Минфин России начинает. Кто проигрывает?

Активность в отечественных экономических ведомствах нарастает тем сильнее, чем ближе май — месяц, в котором Президент России ожидает предложений по стратегическому реформированию экономики.

А с Конституцией сверили?

Вот и Минфин недавно выступил с нашумевшим предложением, известным по почти футбольной формуле — 22/22. Смысл  изменений в налоговой системе, которые намечено ввести в 2018 году, — повысить размер налога на добавленную стоимость (НДС) с нынешних 18 до 22 процентов, одновременно сократив страховые взносы во внебюджетные социальные фонды с 30 до 22 процентов.

Таким образом будет перераспределено в общей сложности около 400 миллиардов рублей.  К чему может привести подобный манёвр? Об этом в пресс-центре «Парламентской газеты» размышляли Сергей Катасонов, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по бюджету и налогам от ЛДПР, и Дмитрий Юрков, член того же комитета от «Единой России».

 Оба депутата были согласны в том, что маневром такой вероятный шаг назвать  трудно, скорее можно говорить о налоговой рокировке.  Но вряд ли можно ожидать, что эта «перестановка мест слагаемых» принесёт экономике существенный результат и перейдёт из разряда чисто фискальных мер в категорию налоговых инструментов, стимулирующих рост ВВП и реального производства. Минфин, по мнению Сергея Катасонова, таким образом пытается решить свою узковедомственную задачу: повысить уровень доходов бюджета самым простым способом - ведь налог на добавленную стоимость очень легко собрать.

Да и в министерстве особо не скрывают свои цели, объявив, что эта мера, если будет одобрена, принесёт в 2019 году дополнительно 75 миллиардов рублей, а в 2020 году - 43 миллиарда рублей дополнительных доходов в федеральную казну. Одновременно  снизится уровень социальных расходов, которую осуществляют региональные бюджеты, в том числе и в пользу представителей так называемой теневой экономики, которые вообще не платят страховые взносы. А вот увеличившийся НДС не обойдёшь, он будет поступать в бюджеты при каждой покупке независимо от того, работаешь ты официально или скрываешься «в тени».

Член Комитета Госдумы по бюджету и налогам Дмитрий Юрков

Казалось бы, логика есть. Однако надо учитывать и другие последствия, которые, правда, к компетенции и ответственности Минфина не относятся. Например, неизбежно возрастающий уровень инфляции (за которую отвечает Центробанк) или падение реальных доходов населения (Минтруд). Есть подсчёты, которые свидетельствуют: уровень инфляции возрастет на 2-4 процента только по официальной методике, а в  реальности -  существенно выше.

Следовательно, стоимость потребительской корзины, которая уже сегодня превышает минимальный размер оплаты труда, возрастет на 800-1000 рублей, жизнь с минимальными потребностями станет дороже на 30 рублей в день. Учитывали ли в Минфине во сколько обойдётся социальная напряжённость, которая непременно возрастёт, если будет применена формула 22/22?

К тому же возникнет законодательная коллизия, которая, как считают известные юристы, имеет антиконституционный характер: ведь реализация предложения Минфина нарушает или ограничивает конституционное право граждан на пенсию по возрасту и другие социальные выплаты, в основе которой лежат страховые взносы.

Есть и другие варианты

Непонятно, почему Минфин изыскал такой довольно экзотичный вариант, чтобы улучшить свои показатели и то несущественно - 75 миллиардов дополнительных рублей вряд ли скажутся на размере бюджетного дефицита в триллионы; и уж совсем теряются в сравнении с 2 триллионами недобранных таможенных и налоговых платежей, считает Дмитрий Юрков. Конечно, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг, научный руководитель академического Института экономики, излишне резко охарактеризовал предложение Минфина как бред сивой кобылы, но суть от этого не меняется: вместо того чтобы, как требует президент Владимир Путин, выстраивать налоговую систему, стимулирующую развитие экономики, в министерстве ищут возможности перераспределить налоговые поступления, по существу ничего не меняя.

И игнорируют, подчеркнул депутат, очевидные и достаточно хорошо рассчитанные ходы: ввести прогрессивную шкалу НДФЛ, которая одна только принесёт 120-200 миллиардов рублей дополнительных поступлений в бюджет и сгладит социальную напряженность; оптимизировать акцизные платежи на 10-15 процентов, что даст около 100 миллиардов бюджетных рублей; проанализировать дополнительные возможности по усовершенствованию налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ)…

По мнению Юркова, создаётся впечатление, что экономические ведомства действуют разрозненно, пытаясь выполнить свои ведомственные показатели. А как эти действия соотносятся с необходимостью решать общегосударственные задачи - непонятно. Те же предложения Минфина противоречат одной из стратегических целей - создать 25 миллионов высокотехнологичных рабочих мест, так как увеличение НДС существенно удорожает этот процесс.

С такой оценкой согласен и Сергей Катасонов: в стране нет единого органа, который гармонизировал бы все виды ведомственной политики; Минэкономразвития, теоретически ответственное  за формирование единой концепции и её практическую реализацию, ни по профессиональному, ни по организационному уровню с такой задачей не справляется, пытаясь руководить громадной российской экономикой в ручном режиме.

Председатель Комитета Госдумы по бюджету и налогам Сергей Катасонов

К тому же отсутствует публичность в формировании новых экономических инициатив, что не добавляет им обоснованности. Нельзя допустить, чтобы подобные подходы сохранились и при переходе к долгосрочному стратегическому планированию, которое, согласно закону, начнёт действовать уже в будущем году.