Наследие Кирилла и Мефодия

Но и сегодня, несмотря на многовековую историю, раздаются предложения об отказе от кириллического алфавита и переходе на латиницу

НЕПРОСТАЯ ИСТОРИЯ ПРАЗДНИКА

Российскому Дню славянской пись­менности и культуры в этом го­ду исполняется четверть века, но фактически этот праздник намно­го старше. Можно без преувели­чения сказать, что у его летописи не меньше трех временных точек отсчета. Начало было положено Святейшим Синодом еще в 1863 году, когда в честь 1100-летия миссионерской миссии Константина (Кириллом он стал зваться позд­нее — после монашеского пострига в Риме) в Моравию стал отмечать­ся день в честь этих величайших просветителей. Светский статус прибавился к религиозной состав­ляющей праздника ста двадцатью двумя годами спустя, обретя бла­годаря постановлению Президиу­ма Верховного Совета РСФСР свое современное название. Поначалу, впрочем, его отмечали в основном силами энтузиастов — главным об­разом российских писателей.

На самом первом празднестве, состоявшемся в Мурманске, мне побывать не удалось, зато хоро­шо помню второе, проходившее в Вологде, и в Устюжне в привязке к 225-летию Константина Батюш­кова. Цензура к тому времени еще существовала, хотя и сильно помягчела в сравнении с предыдущим десятилетием. Применительно к древнему городку, прославивше­муся как оружейный центр Руси задолго до расцвета Тулы, она ле­ниво показала зубки при попытке задумщиков торжеств, когда пре­секла попытку построить сцена­рий на предании о том, что именно там приключился исторический анекдот, давший Гоголю сюжет «Ревизора». Кто-то в обкомовском руководстве счел, что реноме всей Вологодской области может якобы пострадать из-за воспоминаний об оплошности городничего Макшеева, спутавшего проходимца Плато­на Волкова с проверяющим из сто­лицы. Попытки автора сценария со­слаться на то, что во времена этого конфуза местной власти Устюжна входила в Новгородскую губернию, так что Вологде стесняться нечего, успеха не имели, и программу при­шлось переиначивать.

Другому микроказусу с извест­ным литератором я сам стал свиде­телем и даже причиной. Антирели­гиозная пропаганда, как и Главлит, тоже слегка умерила пыл, но афи­шировать или хотя бы не стесняться своих православных пристрастий многие еще побаивались. А писа­тель, о котором идет речь, успел позаседать на одном из партийных съездов и, встретив меня в храме Божьем, куда я зашел полюбовать­ся изумительными фресками, сра­зу стушевался и, сделав вид, что вчерашнего собеседника не узнаёт, бочком по стеночке сразу двинулся к выходу. Очевидно, информаци­онное агентство, в котором я тогда работал, ассоциировалось у него ис­ключительно с чем-то тревожным типа откликов на международные ситуации со стандартной формули­ровкой «ТАСС уполномочен заявить».

Зато на следующий год в Новго­роде, еще не вернувшем себе гордо­го определения «Великий», уже ни­кто ничего подобного не стеснялся. Стоял год 1000-летия Крещения Ру­си. Миряне, ничего уже не опасаясь, заполняли залы, где выступали свя­щеннослужители с просветитель­скими лекциями. В сам Кирилло-Мефодиевский день шествие выда­лось столь многолюдным, что, как доверительно признался мне позд­нее высокопоставленный милицей­ский чин, отвечавший за проведе­ние массовых акций, возникли да­же опасения, что мост через Волхов может… не выдержать. К счастью, праздничные толпы шли не в ногу, следовательно, убийственного для конструкции резонанса вызвать не могли и пример из учебника физи­ки о падении петербургского моста, по которому маршировал отряд солдат, новгородцам не угрожал.

А еще были дары, равным ко­торым доселе не было, и похоже, что уже не будет вообще или, по крайней мере, долго не будет. Бол­гарская делегация преподнесла городу икону XII столетия. Другая редчайшая реликвия прибыла из-за океана. Перестроечно-разрядочные настроения не оставили равнодуш­ной некую даму из семейства Рок­феллеров, передавшую Новгороду исчезнувшую из него в годы войны так называемую таблетку — дву­стороннюю святую доску, которую дарительница купила на аукционе одной из знаменитейших антиквар­ных фирм.

