Кому оплачивать стихию

Ко второму чтению в Госдуме готовится законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части упорядочивания механизма оказания помощи гражданам на восстановление (приобретение) имущества, утраченного в результате пожаров, наводнений и иных стихийных бедствий”

Успокоились реки Приморья после двух тайфунов. Затихли афтершоки в недрах Камчатки. Ветры разнесли завесу дыма, протянувшуюся от Казахстана до Монголии, — ее зафиксировали космические снимки. Пока не успокоились лишь вулканы Ключевской и Шивелуч на Камчатке. После ожесточенной борьбы со стихиями начался подсчет причиненных ими убытков и потерь.

Пожалуй, первым сообщило о них Агентство лесного хозяй­ства — от пожаров погибло 125 тысяч гектаров лесов. По инфор­мации Гринпис — более двух милли­онов гектаров. По оценке Генераль­ного прокурора Юрия Чайки, только за первое полугодие уничтожено около миллиона гектаров деловой древесины, а общий ущерб превысил три миллиарда рублей. За последние годы при существенном росте при­родных катаклизмов потери, при­чиненные ими, снижаются. Государ­ственные службы успевают вывести людей из особо опасных мест, нала­дить защиту и помощь остающимся. Но все материальное — дороги, мо­сты, дома, посевы — остается на милость стихии. И как только она от­ступает — все надо восстанавливать, помогать людям начинать жизнь сначала. Конституция возложила эту обязанность на государство. Для большинства пострадавших его по­мощь — в полном смысле спасение. В Приморье от июльского тайфуна «Лайонрок» и сентябрьского «Гони» пострадали около 50 тысяч человек. Под затопление попало более пяти тысяч домов, из них около тысячи будут снесены или капитально от­ремонтированы.

По информации экспертов стра­хового рынка, общий ущерб населе­ния от всевозможных стихий пре­высил с начала века 500 миллиар­дов долларов. В 2010 году массовые пожары «сожгли» 450 миллиардов рублей. Такая арифметика дала по­вод заговорить о несправедливости сложившейся системы возмещения ущерба от бедствий. Государство не должно тратить бюджетные, то есть налогоплательщиков, деньги на частную собственность. В развитых странах ее владельцы заключают договоры со страховыми компани­ями, платят им премии, чтобы, не дай бог, не остаться один на один с бедой. И судя по всему, Россию тоже ждет переход от системы государ­ственных компенсаций за потерю имущества к системе его страхова­ния. В феврале прошлого года Госу­дарственная Дума приняли в первом чтении законопроект «О внесении изменений в отдельные законода­тельные акты Российской Федера­ции в части упорядочивания меха­низма оказания помощи гражданам на восстановление (приобретение) имущества, утраченного в резуль­тате пожаров, наводнений и иных стихийных бедствий». Внесло зако­нопроект Министерство финансов. Представляли документ замести­тель министра финансов Алексей Моисеев и председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку На­талья Бурыкина. Главным оппонен­том была председатель Комитета по жилищной политике и ЖКХ Галина Хованская. Последняя фраза ее вы­ступления: «Законопроект писали люди, которые не знают или плохо знают жилищное законодательство».

Выплаты пострадавшим произ­водятся из региональных резервных фондов и резервного фонда Прави­тельства. Оно установило и «скром­ные» размеры пособий и компенса­ций. Но в сумме стихии уносят из бюджетов десятки и сотни милли­ардов рублей. И совсем не потому, что Россия невезучая или обижена природой. Ей даже повезло — всего 20 процентов российской террито­рии, на которых проживает десять процентов ее населения, расположе­но в зонах риска.

Крупнейшие пожары 2010 года вынудили Правительство заняться перестройкой системы противодей­ствия стихийным бедствиям. Ини­циатором первого законопроекта об обязательном страховании возмож­ных рисков было Министерство по чрезвычайным ситуациям. Зарубил инициативу Минфин. Финансистов смутил термин «обязательное» — нельзя заставлять граждан страхо­вать свою собственность. Как и во всех западных странах, страхование должно быть добровольным. Мин­фин предложил иной выход — соз­дать резервный фонд Правитель­ства на случай всевозможных ЧС.

