Южная Осетия: пять лет после ада

Следы кошмаров

Перед входом появились три рос­лых парня в солдатской форме и с красными гвоздиками в руках, чека­ня шаг, подошли к дверному проему, потом походкой поосторожней при­близились к траурному уголку и доба­вили свои цветы к принесенным дру­гими прежде.

Я прошел по осколкам кирпичей и бетонных плит, заглянул в комнаты с перекрученными от взрывов солдат­скими койками. Потом поднялся на второй этаж, на который вообще-то ходить нельзя, ибо плиты перекрытий прогнулись до критической точки и держатся даже не на честном слове, а лишь милостью Божией. Сквозь про­ем в стене, появившийся после по­падания снаряда, виднелся вечерний Цхинвал, казавшийся с высоты мир­ным, безмятежным южным городком, в котором не может и не могло быть ничего громче утренних криков про­давца мацони.

Такой, должно быть, увиделась сто­лица Южной Осетии шестьдесят лет назад корреспонденту «Огонька», отозвавшемуся о ней как о едва ли не самом тихом, уютном и гостеприим­ном уголке СССР. Дружелюбия и го­степриимства и теперь хоть отбавляй, но с благополучием далеко не все ладно. Грузинскую агрессию осетинские ополченцы и российские войска укротили за считанные дни, зато по­следствия ее растворятся в прошлом еще очень и очень нескоро.

Следы кошмаров пятилетней дав­ности в Цхинвале на каждом шагу. В восстановленном недавно детском парке юный цхинвалец Ренат Хугаев восседал на велосипеде, прислонясь к стволу дерева с отчетливыми следа­ми снарядных осколков. Саму войну он не помнит, поскольку родители успели заранее увезти его подаль­ше от пекла, в которое превратился Цхинвал. Зато более поздних воспо­минаний хватает. До сих пор обид­но, что после возвращения родители не давали ему играть автоматными гильзами и прочим послевоенным хламом, которого во множестве име­лось в Цхинвале: очень уж тревожили их слухи о детях, нашедших на свою погибель в развалинах гранату.

Наговорившись с Ренатом, я спро­сил о днях войны Изольду Леонтьевну Лалиеву, присматривавшую у новень­ких качелей за своей послевоенной внучкой Настенькой. Счастливую ба­бушку пять лет назад чудо спасло, а может быть, просто домовитость. Де­вятого августа она в отцовском доме была, за домашней скотиной при­смотреть надо было. Муж ее в это время оставался в многоэтажке, но не в квартире, а подвале — от пуль и снарядов подальше. Просиди он там еще денек, и все обошлось бы, но ре­шил к себе на пятый этаж подняться, чаю попить. Там его фортуна поки­нула, а кусок раскаленного металла настиг. Нашли несчастного не сразу, доставить в больницу по прострели­ваемым улицам удалось только к ве­черу — ни «скорой помощи», ни не­отложки в Цхинвале в те дни не было. Изольде Леонтьевне все же удалось застать его в живых, но жизни оста­лось немного.

— Вы бы видели этот подвал боль­ничный, — рассказывала она мне, — наши врачи и медсестры просто ге­рои. Света нет. Оперировали при све­чах, да и тех не хватало. Раненые пусть не в повалку, но близко к этому. У всех один страх — как бы инфекцию не за­получить. Собаки со страху с улицы врывались, и попробуй их выгони…

Воспитанники детского дома поселка Лениногор

«Но миром кончаются войны»

Эта строчка из Роберта Бернса в переводе Эдуарда Багрицкого не­вольно вспомнилась во дворе одного из цхинвальских детских садов. Его за­ведующая Ия Дмитриевна Алборова с войной тоже знакома не понаслыш­ке. В те августовские дни в здание ее садика угодила бомба. Рядом рас­полагался и располагается архив. По­жалуй, в него и метили. К счастью, де­тей в тот день не было.

Зато сейчас во дворе гомона хвата­ет. На моих глазах вдоволь наплескав­шиеся в надувном бассейне малыши чинно отправлялись на обед. Садики в Цхинвале и по всей Южной Осетии перегружены. В рассчитанном на 120 детей порой умещается до 180. О забвении этой проблемы речи нет. Детсады и строятся, и ремонтируют­ся. При этом очередь на место в дет­садовских палатах и на игровых пло­щадках растянулась уже до шестисот юных претендентов, поскольку рожда­емость реально увеличилась. За сутки в Цхинвале издают первый пискокрик два-три младенца. Для маленькой ре­спублики это очень немало.

Все мои собеседники уверены, что дело в том, что молодежь почув­ствовала уверенность в будущем, а без надежды на счастливый завтраш­ний день сегодня создавать семью и обзаводиться потомками немногие решатся! Но подъем демографиче­ской волны подразумевает и то, что вслед за дефицитом кроваток в том, что скучно именуется дошкольными детскими учреждениями, наметится и станет явным дефицит школьных парт.

