа раз. Ваша мама и бабушка.

Поцелуй за меня ребят. Валя, пиши бабушке, буду ждать.

Письмо ваше получила, за которое большое спасибо.

1 марта 1943 г.

Здравствуйте Алексей Иванович!

Ваш сын Карпов Иван Алекс., который служил в нашей части, в боях с немецкими фашистами Погиб смертью храбрых II февраля 43 Защищая гор. Ленинград.

Он храбро дрался, ни один десяток немцев он убил. Будучи смертельно раненый продолжал вести бой.

Мы поклялись отомстить за любимого товарища, и отомстим.

Много не расстраивайтесь, он отдал свою прекрасную жизнь За наше правое дело. Враг будет Разбит.

Пожелаю Успеха в работе и жизни.

Зам. к-ра по политчасти.
ст. лейтенант
Каукин

4 октября 1943

Ненаглядная!

Получил твое письмецо. Надо ли говорить, как мне тяжело за тебя, как тревожит твое нездоровье, как ужасно, что я не могу вместо тебя отгружать дрова. Где же твоим нежным дорогим ручкам делать такую работу.

Мариночка, если бы ты знала, как мне тоскливо без тебя, как иногда страшно, что не увидимся.

Я никогда не жил без близких. Конечно, и теперь есть друзья, товарищи, с которыми я живу, очень хорошие люди. Но ведь это не то все. А мои родные не могут же не чувствовать, что некая неопределенность лежит в основе наших отношений.

И вот только ты - моя опора. Ты никогда не хотела этого понять. Тебе так не хочется принять на себя не то, что долю ответственности, а просто считать себя причастной к этой области. Да я и не буду тебя затруднять никакими своими переживаниями. Но до чего необходимо твое письмо, нежное и уверенное. Как вода.

05.08.43

Здравствуй Катюша!

Благодарю за весточку, пересланную через Зайцева. Его я не видел, а письмо получил с большим опозданием - только 26 июля, а датировано оно 15 июня. Жаль, что ты очень мало пишешь, прямо скажем - скупо. Я предполагал, что за прошедшее время должно много поднакопиться новостей и мыслей...

Я живу все по старому, а вернее в прежней фронтовой обстановке. Фрицы неиствовствуют в городе жутко. В деморализации людей сейчас они применяют новую тактику - очень часто весь день - с утра до ночи с небольшими перерывами обстреливают город, а как стемнеет начинаются тревоги. И получается непрерывное напряжение - проверка крепости нервов.

Но у нас нервы в известной степени уже привыкли к восприятию подобных внешних проявлений. Хотя и удовольствия ни какого это не доставляет.

Жаль города. День ото-дня он все больше разрушается. Сейчас, пожалуй, ненайти ни одной улицы, где в домах были бы целы стекла, но стекла еще пол-беды.

Приходится удивляться и восхищаться ленинградцами, из стоицизму, с которым они переносят все превратности судьбы, обрушившиеся им на голову. Превратности, считавшиеся непостижимыми тогда и ставшие обыденным явлением сейчас («Умом России не понять, одним аршином не измерить»)

А город стоит по-прежнему такой же красивый, такой же могучий и все такой же величественно неповторимый...

На события наших дней надо смотреть глазами второго или третьего поколения, чтобы хоть в некоторой части, приближенной к истине, правильно оценить их. Каждое грандиозное явление или событие, значимость его, познается не людьми, участвовавшим в нем, а теми поколениями, которые смотрят на это и ощущают на себе все благотворное, созидающее значение в их жизни. Как бы это не было парадоксальным, но и наше время - а точнее период войны и беспримерных разрушений - является созидательным, унавоживающим почву, на которой произрастут такие явления, о возможности которых мы еще и не представляем…

Ты, Катюша, пишешь, что тебя одолела скука. Насколько я понимаю в медицине, это значит, что твой ум и твои чувства не получают никакой встряски, не ощущают пульса жизни, и чего доброго, ты еще станешь «малахольной». Надо Катюша найти объект воодушевленный или невоодушевленный, неважно, к которому и приложить ищущую выхода накопившуюся энергию. (Это полезно для здоровья, полезнее чем козье молоко и масло коровье). Прошу извинить за фривольность.

Катюша, жду ответа... Пиши, не забывай.

С приветом, Лавр.

Привет с фронта. 14/V-42 г.

Здравствуй моя родная подруга жизни Раюсенька! Твое письмо я получил, и в этот же день я получил письмецо от нашей маленькой малютки, голубоглазой Маюсеньки. Раюсенька, так рад был, читая ваши письма, что слезы от радости покатились у меня на глазах.

В эту минуту я подумал о многом, мысли так покатились многовенно, и я вспомнил обо всем. Вспомнил наше знакомство, первые дни нашей дружеской жизни. Вспомнил великий счастливый день в нашей совместной жизни, который я никогда не забуду, радостный день рождения нашей дочуреньки Маюськи, как я ее впервые встретил и познакомился с ней (ведь я ее почти дней десять не видел), вспомнил как мы долго ждали момент, когда она пойдет, ждали ее первые слова папа и мама, и как она читала нам сказки, которые я приносил.

И, наконец, вспомнил тот ужазный день, день 22 июня 41 г., когда мы у Марии Александровны слушали в 1215 дня по радио выступление тов. Молотова о вероломном нападении Гитлеровской Германии на нашей родины, проводы меня в Красной Армии и слова нашей малютки у ворот на Кирочной ул.: – Папенька, вернись с победой домой, - отъезд нашей дочурки далеко от нас.

