Ворошиловский стрелок из Немчиновки

Прогремел и остался в памяти фильм «Ворошиловский стрелок», зрители увлеченно следят за сериалами «Граж­данин начальник» и «Женская логика», снятыми по произ­ведениям Виктора Пронина. Среди авторов детективного жанра у него репутация человека, который пишет свои книги сам, без помощи наемных бригад литературных рабов и поденщиков, без слепой готовности идти на пово­ду у издателей, диктующих в угоду рынку различного рода расчлененки и беспредел. У него репутация большого ху­дожника, который показывает не поступки героев, а их по­мыслы, раскрывает не масштаб действия, а предпосылки к нему. А главное — доступным, понятным языком.

У писателя множество литературных наград. Все они, за малым исключением, отмечали его дар детективщи­ка, судебного очеркиста, криминального журналиста, но не художника-творца, мастера-литератора с большой буквы. И вот долгожданная награда — «Лучшая книга го-да-2013», конкурса, проводимого Московской город­ской организацией Союза писателей России. И не за детектив с какой-нибудь ошеломляющей концовкой, а за простые «человеческие» записки, появлявшиеся в разное время и по разному поводу. Это и заслужило признание московских писателей. Книга, выпущенная мизерным тиражом издательством «У Никитских во­рот», мгновенно стала легендарной, превратилась в раритет и, как в старые добрые времена, передается из рук в руки.

«И что же в ней так зацепило?» — спросит иной читатель. Ну записки-блокноты, похожие пишутся почти что всеми писателями, ну рассуждения о жизни, литературе, о самом себе, о близких, женщинах, о предназначении, непонимании, о стране, о друзьях. И что? О покаянии и преда­тельстве, о восхищении и сожалении, о стра­хе и безрассудстве и бог знает еще о чем… Этим и зацепило. Искренностью, мыслями, которые вертятся у каждого в голове, но на бумагу выплескиваться почему-то опа­саются. Мысли-то — о себе, а как по­ведет себя бумага, неизвестно.

У книги загадочное название, где-то даже детективное — «Кин­жал для левой руки» (с подзаголовком: «Записки на полях криминальных романов»). Не блокноты, не дневники, не письма, а именно записки, рожденные на полях расследований и преступлений, но не несу­щие ни капли крови. Хотя кровь, как и пот, как и обнаженный нерв, незримо ощу­щается.

«Мне краткие за­писи иногда казались интересными, иногда забавными, а то и попросту пустыми. Часто они касались самого автора, что делать, и ему хочется пожаловаться на жизнь, на люд­скую несправедливость, тяжко вздохнуть по несчастной любви. А любовь, похоже, только несчастной и бывает, а если кому-то она покажется счастливой, то это уже не­что другое… И где это лучше сделать, как не на страницах собственного романа — на полях, на оборотной сторо­не листа, между строк, — рассказывает Виктор Пронин. — В Эрмитаже мне как-то довелось увидеть целый стенд с кинжалами для левой руки. В средние века получили распространение длинные дуэльные шпаги, иногда они достигали полутора метров. А поскольку люди тогда были невысокого росточка по сравнению с нами, нынешними, шпаги часто оказывались попросту бесполезными — ког­да дуэлянты сходились вплотную, они не могли поразить друг друга. Так появились короткие кинжалы для левой ру­ки, чтобы можно было нанести смертельный удар врагу с близкого расстояния. Разнообразие их поражает: у неко­торых от нажатия кнопки лезвие как бы раскалывалось на три жала, иногда на лезвии крепился небольшой ствол, и схватку можно было начать с выстрела, встречались кин­жалы плоские, граненые, волнообразные…

И однажды я подумал: а почему бы мне не сравнить длинную шпагу с длинным романом, а эти короткие за­писки — с коротким кинжалом для левой руки… У них не меньшее разнообразие, нежели у тех же кинжалов… И автор, даже на короткое время соприкоснувшись с чи­тателем этими текстами, всегда поймает секунду, чтобы нанести свой несмертельный удар острием из трех-пяти строк… Так возникло название книги. Надеюсь, мои кин­жалы смогут царапнуть чью-то совесть, чью-то память, чью-то боль… Как постоянно они разят меня самого».

Виктору Алексеевичу уже за 70, но он по-прежнему, как говорится, «на высоте». На высоте сво­их замыслов, талантливых «при­думок», удивительного трудолюбия. Когда са­дится за компьютер, перед ним нет никаких уголовных дел, следственных материалов — в его книгах почти все приду­мано. И когда на читательских конференциях он об этом говорит, то его почитатели огорчаются («Надо же, а так по­хоже на правду!»), не подозревая, что это и есть самая вы­сокая оценка таланта писателя…

Когда-то давным-давно, работая корреспондентом на Сахалине, он из озорства написал небольшой детектив, отослал по почте в журнал «Человек и закон», который вы­ходил тиражом пять миллионов экземпляров, а потом — девять миллионов… Детектив понравился, но его не взяли, зато взяли автора. в штат, редактором отдела литерату­ры. Вот так и появился детективщик Пронин, проработав­ший в журнале около семи лет.

Его первая книга — «Слепой дождь» — вышла в Днепро­петровске, в издательстве «Промнь». Маленькая, в три пе­чатных листа, мягкая синяя обложка. К моменту ее выхода он уже был на Сахалине, там в это время свирепствовал тайфун, сугробы поднимались на уровень второго этажа, а тут посылка из Днепропетровска, прислали несколько экземпляров… Спустя годы был журнал «Огонек» и «Жен­щина по средам» (роман, по которому и сняли фильм «Ворошиловский стрелок»). На премьеру Станислав Го­ворухин пригласил всю Госдуму в полном составе. Так вот, когда главный герой в исполнении Михаила Ульянова начинает одного за другим отстреливать подонков, изна­силовавших его внучку, после каждого выстрела в зале раздавались аплодисменты, как писали раньше, перехо­дящие в овации. Аплодировали депутаты всех фракций, независимо от политических и прочих пристрастий…

Часто задаешься вопросом, что же такое детектив — пособие для преступников, наука для выживания или все-таки литература. Хочется напомнить, что два гениальных писателя — Шекспир и Достоевский — писали… и детекти­вы. А Конан-Дойль и не подозревал, что расследованиями Шерлока Холмса будет зачитываться весь мир, а толстен­ные книги о спиритизме, которым он отдал большую часть литературной жизни, безжалостно канут в Лету.

К слову, Виктор Алексеевич, как это ни смешно, не знает, сколько всего у него книг. Сознательно не считает. Ни книг, ни тиражей. Так, на всякий случай, из суеверия. Знает, что изданий где-то больше двухсот. Пятитомники, восьмитомники, четырехтомники, двухтомники… Но книга «Кинжал для левой руки» стоит особняком. И не только по­тому, что получил премию московских писателей, а еще и потому, что в том же издательстве готовятся к изданию очередные тома записок. Жизнь-то не закончена, проза пишется, а с ними и рождаются записки. Именно здесь Виктор Пронин предстал перед нами в совершенно не­ожиданном облике. А потому читать их не менее интерес­но, чем самый захватывающий его детектив. Также пере­хватывает дух, ощущаешь страх, страсть и величие обна­женной души.