Завтрашние дни державы виде­лись безоблачными. Центром од­ного из последующих праздников стал еще не обезумевший от само­стийности Киев, другого — Минск. Никому в голову не могло прийти, что общесоветский праздник с 1991 года станет чисто российским!..

ЛАТИНИЦА ВМЕСТО КИРИЛЛИЦЫ…

И уж стопроцентно точно, мало кто решился бы публично призывать к тому, что всерьез обсуждала на своих страницах одна кичащаяся независимостью газета, затеявшая не так давно дискуссию о необхо­димости. перехода России на ла­тиницу. Повод для безоговорочного расставания с наследием Солунских братьев один из сторонников подобной реформы нашел в не­весть как осенившем его сообра­жении, что подобная измена куль­туре предков поможет вхождению в европейскую систему ценностей. В другой публикации он еще более категоричен: «Кириллица устарела уже и для славянских языков. Даже в Болгарии, на родине кирилличе­ского алфавита, и то сейчас звучат здравые голоса о необходимости перехода на латиницу. Препят­ствует тому идея русской велико­державности… Это вредная идея, реакционная. Россия должна инте­грироваться в Европу. И одним из необходимых условий этого, по мо­ему глубокому убеждению, являет­ся перевод письменности всех наро­дов России на латинский алфавит…»

Косвенно автор сам признает, что глас его сродни гласу вопию­щего в пустыне, но это его ничуть не смущает. Не смущает его и то, что ни один народ, обладающий традиционной для него письменно­стью с многовековой, а то и много­тысячелетней историей, от нее ни разу не отрекался. При этом греков никак не упрекнуть в отсутствии предприимчивости, а китайцев или японцев — в заторможенности или слаборазвитости экономики. Любо­пытно при этом, что вышеупомяну­тый радетель реформы публикует­ся в Интернете под псевдонимом «гусаба», что по-японски означает «влекущий колесницу глупости».

Слегка уклоняясь от главной те­мы, не могу не упомянуть другую якобы радетельницу нашей коммуникативности, пребывающую в Ве­ликобритании. Охотно приехав на один из профильных симпозиумов (притом не за свой счет), она ра­достно сообщила, что ее студенты не раз спрашивали, а бывала ли она в Сибири? Ответ был одним-единственным: мол, русские в Сибирь по своей воле не едут. Я спросил у нее: вы хоть говорили, что шути­те? Она же радостно отвечала: ну они же должны были это без под­сказки понять!.. Увы, подобные мисс «Снетковы» — фамилия подлинная — и подпитывают русофобский бал за рубежом.

…К счастью, нововведения мас­штаба смены письменности веро­ятны разве что на изломах эпох. Недаром же подобное новшество всерьез обсуждалось при откровен­ном поощрении главы Наркомпроса Луначарского в двадцатые годы. Дело дошло даже до составления нового алфавита, но затем почило. Думается, та же участь ожидает по­добные идеи и ныне…

ЗА РУССКОЕ СЛОВО РАТУЮТ ВСЕ, НО ПО-РАЗНОМУ

Означает ли это мое святое убеж­дение, что с русским языком в ши­роком смысле все благополучно? Увы и к сожалению — нет, хотя сгущать краски тоже нет ни пово­да, ни необходимости. О многом в связи с этим говорилось в Совете Федерации на заседании «круглого стола» на тему «О законодатель­ном обеспечении сохранения, под­держки и развития русского язы­ка». Мнений и соображений было высказано много, и лично меня практически ни одно не оставило равнодушным. За наше русское слово ратуют все, но при этом по-разному. Это и понятно, так как проблема здесь не одна, проблем, безусловно, много.