Вообщем обо всем, обо всем я в этот момент подумал, что переписать нет возможности. Но придет время, мы опять соберемся вместе, вспомним все моменты жизни, послушаем новые песеньки, которые привезет наша доченька и опят будем жит счастливо, как мы жили раньше.

Раюсенька, ты пишешь, что хочешь меня видеть и посмотреть на меня. Не меньше желание видеть тебя и всех наших у меня, хотел бы хоть на минутку постоять рядышком с тобой. Но пойми, что условия не позволят, хотя я нахожусь от Ленинграда не далеко, всего, наверно, 23 км. Его на сегодняшний день, это растояние больше не достижимое и ничего не подумай, придется ждать момента освобождения, тогда мы наверняка увидимся...

Раюсенька, пока хватит, на днях напишу тебе еще письмо, остаюсь твоим верным боевым товарищем и другом жизни, который тебя крепко обнимает и целует.

Петя

3.3.44

Дорогая Аля!

Получил твое письмо от 11 февраля. Признаться, ели дождался. Как только встречаю почтальона, всегда спрашиваю: «Есть что-нибудь из Белебея?» И вот сегодня получил от тебя столь долгожданное письмо.

Действительно, ты права, Л-д стал тыловым городом. Сейчас я у ***, нас разделяет зрительная связь. Думаю, что, когда ты получишь это письмо, Псков будет уже наш! Ну а там Эстония, Латвия, Литва и Кенигсберг.

На моем пути встречались сотни населенных пунктов и все они сожжены. Противник, отступая под нашими ударами, привращает Ленинградскую область в зону пустыни. А сколько расстрелянных мирных жителей. Только вчера я составил акт о зверском расстреле 18 граждан д. Сетино Лен. области. Среди этих граждан старик 76 лет и девочка 1 года.

Вот лицо врага. Вот кого мы бьем, с кем мы воюем. Фашизм - это нарыв, язва на теле человечества. И до тех пор, пока он будет существовать, до тех пор будут войны и кровопролитие.

Очень рад, что тебе удается встречаться, хоть и редко, с нашими общими друзьями...

Аля! Пиши мне подробнее, где сейчас работаешь? Если имеешь желание жить и работать в Л-де, то это сделать можно. В'езд в город разрешен. Необходимо твое желание. А я приложу все усилия, чтобы этот вопрос разрешить.

Кажется все.

Повторяю то, что заочно ты разрешила

Иса.

P.S. Прости за небрежность. Пишу на коленях под елкой в лесу.

Мороз, снег, вьюга.

21 сентября 1941

21/IX

Здравствуй Веруся!

Вчера я послал тебе 100 р. и открытку, сегодня есть время и еще пишу. Один я кой - как еще живу, правда хлеба 400 гр. не хватает, иждивенцы и дети получают по 200 гр. в день. Булка лиш детям. Сбавлены нормы и на остальные продукты.

Что - бы все это получить нужно потратить массу времени, картошки нет. Керосин выдается 1 литр на декаду, потребление электричества ограничено, электр. приборами пользоваться нельзя. Дров, конечно, нет, как будут отоплять наши дома? Придется, наверное, сидеть в холоде. Так что вот картина.

Выдаваемых продуктов на месяц, конечно, не хватит, коммерческих цен нет.

Не представляю, как бы мы жили вместе, пусть простит мне цензура за эти сообщения, но я должен о всем этом тебе написать, ты так стремишся выехать. Единственное спасение - деревня, конечно если люди понимают и сочувствуют. Я не упоминаю, конечно, о других опасностях. На работу устроиться не так легко. Пусть мама и другие посочувствуют нам в такой момент.

Напиши, получила ли эту открытку.

Мне на вечер хлеба не хватает, на заводе вечером и на работе ночью ем без хлеба, или беру лиш одну кашу.

Вы, конечно, живете лучше меня.

Привет всем.

Павел

Целуй ребят

Пиши о всем и подробно, сыты ли.

3.3.44

Дорогая Аля!

Получил твое письмо от 11 февраля. Признаться, ели дождался. Как только встречаю почтальона, всегда спрашиваю: «Есть что-нибудь из Белебея?» И вот сегодня получил от тебя столь долгожданное письмо.

Действительно, ты права, Л-д стал тыловым городом. Сейчас я у ***, нас разделяет зрительная связь. Думаю, что, когда ты получишь это письмо, Псков будет уже наш! Ну а там Эстония, Латвия, Литва и Кенигсберг.

На моем пути встречались сотни населенных пунктов и все они сожжены. Противник, отступая под нашими ударами, привращает Ленинградскую область в зону пустыни. А сколько расстрелянных мирных жителей. Только вчера я составил акт о зверском расстреле 18 граждан д. Сетино Лен. области. Среди этих граждан старик 76 лет и девочка 1 года.

Вот лицо врага. Вот кого мы бьем, с кем мы воюем. Фашизм - это нарыв, язва на теле человечества. И до тех пор, пока он будет существовать, до тех пор будут войны и кровопролитие.

Очень рад, что тебе удается встречаться, хоть и редко, с нашими общими друзьями...

Аля! Пиши мне подробнее, где сейчас работаешь? Если имеешь желание жить и работать в Л-де, то это сделать можно. В'езд в город разрешен. Необходимо твое желание. А я приложу все усилия, чтобы этот вопрос разрешить.

Кажется все.

Повторяю то, что заочно ты разрешила

Иса.

P.S. Прости за небрежность. Пишу на коленях под елкой в лесу.

Мороз, снег, вьюга.