Афганский перевал: что он значит для России?

 

М. Конаровский: Президент США заявил, что после 2014 года в Афга­нистане планируется оставить 9800 американских военнослужащих для «продолжения подготовки афганских силовых структур и борьбы с остав­шимися террористами». А через два года их число сократится до уровня, необходимого для охраны посольства. Афганские силовые структуры долж­ны будут самостоятельно поддер­живать порядок в стране. Оставить незначительные контингенты войск общим количеством четыре тысячи человек изъявили готовность еще не­сколько участников коалиции.

 

В этом контексте просматрива­ется несколько вариантов развития событий. К наиболее оптимистично­му относят возможность сохранения власти нынешним режимом и его спо­собность обеспечить в стране общую стабильность. Рассматриваются и менее радужные, но кажущиеся более реалистичными сценарии, в том числе лишь частичное обеспечение контро­ля центральных властей над террито­рией страны. Де-факто это означало бы географическую и политическую фрагментацию Афганистана, образо­вание на его территории нескольких квазигосударств.

 

Наиболее желательным для всех, начиная с самих афганцев и кончая их непосредственными соседями и круп­ными глобальными игроками, пред­ставлялся бы первый сценарий, но я склоняюсь к какой-либо комбинации всех названных вариантов. Сторон­ники первого сценария подчеркива­ют благоприятные условия для его реализации и их коренное отличие от ситуации, сложившейся в мире перед выводом советских войск в 1988-1989 годах. Называются проведенные в стране мероприятия по стабилизации центральной власти, в том числе фор­мирование национальных сил безопас­ности (АНСБ). Вместе с тем полагаю несколько поверхностным тезис о том, что все это может способствовать то­му, что АНСБ самостоятельно удержат власть, поскольку теперь-де будут вы­нуждены бороться за свое выживание. Среди военнослужащих вряд ли много принципиальных сторонников нынеш­ней власти. Поэтому, когда после 2014 года правительство в Кабуле останется один на один со своими противниками, можно ожидать серьезного ослабле­ния военного потенциала власти. Тем более что и сейчас дезертирство оста­ется одной из наиболее серьезных про­блем АНСБ. При этом не снимается, по существу, главный вопрос — мотивация продолжения борьбы афганцев против афганцев. Хватит ли у правительства аргументов убедить своих сторонни­ков принять активное участие в войне с вооруженной оппозицией?

 

Представляется, что новая власть, в какой бы форме она ни сложилась, бу­дет носить преимущественно консер­вативно-традиционалистские черты с перманентным внутренним «борени­ем» элит.

 

М. Конаровский: Пока можно лишь строить догадки о том, как будущие власти смогут сплотить нацию на ос­нове сочетания традиционализма и ре­формизма. Активизация вооруженных экстремистских группировок на Ближ­нем Востоке, и в частности провозгла­шение ими Исламского государства на территории Ирака и Сирии, может сослужить недобрую службу ситуации в Афганистане. Чтобы избежать этого, потребуется укрепление международ­ного сотрудничества в нормализации обстановки в регионе и формировании Кабулом обновленной концепции взаи­моотношений с соседями.

 

Без вывода афганской проблемы из нынешнего тупика фактически не­возможно обеспечить безопасность и в Центральной Азии. Тем более что положение в регионе отягощено взаимными территориальными пре­тензиями, застарелыми проблемами водопользования, этническими и кон­фессиональными противоречиями. В последнее время в северных районах Афганистана заметно активизиро­вались экстремистские группировки — выходцев из соседних центрально-азиатских республик. После вывода иностранных войск такая активность может только нарастать, угрожая не­стабильностью нашим южным сосе­дям, а через них и сопредельным ре­гионам России.

 

Основные же вызовы и опасности для нашего государства с территории Афганистана как сейчас, так и в бли­жайшей перспективе будут связаны с проблемами терроризма, экстремизма и воинствующего исламского фунда­ментализма, а также с незаконным распространением наркотиков. Не­стабильность в Афганистане чревата отвлечением дополнительных сил Рос­сии от вышедшего в последние меся­цы на первый план противостояния с Западом по украинскому вопросу. В данном контексте США и их союзни­ки могут попытаться «поднадавить» на нас и через южные рубежи.

 

 

М. Конаровский: Смена власти в Ка­буле впервые за последние десятиле­тия произошла не насильственным путем, а в результате относительно де­мократических выборов и соглашения между двумя главными претендента­ми на верховную власть.

 

Что дальше? Прежде всего,  следует обратить внимание на тот факт, что в лидерах в борьбе за президентское кресло оказались два кандидата. С од­ной стороны, пуштун, с другой — не пуштун (наполовину таджик). Это от­разило сложнейшую проблему межэт­нических взаимоотношений, издавна существующую в стране. Нынешнее положение вещей — важный сигнал властям о необходимости чрезвычай­но чутко и ответственно подходить к этнической проблеме, от которой за­висит целостность страны.

 

Наверное, все обратили внимание на «челночную дипломатию» госсе­кретаря США в Кабуле. Поговаривали, что он уговаривал Абдуллу смирить­ся с поражением, а Гани — пойти на определенный компромисс. Заинтере­сованность в скорейшем преодолении «президентского тупика» была отмече­на и на недавнем саммите в Душанбе. Значительной была и роль уходящего главы государства Карзая. В резуль­тате острота конфликта была снята, страна получила нового президента, а его соперник стал руководителем ис­полнительной власти. Насколько проч­ным и долговременным окажется этот тандем, сказать сегодня трудно — по­кажет время.

