Война без грифа «секретно»

«Парламентская газета» впервые публикует уникальные документы российского госархива социально-политической истории

О том, кто сегодня в Европе помнит и чтит правду о Второй мировой войне, как сохранить память о прошлом, извлекая уроки на будущее, какие архивные фонды сегодня лишаются грифа «совершенно секретно», — об этом нашему коррес­понденту рассказал директор Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) Андрей Сорокин (на фото).

- Андрей Константинович, вы как-то сказали, что архив — это доктор исторической памяти. Пожалуйста, расшифруйте такое определение.

- Всё просто. Архив хранит документы в полном объёме, без изъятий демонстрируя нам историю со всеми её победами, триумфами, ошибками и преступлениями, зафиксированными в документах. И наша общая задача — извлекать уроки из этого исторического опыта, преломлять его в настоящем, лечиться от незнания истории, учитывать её опыт.

Для решения таких задач мы задались целью оцифровать свои наиболее важные фонды, сделать доступными многие документы. Два года назад по нашей инициативе Федеральное архивное агентство создало сайт «Документы Советской Эпохи», на котором полностью размещён личный архив Сталина, доступный сегодня в онлайн-режиме, частично — фонд Политбюро с оцифрованными документами периода 1919-1932 годов, а также фонд Коминтерна.

- Фонд Госкомитета Обороны будет располагаться там же?

- Да, этот масштабный проект к 70-летию Великой Победы по созданию базы данных на основе коллекции записей и аннотаций завершится к 9 Мая. До конца месяца планируем провести его публичное открытие.

- На мой взгляд, существует знак равенства между словами «архив» и «истина». Много ли людей приходят за ней в учреждение, которым вы руководите?

- С одной стороны, будьте уверены, архив пользуется популярностью. Он известен не только в нашей стране, но и за рубежом, являясь в последние 25 лет точкой притяжения для множества российских и зарубежных исследователей, занимающихся историей Советского Союза — и не только. Кроме того, после создания архивом три года назад собственного сайта количество его посещений уже превысило миллион!

С другой стороны, вынужден признать, что профессиональные историки и общество в целом сегодня недостаточно апеллируют к документам. Особенно больно видеть, когда это касается архивных материалов, связанных с периодом Великой Отечественной войны. Посмотрите, на моём столе лежат папки, в том числе касающиеся этой темы. И на многих листах их использования можно вообще не найти записей специалистов, которых это должно было бы заинтересовать. Притом что эти материалы были рассекречены годы и годы назад.

- Не нужна правда?

- Вряд ли, просто что-то останавливает до неё докопаться. Я в этом вижу проявление кризиса исторического сознания общества. А потому перед архивистами и историками стоит важная задача приобщения к позитивному знанию, объективному знанию собственной истории. Я говорю не о том, что надо знать и помнить исключительно положительные страницы этой самой истории, а о том, что позитивистский метод настаивает на приоритете факта и документа перед умозрительной конструкцией. Иногда становится не по себе, услышав те или иные выступления некоторых из зарубежных политиков, связанные с историей: решения сегодня слишком часто принимают те, кто не знает или не хочет знать элементарных вещей.

- Каков сегодня уровень взаимодействия российских историков с западными коллегами?

- Всё, что есть у историка, — это его научная репутация, а потому спорить или опровергать очевидные вещи он себе не может позволить. Да мы и не сталкиваемся с такого рода попытками. Например, я недавно вернулся из Австрии, где наш архив принял участие в выставке, посвящённой освобождению страны от нацистской оккупации. Там по инициативе историков и общественных деятелей проводится большая работа с захоронениями советских военнослужащих, павших на её территории. Создана гигантская база данных, выпущен большой справочный том, посвящённый кодификации этих сведений. А в центре Вены, напомню, стоит памятник советскому воину-освободителю. Люди там хорошо отдают себе отчёт, кому обязана Австрия восстановлением своей государственности, и пересматривать историю не намерены.

- Как же сделать так, чтобы политики слышали голос историков?

- История и историческое прошлое продолжают использоваться политиками в своих целях. У них, часто по незнанию, существуют субъективные представления об историческом процессе, которые никак не соотносятся с реальными фактами. Но есть и сознательное искажение исторического прошлого в угоду сиюминутным целям. Гуляют не имеющие отношения к реальности мифы о закрытости наших архивов, о возрождении сталинизма, об отказе российского общества от работы с трудными страницами прошлого. К сожалению, историческая наука сегодня во многом остаётся заложницей политики. Но и с отечественным восприятием прошлого нам предстоит ещё разбираться, что становится всё более актуальным по мере приближения к столетию событий 1917 года.

- Работа над оцифровкой документов, связанная с Великой Отечественной войной, продолжится после юбилея?

- Даже не сомневайтесь! Со своим историческим прошлым надо работать каждый день. Подготовка теперь уже к 75-летию Победы, которая начнётся в следующем году, позволит нам приступить к оцифровке документов Центрального штаба партизанского движения. Ждёт своей очереди и открытие ещё целого ряда документов Политбюро.

- К каким фондам госархива вы, как историк, обращаетесь чаще всего?

- Мы храним целый ряд важнейших для советской истории документальных комплексов. Моё внимание чаще привлекают личный фонд Сталина, Политбюро, Государственного комитета Обороны. Лично я больше всего работаю сейчас именно с документами Великой Отечественной войны. Ведь наш архив — это бывший Центральный партийный архив, где хранятся важнейшие документы по истории войны.