Вынужденно кратко упомяну лишь о некоторых пунктах обсужде­ния. Начну с того, что и за ближним, и за дальним, так сказать, буграми сужается сфера распространения русской речи в новых независимых государствах. Причины общеиз­вестны. Понятное дело, что изучать русский ради чтения Пушкина или Лермонтова будут не все, а доволь­но немногие. Бывший ректор Госу­дарственного института русского языка имени А.С. Пушкина Юрий Прохоров, которого я не раз интер­вьюировал, вполне логично замечал по этому поводу, что интерес к лю­бой неродной речи носит характер прежде всего прагматический. Ина­че говоря, если через территорию той или иной страны пройдет наш газонефтепровод или появятся наши же промышленные объекты, то мно­гие там непременно научатся вас понимать отнюдь не за то, что на русском языке разговаривал Ленин, а просто потому, что это гарантия благополучного существования. На «круглом столе» прозвучала ссыл­ка на главу «Росатома» Сергея Ки­риенко, который как-то упомянул о прорвавшемся к нему аборигене страны, собравшейся обзавестись ядерной энергетикой. Незваный со­беседник азартно вопрошал, когда, наконец, заключите контракт, чтобы он язык учил. Словом, один из фак­торов продвижения языка связан с экономическим бизнес-продвиже­нием или даже с экспансией, но, ко­нечно же, не типа всяких «братских помощей». Будет оно успешным — и говорить по-русски будут больше и больше.

То же относится и к научной сфере. На домайданной Украине мне довелось услышать забавную историю о том, как четверть века назад одному занимавшемуся ги­дравликой НИИ было ультиматив­но приказано перевести на мову всю специальную терминологию. Скажем, вместо «крупноячеистая структура» следовало писать и го­ворить «гарно-чарункова». С грехом пополам и с немалыми усилиями требования верхов научные со­трудники выполнили, однако при попытке принять участие в работе первого же по времени профильно­го научного конгресса был получен отказ, так как тезисы на подобном «волапюке» оргкомитет принять ка­тегорически отказался.

Недаром же в странах, зараба­тывающих на тяге человека к путе­шествиям и комфортному отдыху -будь то Индия со штатом Гоа, будь то Египет или Турция, — в турзонах по-русски говорит каждый второй. Сейчас курс рубля не тот, но если национальная валюта наперекор Набиуллиной и Силуанову воспря­нет, то на дальних берегах сразу все вспомнят. Один из путешественни­ков в предпоследнем десятилетии девятнадцатого века изумлялся, что в Сингапуре всюду говорят по-­русски. Так ведь Транссиба не было, на Дальний наш Восток добирались вокруг Азии, поэтому русские воен­ные корабли и торговые суда были в 90 милях от экватора постоянны­ми гостями!

Но вернемся к «круглому сто­лу». Кроме общих и важнейших во­просов типа ЕГЭ, на нем всплыли и другие, порой неожиданные темы.

Оказалось, например, что даже провинциальные с точки зрения географии вузы успешно ищут и находят варианты продвижения русского даже в нынешних непро­стых экономически и политически условиях. Руководитель Центра русского языка и культуры «Ин­ститут Пушкина» при Пятигорском государственном лингвистическом университете Ирина Федотова рассказала, что его преподавате­ли весьма плодотворно работают в Италии и в Китае. Желающих за­ниматься и там, и там предостаточ­но. А из Поднебесной и из страны, очертаниями схожей с сапогом, в Пятигорск, к взаимной выгоде, едут преподаватели итальянского и китайского…

Многие справедливо сетовали на нехватку словарей. Классиче­ские и всем известные — изрядно устарели, а про словари ударений и вовсе говорить не приходится -с ними настоящий голод, притом что о повседневной грамотности в этом аспекте говорить вообще не приходится. И очень хорошо, что в принятых на «круглом сто­ле» рекомендациях органам го­сударственной власти субъектов Российской Федерации прямо предписывается решить вопрос об оснащении школьных библио­тек комплектами разнопрофиль­ных словарей, включая толковые, исторические и этимологические с цитатами из шедевров русской литературы.

А не слишком чуткому к пра­вильности русской речи телевиде­нию рекомендовано предусмотреть трансляцию передач по культуре языка. Объяснить небрежение ими малым рейтингом вряд ли удаст­ся. Залогом спроса — хотя бы ле­гендарная радиопередача «В мире слов»…

И не могу не привести последнего пункта рекомендаций, адресованного СМИ, но фактически относящегося ко всем и каждому, так как говорится в нем о создании атмосферы уважения и любви к родному слову.