 

М. Конаровский: Вопрос вполне за­кономерный. Нашу страну с Афгани­станом связывают давние добрососед­ские отношения. Напомню, что в 1919 году Советская Россия первой при­знала независимость своего южного соседа. За годы сотрудничества в Аф­ганистане при советском содействии было построено более 150 важных хо­зяйственных объектов. И сегодня аф­ганцы, несмотря на минувшие бурные годы, с благодарностью вспоминают об этом.

 

Надо признать, что у новой России в последние десятилетия существенно сузились экономические, а также гео­политические интересы в Афганистане. Сегодня ситуация в нем рассматри­вается прежде всего через призму его влияния на Центральную Азию. Ведь именно она, а не Афганистан в насто­ящее время является «мягким подбрюшьем» России. Однако внимание к Аф­ганистану остается для нас, безусловно, актуальным, в том числе и в контексте оказания поддержки конструктивным силам, настроенным на мир и стабиль­ность в стране и регионе. От стабиль­ности в нем многое будет зависеть и для России. Набор же механизмов раз­вития сотрудничества между нашими государствами традиционно достаточно разнообразен — от военно-технических до гуманитарных связей и политическо­го взаимодействия на региональном и мировом уровнях.

 

М. Конаровский: Если говорить ко­ротко, то ни советское, ни американ­ское военное присутствие в этой стра­не не достигли поставленных целей, и это главное. Много наблюдается совпадений, но есть и отличия. Во-первых, в принципе обе акции были вынужденными — так складывались обстоятельства. У СССР это была не­обходимость оказать помощь своему союзнику в борьбе с вооруженной оп­позицией и удержании власти. США после 11 сентября 2001 года стреми­лись сменить открыто поддерживав­ший «Аль-Каиду» режим талибов и оказать содействие во внедрении но­вого, прозападного, правления в стра­не. Во-вторых, период пребывания иностранных войск, как советских, так и американских, начинался с больших ожиданий и заканчивался большим разочарованием с обеих сторон. Чем дальше, тем более открыто предъявля­лись взаимные претензии, обвинения партнера в некомпетентности, непони­мании реальных обстоятельств и т.д.

 

И это вполне объяснимо: внешние рецепты для решения афганских про­блем, мягко говоря, не работают. Не­довольные иностранцы уходят, а не­довольные афганцы остаются на фоне своих нерешенных проблем — таков третий вывод. Действия советских и американских представителей в Аф­ганистане объединяли тактические средства достижения целей. Других рецептов у Москвы и Вашингтона не было и быть не могло. Разъединяли же их разная идеология и мировоззре­ние, которые иностранцы настойчиво, но безуспешно пытались внедрить в этой стране. И все же при этом надо отметить, что действия американцев в Афганистане велись в несравненно более благоприятных внешних усло­виях. США в их антитеррористической операции поддержали все страны НА­ТО и большое число внеблоковых го­сударств. Причем не только на словах, а непосредственным участием. Дей­ствия же СССР не встретили понима­ния даже у его союзников. Да и потен­циал возможностей был различным.

 

 

М. Конаровский: Решение съезда принималось при конкретных идео­логических обстоятельствах и в об­становке, когда новая нарождающа­яся политическая элита стремилась к очищению от всего прошлого. Не­редко это приводило к тому, что вме­сте с грязной водой выплескивали и ребенка. Государственные устройства и институты меняются, а геополи­тика каждого государства остается неизменной. Вот и сейчас стремле­ние обезопасить себя от очередного «Drang nach Osten» со стороны НАТО вынуждает Россию пересматривать военные программы и доктрины. Да и новые вызовы нашей безопасности с юга пока отнюдь не исчезли. Недаром страны — участники Организации до­говора о коллективной безопасности активизировали превентивную дея­тельность и в свете сохраняющейся нестабильности в Афганистане. Ведь заявляя, что у США нет стратегиче­ских замыслов в Центральной Азии, в Вашингтоне, тем не менее, продол­жают стремиться к активному много­плановому присутствию в этом реги­оне. Это позволит вести контроль и наблюдение не только за соседними республиками Средней Азии, но и за Ираном, Пакистаном, Индией и Ки­таем. Однажды я спросил у одного американского дипломата, зачем Ва­шингтону нужно подписание Согла­шения о сотрудничестве в сфере без­опасности с Кабулом, если к 2016 году американских войск в Афганистане фактически не будет. Ответ был весь­ма красноречивым: на всякий случай.

 

 

М. Конаровский: Это будет зависеть, прежде всего, от Запада. Здесь на­блюдается противоречивая картина. Несмотря на очевидную целесообраз­ность сотрудничества между Россией и США на таких направлениях, как борьба с международным террориз­мом и воинствующим фундаментализ­мом. Вашингтон не спешит делать это. По инициативе американцев прекра­щены контакты по линии Совета Рос­сия — НАТО, в рамках которой прини­мались и решения по сотрудничеству в Афганистане. Сделать прогнозы на будущее сейчас, когда уровень накала антироссийских страстей на Западе зашкаливает, весьма трудно. Более то­го, мне представляется, что без хотя бы незначительной деэскалации на­пряженности по линии Россия — США и Запад ожидать реального конструк­тивизма на любом другом направле­нии маловероятно.

 

М. Конаровский: Все зависит, прежде всего, от самих афганцев, от политической воли представителей национальных элит, от того, насколько они смогут преодолеть этнические противоречия, узкоклановые и племенные междоусобицы в пользу общих долговременных интересов. Первые испытания на этом пути, то есть маневрирование вокруг решения вопроса о предстоящей конфигурации власти в стране в новых «постнатовских» условиях, мы наблюдали недавно. Но в любом случае после очередного исторического перевала и новой перезагрузки власти Афганистан ждут очередные непростые времена.

 

 

 

Беседовал Александр Сухопаров

Фото Юрий Инякин