Но… были бы дети, а школы постро­ятся! Одна из них — притом, по обще­му мнению, самая современная на всем Северном Кавказе — не так давно появилась в Цхинвале на землях виноградников, настолько пострадав­ших во время войны, что решено было эту территорию застроить. Школу эту и прилегающий к ней микрорайон «Московский» разрушенному грузин­скими агрессорами Цхинвалу пода­рило Правительство Москвы. Кроме обычных учеников, сейчас в ней за­нимаются и кадеты — ребята и даже девушки, уверенные, что их судьбы на­прочь связаны с мечтами оберегать независимость Южной Осетии. Наша поездка по молодой, зато уверенной в себе стране состоялась летом, но встретиться с двумя кандидатками на амплуа нашей родной «кавалерист-девицы» времен отражения Наполе­оновского нашествия на Российскую империю мне все же удалось.

Впрочем, ни Аманда Кокоева, ни Алина Плиева скакать на лошадях не собираются, а избрали себе на бу­дущее всегда востребованную про­фессию врача. Обе девушки меч­тают поступить в знаменитую Воен­но-медицинскую академию на бре­гах Невы, а служить в этом важней­шем амплуа и сверх этого помогать страждущим собираются именно в своей стране. Их даже строевая под­готовка не смущает. Стрельба тоже не пугает. Горянки в разной степени, но сполна отведали плодов войн. У одной из них мать, будучи врачом пси­хиатрической лечебницы, здорово на­страдалась в пору грузинского наше­ствия, спасая пациентов, но дочь ис­пытания родительницы от профессии не отвратили. Отец другой тоже пово­евал, но дочери предпочитает ничего не рассказывать и вообще о тех днях старается вспоминать пореже.

Желающих поступить в кадетскую школу, а стало быть, претендовать на право стать офицером небольшой, но готовой к бою армии, предоста­точно. Возглавляющий школу полков­ник запаса Советской Армии Артур Тадтаев сказал мне, что сейчас на 20 мест уже 55 заявок. Практически все мечтают продолжить образование в элитных военных училищах России. У кого получится, у кого нет, но все го­товы сражаться за грядущую Осетию.

С плаца, где кадеты демонстриро­вали выправку и выучку, панорама но­веньких коттеджей грела душу и радо­вала глаз. Однако мэр Цхинвала Алан Арборов, как, впрочем, и подобает истинному радетелю за вверенный его попечению город, выглядел скорее озабоченным, нежели радостным. В начальственном кресле он всего два месяца, но грехи и некомпетентность предшественников на его плечах по весомости подобны мельнич­ному жернову. В списках нуждающих­ся в жилье более 1300 семей. Это и пострадавшие во время войны, и ве­тераны, и многодетные цхинвальцы. И дело не в нехватке средств. Их-то как раз приходилось немало.

По официальным данным, после августовской трагедии 2008 года Рос­сия пожертвовала Южной Осетии 34 миллиарда рублей. Будущее тоже впе­чатляет — до 2017 года гарантирова­ны поступления 5-6 миллиардов в год. Только вот с освоением дела печальны.

Отладка оборудования швейной фабрики в Цхинвале

Научиться работать

От чрезвычайного и полномочно­го посла Российской Федерации в Южной Осетии Эльбруса Каргиева я услышал, что многие начальственные лица просто не умели работать. Ви­нить их в этом трудно. Два десятиле­тия хозяйственная и экономическая жизнь в республике пребывала прак­тически на нулевой отметке. Когда же после 2008 года деньги, и очень даже немалые, появились, то распорядить­ся ими на пользу общества порой просто не смогли. Многие объекты финансировали без реальных кон­трактов и тем более без экспертиз. Стоимость безбожно завышалась, но сделанное порой лучше бы не дела­лось вообще.

Президент Республики Леонид Тибилов в первый же день работы после успешных для него выборов распоря­дился провести проверку использо­вания средств финансовой помощи Российской Федерации, поступав­ших в Южную Осетию «в целях со­циально-экономического развития и осуществления бюджетных инвести­ций». Предварительные итоги громки и неутешительны. Менее чем за пол­тора года возбуждено 64 уголовных дела, связанных с коррупцией. 32 из них направлены в Генеральную про­куратуру Российской Федерации, поскольку фигуранты пребывают, а точнее, скрываются на территории России. Многие дела уже в суде.

Занятно, что кое-кто пытался по­живиться за счет российской и ре­спубликанской казны уже во время проверки, когда с точки зрения здравого смысла любому казнокраду по­лагалось бы залечь на дно… Как бы то ни было, президент заверяет, что все замешанные в разбазаривани­ях средств и откровенных кражах по­лучат по заслугам. Есть надежды на возврат пусть не всех, но весьма ве­сомых средств. Налаживается со­вместная работа южноосетинских правоохранителей с российскими. Без нее не обойтись, так как многие уклонялись от наказания, манипули­руя своим двойным гражданством.

