Охрану памятников не стоит доводить до крайности

Центр Петербурга сейчас неприкосновенен, и это гордость его жителей. Но к чему приведёт превращение живого города в музей, в котором ничего нельзя трогать, - об этом размышляет представитель Фонда содействия строительству культовых сооружений РПЦ в Петербурге Филипп Грибанов.

- Филипп, вы восстанавливаете разрушенные церкви. Отчего же такой интерес к теме неприкосновенности объектов культурного наследия? Разве кто-­то против того, что вы делаете?

- Нет, нас как раз поддерживают- как общество, так и госорганы. Церкви, которые мы восстанавливаем, — это утраченные памятники архитектуры, они создают городскую инфраструктуру. Я говорю о церкви иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (с грошиками) на проспекте Обуховской обороны, церкви Пресвятой Троицы в составе киновии Александро-­Невской лавры, а также Борисоглебской церкви на Синопской набережной. Ещё планируем установить памятный знак в честь первой петербургской церкви на Троицком поле. Но, конечно, только церковной тематикой не ограничиваемся. В ближайшее время анонсируем и новые проекты в центре города и обязательно вынесем их на общественное обсуждение.

- Что же надо менять в законодательстве?

- Надо не просто законы менять, а подходы к сохранению и восстановлению исторического наследия. После того как в 1990-2000­е годы некоторые люди воспользовались пробелами в законах и поналепили «градостроительных ошибок», эту сферу зарегламентировали так, что теперь вообще ничего сделать невозможно! Сейчас закон считает все объекты культурного наследия одинаково неприкасаемыми, нет разделения по ценности. Но одно дело Зимний дворец, и совсем другое — третий двор или сарай.

Я считаю, все объекты культурного наследия надо разделить на группы. Первая — сверхценные, они неприкосновенны. Вторая - рядовая застройка, где надо сохранять фасады и всё, что выходит на улицу. А дальше с каждым зданием надо разбираться индивидуально. Это путь длинный, но необходимый.

- Как понять, что можно трогать, а что нельзя?

- Решать должно экспертное сообщество, которое говорит на одном языке, а главное — понимает, о чём говорит. Это архитекторы, реставраторы, историки, инженеры, конструкторы, а не просто люди с петербургской пропиской. Мне кажется, назрела необходимость в общественном объединении по профессиональному признаку, которое бы оценивало все проекты для центра Петербурга спокойно, без криков. Сохранять памятники - это абсолютно правильно, но нельзя всё доводить до крайности, когда в городе вообще ничего нельзя сделать. Уважение к прошлому не мешает думать о завтрашнем дне.

- Это в сторону градозащитников камушек?

- Я очень уважаю градозащитное движение, благодаря ему было спасено немало зданий. Но есть специфичные градозащитники, которые в принципе встречают в штыки всех, кто приходит в исторический центр. Вот отвоевали Конюшенное ведомство. Возможно, проект был не очень хорош, не берусь судить. Но инвестор ушёл — и что? С фасада под баннером уже осыпается штукатурка. И где теперь пикеты? Где требования спасти здание? Где обращения к банкам, чтобы профинансировали? Где, наконец, краудфандинг? У градозащитников столько сторонников - почему не собирают деньги?

- Примеры такие знаете?

- А как, по-­вашему, мы начали восстановление церкви Пресвятой Троицы в киновии Александро­-Невской лавры? К нам с первоначальной документацией и просьбой о содействии пришли обычные жители района, которые до этого добились технического обследования, историко­культурной экспертизы из городского бюджета. Вот это действие, это градозащита.