Теракт в «Крокус Сити Холле»

12:58Горелкин: После «Крокуса» зарубежные IT-площадки повели себя «омерзительно»

12:38Джабаров назвал теракт в «Крокусе» попыткой столкнуть россиян с мигрантами

11:49Захарова: Отсутствие позиции по теракту в «Крокусе» говорит о деградации СЕ

Памятник Симеону Полоцкому может появиться в Москве

И прямое отношение к этому событию имеет Союзное государство, готовое поддержать идею

02.08.2016 15:56

Автор: Олег Дзюба

Памятник Симеону Полоцкому может появиться в Москве
Григорий Рапота и Филипп Рукавишников в творческой мастерской скульптора обсуждают проект памятника Симеону Полоцкому

Узкая улочка параллельно Но­вому Арбату. Что ни шаг, то иллюстрация к истории рус­ской культуры. В нескольких ша­гах от Поварской жил Лермонтов. В церкви Симеона Столпника на углу Большой Молчановки венчался граф Шереметев со своей крепост­ной актрисой Прасковьей Жемчуго­вой. Перед тем же иконостасом не раз стоял Гоголь… У самой церкви памятника писателю нет, однако наискосок от храма — фамильная мастерская скульпторов Рукавиш­никовых, где среди многих других работ семьи потомственных вая­телей можно увидеть самую уди­вительную из всех существующих статую автора «Мертвых душ», ко­торого Александр Рукавишников высек из мрамора единым в трех лицах. По его замыслу Николай Васильевич держит в руках два своих скульптурных портрета. Го­голь предстает и одухотворенным, и скорбным, и даже веселым.

Памятник русскому писателю Владимиру Набокову Эту вот мастерскую, по двум этажам которой путешествуешь словно по музею, и посетил Госу­дарственный секретарь Союзного государства (СГ) Григорий Рапота в ответ на письмо младшего из представителей династии, члена-корреспондента Российской акаде­мии художеств Филиппа Рукавиш­никова. Скульптор обратился в По­стоянный Комитет СГ с пожелани­ем принять участие в конкурсе на лучший проект памятника Симеону Полоцкому — российско-белорус­скому литератору, мыслителю, бо­гослову, наставнику старших детей царя Алексея Михайловича.

Личность Полоцкого удивительно многогранна даже для того времени, характерного универсальностью та­лантов. Среди многих его увлечений не на последнем месте была весьма уважаемая в то время астрология. Сам Пушкин писал, что именно По­лоцкий, размышляя о тайнах звезд, предсказал рождение царевича Пе­тра и удивительное будущее, кото­рое ему уготовано.

Нет сомнений, что монумент, ко­торый, возможно, появится на Ни­кольской улице напротив здания, где некогда располагалась Славяно-греко-латинская академия, должен стать достойным напоминанием о человеке, чье имя весьма дорого народам наших двух стран. Поэто­му Григорий Рапота счел необходи­мым познакомиться с творчеством одного из претендентов на соис­кание почетного права пополнить своей работой скульптурное со­звездие Москвы. А поскольку Фи­липп Рукавишников уже четвертый представитель династии, не поже­лавшей продолжать наследственное купеческое дело, а нашедшей себя в изобразительном искусстве, то в мастерской на Большой Молча­новке речь шла пусть даже и в раз­ной степени обо всех ее предста­вителях.

Прапрадеда Филиппа в Нижнем Новгороде именовали «железным стариком». Разбогатевший на же­лезном промысле и не чуравшийся при этом ростовщичества, он за­помнился землякам широтой на­туры, благотворительностью и чу­дачествами. Разделив гигантское состояние между детьми, он обе­спечил им безбедную с виду жизнь, но бремя богатства они несли по-разному. На их счету красивейшие здания Нижнего Новгорода, про од­но из которых сохранилось забав­ное предание: на вопрос архитекто­ра, в каком стиле заказчик хотел бы увидеть свое будущее владение — в классическом, мавританском, барочном или еще каком-нибудь, волжский миллионщик ответил, что надо строить во всех манерах сразу, ибо денег на все хватит! Так зодчий и поступил, а нижегородцы такой всеядности поныне рады.

Ивану и Митрофану Рукавиш­никовым по многим причинам зо­лотых гор от предков не досталось. Обоим братьям пришлось испытать на себе истину из пьесы Александра Островского «Бедность не порок». Иван стал известным литератором и свел счеты с семьей, написав роман «Проклятый род», а Митро­фан нашел себя в искусстве, про­славленном Фидием, Праксителем и другими древними гениями, оста­вив наказ потомкам не иметь ниче­го, кроме карандаша. И того и дру­гого революция ничего не лишила, поскольку отбирать у них было не­чего за исключением талантов. Ну а талант конфискации не подлежит.