Кому-то из лжегероев нашего вре­мени явно светит понаблюдать небо в клеточку, но жизнь в любом случае продолжается. Ко дню выхода в свет этого номера журнала должна за­работать первая очередь швейной фабрики в Цхинвале. Главным инве­стором выступил российский биз­несмен Теймураз Болоев. Я прошел по новому цеху, между рядом только что установленных швейных машин, держа в руках фотографию, сделан­ную пять лет назад. Судя по снимку, по цеху в то время привольно посви­стывал ветер, врываясь сквозь пролом в стене после попадания артснаряда. Теперь же наладчики завершали последние проверки оборудования, для которого в Санкт-Петербурге уже подготовили персонал. Сначала за дело примутся около ста пятидесяти швей, а в недалеком будущем к ним присоединятся еще примерно двести пятьдесят работниц. Среди адреса­тов спецодежды, на которой должна специализироваться фабрика, есть всемирно знаменитые автомобиль­ные фирмы. Поговаривают о контрак­те с РЖД. Открыто говорят о выпуске формы для армии Южной Осетии и. намеками — о мундирах для армии Российской.

Представители фирмы, филиалом которой является цхинвальская «швей­ка», эти прогнозы отвергают, ссылаясь на российские законы, согласно ко­торым обмундирование для стражей нашей страны могут выпускать только предприятия, находящиеся на терри­тории России. Я справился по этому поводу у весьма заметного в Южной Осетии человека и услышал в ответ: мы же все равно объединимся, так что и говорить не о чем будет!

Микрорайон Московский с детским садом и школой

Приблизить будущее своими руками

О воссоединении Южной Осетии с Осетией Северной, а затем и с Рос­сией по всей республике говорят как о событии не просто желанном, а про­сто неминуемом. Президент Леонид Тибилов на пресс-конференции для участников нашего пресс-тура прямо сказал, что сделать для единения пред­стоит очень и очень немало, но если свершение это придется на сроки его пребывания у власти, то он будет счи­тать свою миссию выполненной.

Сейчас все же главные заботы свя­заны с экономикой. Планы серьезны, программы впечатляющи. Ресурсы опять огромны. Одних только мине­ральных вод немеряно, а если гово­рить о воде ледниковой, то ее ресур­сы для обыденного рассудка вообще неисчислимы. Недра опять же богаты и не слишком до конца исследованы. Для начала предстоит восстановить свинцово-цинковый рудник, забро­шенный за годы абсурдного лихолетья. Про агросектор и пищевую промыш­ленность и подавно говорить не при­ходится. Земля щедра, займись ею с умом и с трудолюбием, сразу отбла­годарит. На альпийских лугах пастби­ща не хуже швейцарских. Есть, ска­жем, в горах сельцо из трех семей, ко­торые выращивают чуть ли не четыре­ста коровок! Дорога на российский рынок пока непроста, но торговое со­глашение с Россией уже существует и парламентом Южной Осетии ра­тифицировано. После ратификации его в Государственной Думе РФ мяс­ной конвейер станет реальностью.

Но все это масштабы государствен­ные, для которых десятилетия надобны. А вот Алан Иванович Такуев ждать ничего не хочет и как свое будущее, так и будущее своих коллег приближает своими собственными силами.

На моих глазах в воду полетела сеть, и с третьего заброса на береж­ке оказался красавец осетр! Таких в садке такуевской фирмы «Экосисте­ма» уже четыреста. А кроме них фо­рель, которую здесь успешно выра­щивают и продают. Но с осетрами у Такуева планы не только финансовые, но и экологические. Лет сто назад эта «царская рыба» в Осетию на нерест приходила. Все здешние реки стре­мятся в Куру, а знаменитая эта река впадает в Каспий, который издревле осетрами славен. Потом по плану ГОЭЛРО на Куре построили гидроузел, и драгоценная рыба сюда поднимать­ся перестала. Черную икру замени­ла «икра заморская», то бишь, бакла­жанная. Такуев и задумал вернуть осе­тров в окрестные озера и просторное Зонкарское водохранище, что непо­далеку. Вода здесь чистая, капризной рыбе должна прийтись по душе.

Но прагматизма у Алана Иванови­ча тоже вдосталь. Первую партию осе­трины он поставит на рынок уже в бу­дущем году. Ближайший же «урожай» черной икры составит пока полтора центнера. А на ближнем горизонте его плановых подсчетов речь идет уже о четырехстах тоннах в год осетрины и форели, а в придачу к тому, — трех­стах килограммах икры, цена на ко­торую достигает двух тысяч долларов. Обширные помыслы связаны с жи­вотноводством. Многими цифрами читателей я утомлять не буду, скажу, однако, что работать в «Экосистеме» должно вскоре более ста двадцати че­ловек. Правда, отбор строг. Это и по­нятно, Такуев готов и жилье предоста­вить. Пустующих и заброшенных после войны домов в округе для большинства хватит. Ремонт фирма Такуева берет на себя. Словом, приезжай вместе с семьей и работай, так сказать, прак­тически на лоне чистейшей природы.

Горы, порожистые реки, облака под ногами. Южная Осетия. Пять лет после ада.

Алан Такуев рассказывает о секретах рыбоводства