Владимир Путин:«Всё, наверное, никогда не будет хорошо. Но мы будем к этому стремиться…»

Задачи, которые были поставлены сразу же после вступления в должность Президента, безусловно, являются чрезвычайно сложными для исполнения. И сделал я это сознательно. Сознательно завысил планку того результата, который должен быть достигнут исполнительной властью, и не только в центре, но и в регионах Российской Федерации. Потому что, если мы не будем работать напряженно, результаты будут гораздо более скромными. Что удалось сделать, чего не удалось сделать, и удовлетворен ли я этим? В целом удовлетворен…

Прежде всего, я бы обратил внимание на повышение уровня доходов граждан. У нас растут заработные платы… Причем, зарплата растет опережающими темпами, быстрее, чем уровень производительности труда. Это с точки зрения экономики далеко не самый лучший показатель, но с точки зрения социальной справедливости, конечно, мы двигаемся в правильном направлении, и эта зарплата, и доходы граждан выросли не только благодаря повышению денежного довольствия военнослужащих и военных пенсионеров, но и в экономике в целом…. Мы дважды проиндексировали пенсии — в феврале и в апреле. И пенсия по старости впервые перешагнула рубеж в 10 тысяч рублей… Наряду с материнским капиталом мы ввели еще оплату за рождение третьего ребенка в демографически сложных регионах… на уровне прожиточного минимума ребенка… В целом демографическая ситуация улучшается. У нас рекордные показатели по рождаемости. Несколько ухудшилась ситуация по снижению смертности, с этим нужно разбираться… У нас повышены стипендии студентам, как мы и договаривались, сделан еще ряд положительных шагов в социальной сфере. Одно из важнейших направлений — улучшение  условий ведения бизнеса. Здесь тоже есть положительные тенденции, и международные организации, в том числе,  это отмечают… Развивается, конечно, и все, что связано с масштабной программой по переоснащению армии и флота современным оружием.

Надо, чтобы все руководители любого ранга — и в президентских структурах, и в Правительстве — чувствовали и понимали, что рядовые граждане внимательно следят за результатами нашей работы и дают свои оценки. Ориентироваться нужно именно на мнение граждан. Что касается непосредственно отдельных членов Правительства либо Правительства в целом, я уже, конечно, многократно слышал различные призывы то одного министра уволить, то другого, то Правительство целиком отправить в отставку. Уважаемые друзья и коллеги, разделяю вашу точку зрения по поводу того, что спрос со всех уровней власти должен быть жестким. Вместе с тем обращаю ваше внимание на то, что Правительство не работает еще и года, года не прошло… Конечно, претензий наверняка и за это время накопилось немало, но нужно дать людям реализовать себя или понять, что кто-то не в состоянии этого делать, но за год это невозможно. Это колоссальный объем ответственности и работы. Повторяю, претензий может быть много, но нужна ли такая кадровая чехарда, не знаю. Скорее, это принесет больше вреда, чем пользы.

Мы с Алексеем Леонидовичем знакомы давно и полемизируем с ним постоянно, но поскольку он в двух правительствах был министром финансов, я всегда с большим уважением относился к его мнению. Он дважды был признан международным экспертным сообществом лучшим министром финансов в мире. Уверен, что так оно и было, но хочу сказать: лучшим министром финансов, а не министром по социальным вопросам… Но в целом мы в контакте и с Алексеем Леонидовичем, с его коллегами, командами. Он занимается сегодня преподавательской работой, насколько я понимаю, достаточно эффективно. Надеюсь, что такое экспертное сопровождение того, что делает ваше ведомство, то, которому вы отдали много лет своей жизни, сохранится…

Я не случайно сказал, что он был признан лучшим министром финансов, но не министром социального развития… В свое время именно Алексей Леонидович и еще некоторые коллеги, которые сейчас большими деньжищами ворочают в банках, были инициаторами перевода льгот на деньги. И мы тогда долго спорили, я говорю: «Алексей, вы не сделаете этого корректно, не получится». — «Нет, мы сделаем». К чему привело это, мы знаем. Пришлось потом деньгами засыпать эти проблемы и нести большие социально-политические издержки… Жесткие действия в сфере экономики без оглядки на то, каковы последствия в социальной сфере, не всегда оправданны, особенно в нашей стране, где доходы наших граждан пока остаются очень скромными.

Дело будет доведено до конца. Это совсем не значит, что мы должны из политических соображений, для того, чтобы красиво выглядеть перед возмущенными гражданами, любой ценой засадить их за решетку. Не надо нам возвращаться к этому мрачному периоду 1937 года. Если виноваты — будут наказаны. А если в какой-то части не виноваты — значит, об этом нужно будет сказать ясно и понятно. И объяснить людям, и показать это. То, что таких дел, как их называют — общественно-резонансных, сейчас много, это тоже неплохо: люди должны знать, что происходит. И, может быть, чиновники различных уровней тоже поймут, в конце концов, что у нас нет людей, которые могут действовать вне рамок закона… Главнокомандующим я стал 7 мая прошлого года… Так что как только я начал знакомиться с делами, как только мне показали, в том числе и результаты работы Счетной палаты, стало ясно, что одной Счетной палатой там не обойтись, ее недостаточно, и нужно подключать правоохранительные органы, — материалы тут же были переданы в прокуратуру и в Следственный комитет.

 

Что касается самой судебной системы. К ней тоже очень много претензий. Но я обращаю ваше внимание вот на что. Из всего объема дел только 15 процентов участников процесса обращаются в вышестоящую инстанцию, для того, чтобы попробовать пересмотреть дело. Все остальные удовлетворены качеством работы судов и результатами судебных заседаний. В отношении судов тоже много критики, но цифры сами говорят за себя: только 15 процентов. Это в целом нормальная мировая практика.

