Торговля суверенитетом как чума XXI века

О чём, как правило, говорят государствоведы, когда определяют суверенитет? Суверенитет — это возможность и способность политической власти конкретного государства осуществлять эту самую власть на его территории без вмешательства каких-либо властей, действующих за пределами данного государства. Это классическое понимание суверенитета.

К сожалению, суверенитет по нынешним временам стал очень «дорогой» характеристикой государств. Многие государства, реализующие суверенную политику, вынуждены за это расплачиваться, претерпевая политическое, экономическое, в том числе санкционное, давление. Мы наблюдаем, что государств, по-настоящему обладающих суверенитетом, очень мало на современной политической арене. 

Борьба за суверенитет в настоящее время — это, по сути, борьба за право. Борьбу за право Рудольф фон Иеринг, говоря о частноправовых отношениях, определял как обязанность субъекта по отношению к самому себе. Это же справедливо и к отношениям между государствами с той лишь оговоркой, что борьба за суверенитет — это обязанность государства по отношению к его гражданам. В первую очередь это обязанность парламента, как представительного органа, последовательно выражающего волю граждан государства.

Принцип невмешательства во внутренние дела государств относится к императивным нормам международного права (нормам jus cogens). К сожалению, современные подходы ряда западных государств его девальвируют. Такая девальвация принципа невмешательства порой приобретает формы невоенной интервенции и торговли суверенитетом, что явно видно на примере ряда стран Европы, утративших национальную конституционную идентичность как таковую. Несмотря на продолжающуюся «борьбу» национальных органов конституционного контроля с всё увеличивающим своё влияние на правовые системы государств — членов ЕС Суда Европейского союза, результат такого правового противодействия уже можно представить и складывается он отнюдь не в пользу национальной конституционной идентичности государств.

Принцип невмешательства как действующий erga omnes (против всех. — Прим. ред.) постулат является гарантом обеспечения безопасного внутриполитического развития суверенных государств, тем принципом, который противопоставляется «принципу силы», применение которого немыслимо в глобальном правовом порядке.

Свидетелями чего мы сегодня являемся? Соединенными Штатами Америки и Европейским союзом проводится последовательная политика по реализации собственных интересов во внутригосударственных делах ряда зарубежных стран. Соответствующие действия со стороны США и ЕС предпринимаются как в рамках обеспечения финансирования активности «институтов гражданского общества», единственной целью которых является дестабилизация политической обстановки, так и посредством иных прямых и косвенных инструментов воздействия. В тех же случаях, когда государство обеспечивает безопасность своего внутриполитического развития, США и ЕС заявляют о нарушении демократических принципов при осуществлении тех или иных политико-правовых решений, отражая таким образом в собственной риторике недовольство чрезмерной «самостоятельностью» зарубежных стран.

США и ЕС используют обширный инструментарий для вмешательства во внутриполитические вопросы России и ряда иных зарубежных государств, в том числе через Агентство США по международному развитию (АМР), оказывающее значительный объём финансовой поддержки для осуществления внешнеполитических «проектов» США. Этого никто не скрывает, это следует из материалов, опубликованных на сайте АМР. Более полутора миллиардов долларов было затрачено на финансирование оппозиционных сил в таких странах, как Украина, Грузия, Босния и Герцеговина, Армения. Существенное распространение в мире имеет практика осуществления НКО политической деятельности, финансируемой из-за рубежа. Такие организации аккумулируют очень значительные денежные потоки. Это актуализирует вопросы контроля за деятельностью иностранных агентов.

Современная практика введения односторонних санкций противоречит основам международного правопорядка, поскольку нарушает принцип суверенитета, тем самым подрывая основу для устойчивого развития государств, в отношении которых вводятся ограничительные меры, как правило, носящие исключительно политический характер. В Докладе ООН 2015 года совершенно справедливо отмечается, что, «подписав в 1975 году Хельсинкский заключительный акт, государства обязались отказаться от «экономического или другого принуждения, направленного на то, чтобы подчинить своим собственным интересам осуществление другим государством-участником прав, присущих его суверенитету… Однако на практике получилось иначе и односторонние принудительные меры вновь стали применяться против развивающихся стран, а затем последовала очередная эскалация, вызванная, в частности, напряжённостью между Западом и Российской Федерацией в связи с ситуацией в Крыму и на Восточной Украине». В ряде случаев «жертвами» вводимых некоторыми государствами односторонних мер являются те лица, в защиту интересов которых якобы действуют власти государства, вводящего такие односторонние меры, примером чего может служить «украинская блокада» Крыма. В результате таких мер нарушаются права сотен тысяч крымчан, проживающих в северной части полуострова, испытывающих сложности с водоснабжением, якобы в защиту интересов которых действуют украинские власти, ограничивая поставки пресной воды.

Россия признавала и признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека в своей правовой системе и делает всё возможное для последовательной имплементации его правовых подходов.

Изложенное актуализирует вопрос принятия законодательных мер, препятствующих невоенной интервенции. Особые, заключающиеся в обеспечении формирования законодательной базы для предотвращения внешнего вмешательства и направленные на сохранение конституционной идентичности государства задачи в этой связи стоят перед парламентом.

В настоящее время ситуация с защитой прав и свобод человека в России зачастую используется западными политиками в качестве упрека в адрес РФ. Однако Россия соблюдала и соблюдает основополагающие принципы и нормы международного права, имеющие силу jus cogens. Подход России к защите прав и свобод человека основан на нормах и принципах международного права, последовательно имплементируемых в соответствии с Конституцией в национальный правопорядок.

В числе законодательных мер, принятых с целью препятствования интервенции США и ЕС во внутреннюю политику Российской Федерации, а также с целью упреждения «размытия» конституционной идентичности государства со стороны международных органов по защите прав человека, следует особенно выделить предоставление Конституционному суду РФ полномочия по определению исполнимости решений надгосударственных органов по защите прав человека, Закон о юрисдикционных иммунитетах, изменение законодательства о некоммерческих организациях. 

Россия признавала и признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека в своей правовой системе и делает всё возможное для последовательной имплементации его правовых подходов. Однако это не исключает невозможности исполнения решений международных судов, не учитывающих национальную конституционную идентичность России.

Введённый в Российской Федерации специальный порядок, допускающий определение Конституционным судом возможности и порядка исполнения актов международных субсидиарных органов по защите прав человека, стал шагом по противодействию «размыванию» границ национального суверенитета и национального правопорядка, что было вызвано политизацией ряда процессов, участником которых являлась Россия. Такой подход обусловлен принципом верховенства Конституции в правовой системе России. Аналогичного подхода придерживаются и многие западные государства.

Западным партнёрам необходимо понять, что для России не стоит и не может стоять вопроса о суверенитете, о каком бы государстве в переговорном процессе ни шла речь. Суверенитет и принцип невмешательства — основа нормального мирового правового порядка. Конституция России содержит в себе достаточно формул, наполнение которых конкретным позитивным смыслом способно обеспечить базис для предотвращения невоенного политического вмешательства. Так или иначе в случае попыток увеличения степени «внешнего» участия в решении внутриполитических вопросов Российской Федерацией будут осуществлены все необходимые действия, направленные на защиту суверенитета и безопасности государства, для этого имеется достаточный правовой инструментарий.