Еще одно предложение — перейти на обязательные ежегодные полисы страхования жилья стоимостью 2,5 тысячи рублей. Страховые компа­нии наотрез отказались работать по такой дешевой схеме. Мнение большинства экспертов — население слишком бедно, чтобы оплачивать стихийные бедствия. Летом 2012 года Дмитрий Медведев потребо­вал от министров вспомнить опыт обязательного страхования в СССР. Тот опыт действительно поучите­лен и полезен. Но уточним, что и в царской России было обязательное страхование в сельской местности дворовых построек, животных, по­севов. В первые же годы после рево­люции Совнарком активно поддер­живал страхование — прежде всего на селе. Даже в тяжелые годы войны (1941-1945 гг.) Госстрах выплатил 600 миллионов рублей как компенсацию погибшего в катастрофах имуще­ства, из них 420 миллионов — колхо­зам. В 80-е годы действовали 23 вида государственного страхования: 14 — имущественного, 9 — личного. Оно было обязательным для колхозов и совхозов, и, частично, для населения, добровольным для кооперативных и общественных организаций. Совет­ское страхование было доступным и массовым. В его основе лежали низ­кие тарифы, стопроцентная уверен­ность в том, что ущерб будет воз­мещен. Госстрах-монополист имел достаточно средств для выполнения своих обязательств.

Стало почти обязательным упре­кать россиян в иждивенчестве, в неоправданной их зависимости от государственной поддержки. В до­казательство приводятся сравне­ния: в западных странах около 80 процентов сфер жизни населения охвачено страхованием, у нас — около 10. В западных странах почти 90 процентов недвижимости застра­ховано добровольно, без участия государства, у нас — 5-7 процентов. На одного европейца приходится не менее пяти договоров различного страхования, на россиянина — мень­ше одного. Почему? Сравните сред­ние зарплаты европейцев и россиян — у нас они в 3-5 раз меньше. И сама средняя зарплата в стране, 34 тысячи рублей, более чем условна. По словам Геннадия Зюганова, зар­плата 70 процентов россиян не до­стигает 15 тысяч рублей. За послед­ние десять лет площадь ветхого и аварийного жилья возросла в пять раз. Идет нарастание бедности и по уровню, и по условиям жизни.

Рассчитывать на добровольное страхование жилья оснований нет. Называть его обязательным Пра­вительству не хочется. Вот и по­лучилось у Минфина — название законопроекта не соответствует его тексту. Замминистра финансов Алексей Моисеев представил доку­мент предельно сжато.

- Вводим ограничения прав граждан, не заключивших договор о страховании жилья до чрезвычай­ной ситуации. Предусматриваем по­вышение ответственности страхов­щиков за возмещение ущерба.

Об оценке документа Галиной Хованской уже сказано. Выступив­шие депутаты тоже сочли предлага­емые Минфином «стимулы» добро­вольного страхования противоза­конными, противоречащими и Жи­лищному, и Гражданскому кодексам. Владельцу незастрахованного жилья будет запрещен его обмен. В случае его разрушения стихией в лучшем случае человеку будет предостав­лена квартира по социальному най­му — ее нельзя будет приватизиро­вать, передать по наследству. Росси­ян предупреждают: их гражданские права будут определяться наличием страхового полиса.

P.S.

Правительство решило карди­нально пересмотреть законопроект о страховании жилья, уже приня­тый в первом чтении Госдумой по инициативе Минфина. Ответствен­ность за возмещение ущерба, при­чиненного бедствиями, будет нести Национальная перестраховочная компания, которую предстоит соз­дать. Размер страховых сумм будет установлен Правительством, а тари­фы установит Центробанк.