Максим Дунаевский: Без поддержки государства культура у нас загнётся

Он написал музыку к более чем 40 кинофильмам, среди которых «Д’Артаньян и три мушкетёра», «Мэри Поппинс, до свидания», «Карнавал», «Ах, водевиль, водевиль!». В послужном списке Максима Дунаевского несколько десятков театральных постановок и множество песен, давно ставших шлягерами. Произведения композитора из популярных уже превратились в классические - ведь их слушает и поёт не одно поколение зрителей.

Как сегодня работается художнику в нашей стране, почему мюзикл не чуждый её жанр и нужно ли государству вмешиваться в дела культурные, народный артист России рассказал «Парламентской газете».

- Максим Исаакович, вы согласны, что многие кинохиты стали таковыми во многом благодаря музыке?

- Да, так было раньше, но сегодня это маловероятно. На музыку в кинематографе, к сожалению, денег нет. Их вообще на кино не хватает, а на музыку идёт исключительно маленький процент финансирования. Я, в первую очередь, сравниваю с тем, который принят, скажем, в Голливуде даже при минимальном бюджете кинокартины. В России продюсеры и режиссёры чаще всего на музыку машут рукой, не понимая, что она может фильм не просто улучшить, а вывести на качественно новый уровень.

- Год кинематографа тут что-то может изменить?

- Год кинематографа - это лишь попытка усилить внимание к отечественному кино, и я сомневаюсь в её успехе. Прошлый год прошёл под знаком литературы, не дав значительных результатов, кроме пары новых писательских фамилий, которые теперь постоянно мелькают на ТВ и в прессе. Поэтому год-то объявлен, но кино буксует.

- Кто-то же пишет музыку к многочисленным фильмам и сериалам?

- Вы прислушивались к этой музыке? Тот, кто удачно создал звуковой ряд для пары клипов и рекламных роликов, вряд ли может называться композитором для кино. Не обладая нужными навыком, мелодическим даром, образным мышлением, быть хорошим композитором, стоящую мелодию для кинематографа не написать. Всё, что я перечислил, не воспитывается в высших учебных заведениях. Как человек, прошедший все ступени музыкального образования, могу вам точно это сказать: ты с этим либо рождаешься, либо вкалываешь и пытаешься приобрести. Второе куда сложнее.

- Тогда не понятно, почему бы не обратиться к признанному профессионалу? Это же беспроигрышный вариант.

- Композиторы старшего поколения, мои ровесники, которые ещё живы и полны сил - Журбин, Рыбников, Дашкевич считаются сегодня «отстоем», нам всем не доверяют. Да, конечно, мне присылают сценарии, не стану скрывать, но и я от многих отказываюсь, потому что работать над фильмами по ним просто не хочу. А, например, от предложения известного режиссёра Владимира Бортко не отказался, и мы сейчас делаем картину с рабочим названием «О любви». Но тут повезло: режиссёр отлично понимает роль музыки в кино. Она ведь имеет грандиозные возможности проникать в души, делать запоминающимся фильм, спектакль, мюзикл.

- Да, это абсолютно ваш формат, хотя многие считают его чуждым для России. Вы как считаете?

- Да он нам роднее любого другого! К слову, опера - тоже не наш жанр, она явилась из Италии, а оперетта - из Парижа и Вены. Наше - это рождённая революцией 1917 года массовая песня. А мюзикл всегда был потребляемым в СССР искусством. Не хочу выглядеть нескромно, но именно благодаря ему прославился мой отец Исаак Дунаевский. Тогда мюзиклы назывались музыкальными комедиями. Их писали и Тихон Хренников, и Василий Соловьёв-Седой, и Анатолий Новиков, и многие другие композиторы. Все они создали огромный пласт музыкальных фильмов и спектаклей. Одна «Юнона и Авось» Алексея Рыбникова чего стоит!

- Так почему на мюзиклы деятели культуры смотрят несколько свысока?

- Потому что у нас иная модель театра - он репертуарный, совсем не бродвейский, когда один спектакль ежедневно играется столько лет, сколько выдержит, а потом его сменяет другой. Российский же зритель привык выбирать из предложенной афиши, зная, что тот или иной спектакль будет в ней оставаться ещё очень и очень долго.

- А почему вы не пишете симфоническую музыку?

- Скажу честно: у меня не было стремления её создавать. Хотя я писал крупную форму, ещё будучи студентом Московской консерватории. Но потом это прекратилось - захватило кино и полностью перекрыло собой всё. Хотя в ряде кинофильмов есть фрагменты музыки для большого оркестра, где я старался выразить себя как симфонист. Например, в фильме-балете «Там, где нас нет». Я и сейчас что-то делаю в этой области, но открывателем себя точно не считаю.

- А нет ощущения, что выполняете некую программу ещё и за своего отца, который рано ушёл из жизни?

- Может быть… И думаю, что не за него, а вместе с ним. Например, в Екатеринбурге уже 30 лет идёт спектакль «Дети капитана Гранта» - мюзикл, который я сделал из известного фильма с песнями моего отца. А в 2015 году в том же Екатеринбурге вышла постановка «Весёлых ребят» также при моём некотором участии (смеётся). Я бы хотел, чтобы и в Москве она появилась. Но, видимо, всему своё время.

- Как вы считаете, государство должно поддерживать искусство или оно само может развиваться?

- В России без опеки государства искусство загнётся. Мы прошли долгий путь советской власти и её поддержки, с помощью которой от культуры рождались звёзды мирового уровня. А если они изредка появляются сейчас, то это происходит вопреки, а не благодаря. Системы помощи им нет. Да, можно много плохого вспомнить про отношения власти и деятелей культуры при СССР, но, даже с учётом издержек, помощь государства была неоценима. Работали союзы творческих деятелей и мощные фонды, которые поддерживали молодых композиторов, писателей, кинематографистов. Я тут на днях познакомился с председателем российского Союза композиторов. (Пауза.) Познакомился! Даже фамилию его не знал до этого.

В России сейчас процветает депрессия культуры. Она как рефлексирующая, самая чувствительная, нежная часть человеческого бытия подвержена серьёзному воздействию и колебаниям и пока может прийти в себя после разгрома в 90-х годах.

- Как выходить из положения?

- Пора слезть с двух стульев, на которых мы сидим: с одной стороны, власть хочет, чтобы все сферы культуры были свободны и саморазвивались, с другой - пытается их регулировать. Это само по себе неплохо, но надо решить: либо госрегулирование, либо попечительский путь, по которому, например, всегда шла Америка. Если у нас всё же когда-нибудь случится выбор системы, главное, что нужно будет сделать, - перейти к ней без шоковой терапии.

Беседовала Ксения Редичкина