Скульптурная группа по мотивам картин «малых голландцев»

Скульптурная группа по мотивам картин «малых голландцев»

Эту бесспорную истину блестяще доказал на своем примере Иулиан Рукавишников — автор многих па­радных монументов в разных городах СССР и за рубежом. Чем только ему не приходилось заниматься, даже посмертную маску снимать с лица Брежнева. После резкой сме­ны идеологического фарвартера у многих художников опускались руки. Однако на изломе эпох осо­бо четко проявляется грань между подлинным даром и обычной спо­собностью к мимикрии. В поздние годы жизни Иулиан Митрофанович создал серию философских компо­зиций. Возьмем традиционный до банальности символ нежных чувств в виде целующихся голубков. Сам по себе сюжет давно набил оско­мину. Но чувства-то никуда не де­лись. И у Иулиана Митрофановича видим мотив нежности на примере двух улиток. Филипп Рукавишников подсказал мне повнимательнее по­смотреть на другую работу деда, которого на этот раз привлек древ­нейший мотив метаморфоз, превра­щении, перехода живого из одного состояния в другое. В черной скуль­птуре, отдаленно напоминающей египетские изваяния, откровенно угадывается куколка бабочки, на­деленная человеческими чертами. Оказывается, автора очень занима­ли трансформации, которые, если задуматься, не могут не предста­виться чудом.

Пушкин писал, что именно Полоцкий, размышляя о тайнах звезд, предсказал рождение царевича Петра и удивительное будущее, которое ему уготовано»

Скульптурная композиция «Наш выход»И в этой связи самый молодой продолжатель династии затронул еще одну непростую тему — вре­мя переоценило достоинства мно­гих политических деятелей про­шлого, но может ли подлежать переоценке мастерство авторов их памятников?! Сбрасывать с паро­хода современности у нас всегда любили и предавались этому за­нятию взахлеб. Но стоит ли без­оглядно расправляться с тем, что стало неактуально, но не утратило художественного значения? Взять памятник Дзержинскому, снесен­ный в 1991 году. Личность главного чекиста каждый может восприни­мать по своему вкусу и как угод­но, но скульптура работы Евгения Вучетича отвечает всем необхо­димым канонам и к тому же была прекрасной доминантой площади Дзержинского.

Филипп Рукавишников начинал учиться в Суриковке в мастерской Олега Комова, известного более всего своей скульптурной «пуш­кинианой», а после безвременной кончины наставника оканчивал институт под руководством отца. Сейчас он сам преподает там же, где получал диплом, но, по его соб­ственным словам, ведет занятия редко и неохотно. Преподава­ние будущим скульпторам, как он считает, подобно раз­учиванию гамм в музыке. Без них не обойтись, но для этого нужно своего рода призвание. У Рукавишникова-старшего это получается вполне, он выпесто­вал сильных ребят, а младший считает, что его собствен­ный подход слиш­ком субъективен для успеха в занятиях. В этой связи он при­помнил слова Гу­милева, который, от­талкиваясь от мысли Теофиля Готье, гово­рил своим студийцам, что для хороших стихов нужно в какой-то момент запереть шкатулку с полу­ченными знаниями и вы­бросить ее в море. Однако эту шкатулку нужно сначала наполнять, а к этому душа не лежит…

Модель скульптуры «Барышня и хулиган»

Но если к преподаванию они относятся по-разному, то работают нередко в соавтор­стве. Самая, должно быть, зна­менитая из совместных удач — памятник Владимиру Набокову, открытый в год столетнего юби­лея автора «Лолиты» в швейцар­ском Монтре у входа в отель, где писатель провел последние годы жизни. Консультировал их сын Набокова Дмитрий, а Филипп Рукавиш­ников стал за время работы на­стоящим зна­током творчества так и не вернув­шегося при жизни на родину клас­сика литературы XX века. Забавным последствием успеха памятника, да и личности Набокова в Швейцарии стала неожиданно свалившаяся на авторов забота посылать в Монтре чуть ли не целые коробки… очков, поскольку законопослушные с ви­ду постояльцы отеля бесцеремонно крадут в качестве сувенира со ста­туи эту деталь портрета.

Но европейцев перевоспитывать бесполезно и остается списывать этот микровандализм на призна­ние непреходящих достоинств на­боковских романов. Правда, и у нас самих с восприятием памятников не все так просто. В прошлом году нашумела история с отмененной по настоянию недовольных граждан установкой «булгаковской» скуль­птурной композиции старшего Ру­кавишникова на Патриарших пру­дах. Статуи Коровьева и кота Беге­мота нашли в конце концов приют во дворе дома на Садовом кольце, где располагалась «нехорошая квартира». Остальные фрагменты пока у автора. Может быть, когда- то общественность сменит гнев на милость. То, что непривычно сей­час, может стать классикой завтра. Примеров уйма!

Последнее время академик Ру­кавишников бывает в Москве не слишком часто. Работает он ничуть не меньше, чем прежде, но жить предпочитает на Истре, пейзажи которой полюбились ему с детства. Мастерскую он оборудовал себе в Солнечногорске, арендовав один из пустующих цехов на заводе, вы­пускающем очень важную для дач­ников сетку-рабицу.

Скульпторам без квалифициро­ванных литейщиков не обойтись. Филипп Рукавишников, например, подолгу жил в Минске, потому что в тридцати километрах от столи­цы Беларуси нашелся отличный мастер, наладивший трехсменное производство в деревне Орешницы. Такая вот культурная интеграция к взаимному интересу!

Фото Юрия Паршинцева

Читайте нас ВКонтакте
Просмотров 5063