Коррупция вообще, и в нашей стране в частности, есть везде — везде, хочу вас заверить. Вопрос в уровне этой коррупции. Не скрою, что у нас особенно бытовая коррупция носит запредельный характер и, по сути дела, представляет угрозу для общества в целом. Поэтому будем с ней бороться с не меньшим упорством, чем с инфляцией в экономике, будем ее добивать настолько, насколько это возможно… В целом в прошлом году к уголовной ответственности было привлечено свыше 800 человек, которые имеют особый правовой статус. Имеются в виду представители правоохранительной системы, депутаты различных уровней, чиновники самого высокого ранга. И это не отдельные дела, которые приняли такой большой общественный резонанс, их много по стране. Эта работа, как я уже сказал, будет продолжаться.

У нас разрешено всем гражданам Российской Федерации хранить свои средства там, где они посчитают нужным, в том числе и в иностранных финансовых учреждениях. Я в свое время не только с этим согласился, я это поддержал. Потому что слишком часто наши граждане сталкивались с проблемами, когда их просто надували жестко и жестоко. В начале 90-х обманули, когда «сожгли» все накопления, потом в 1998 году они опять все потеряли. Нужно дать людям свободу выбора.

Но есть особая категория людей, которые сознательно выбирают для себя государственную службу, и пусть они для себя решат, что для них важнее: или деньги хранить за границей, или служить гражданам Российской Федерации на тех высоких постах, до которых они доросли по службе. И есть еще один момент, на мой взгляд, чрезвычайно важный. Если человек хранит деньги за границей, и если это немалые деньги, он всегда находится в состоянии зависимости от той государственной системы, где у него хранятся деньги. И надо людей от этой зависимости освободить. Человек должен выбрать для себя: хочет быть на госслужбе — пусть деньги (никто же не отбирает) переводит сюда, особенно люди, которые работают в экономической сфере, в правительственной сфере, депутаты обеих палат парламента. От них, в конце концов, зависит экономическое состояние государства. Если они не доверяют своей собственной экономической системе, так что же они тогда здесь делают? Пусть денежки сюда тащат, тогда будет больше шансов на то, что настойчивее будут работать над укреплением нашей финансово-экономической системы.

Я вообще не хотел бы говорить на эту тему, но и уклоняться вроде неудобно. Первое письмо я получил от него в начале этого года — где-то в феврале, по-моему, а второе письмо совсем недавно, уже после его смерти. Текст один и тот же. Так что письма были, не одно письмо… Одно [письмо] полностью рукописное, второе частично: шапка рукописная, потом печатный текст, потом опять рукописный. Первое письмо мне передал один из его бывших партнеров по бизнесу, российский гражданин, а второе передал совсем недавно тоже его партнер по бизнесу, но из числа иностранных граждан… Да, он пишет о том, что считает, совершил много ошибок, нанес ущерб, просит его простить и дать возможность вернуться на Родину… Эти письма носили достаточно личный характер… Мы были знакомы, разумеется, но близких отношений не было. И все-таки он обращался с просьбой. Были в моем окружении коллеги, которые меня просили немедленно его предать гласности. Я очень благодарен Господу за то, что он меня от этого уберег… (Вопрос: Насколько правдоподобной вам кажется версия об операции зарубежных спецслужб, что касается смерти?) Ну, с них станется. Я не знаю. Все возможно, но у нас такой информации нет.

Вопрос о смертной казни давно дис­кутируется в обществе. Знаете, когда иногда сталкиваешься с такими веща­ми, так рука сама тянется к авторучке, чтобы подписать какие-то документы, направленные на возвращение смерт­ной казни, или попросить об этом де­путатов. Но надо поговорить со специ­алистами, с криминологами. А специ­алисты считают, что само ужесточение наказания не ведет к его искоренению, к снижению уровня преступности. В Римской империи за карманную кра­жу приговаривали к смертной казни, и больше всего краж было во время этих смертных казней, потому что больше всего народу скапливалось на площа­дях. Это такой хрестоматийный пример из криминологии. Я понимаю возмуще­ние граждан и желание наказать пре­ступников — вопрос в эффективности. Преступники, о которых идет сейчас речь, и иже с ними, такие же, почему обязательно выйдут на свободу? У нас есть такая мера наказания, как пожиз­ненное тюремное заключение. Уверяю вас, условия содержания там далеко не санаторно-курортные.

Россия сама является жертвой меж­дународного терроризма, одна из пер­вых таких жертв. Меня всегда возмуща­ло, когда наши западные партнеры, да и ваши коллеги из средств массовой ин­формации Запада террористов, которые совершали зверские, кровавые, омерзи­тельные преступления на территории нашей страны, называли не иначе, как «повстанцы». И никогда почти их не на­зывали террористами. Им же оказывали помощь, информационную поддержку, финансовую, политическую — когда-то впрямую, а когда-то косвенно, но она всегда сопровождала их деятельность на территории Российской Федерации. А мы всегда говорили о том, что нужно не декларациями заниматься по поводу то­го, что это общая угроза — терроризм, а делом нужно заниматься, сотрудничать нужно более тесно друг с другом. Но вот сейчас эти два преступника лучшим об­разом подтвердили правильность наше­го тезиса. Можно бесконечно спекули­ровать на трагедии чеченского народа в период выселения их из Чечни сталин­ским режимом. Но разве только чечен­цы были жертвами этих репрессий? Да, первой, самой крупной жертвой этих репрессий был русский народ, больше всего он пострадал от этого. Это наша общая история. Спекулировать можно сколько угодно.

Они [Царнаевы] приехали в Штаты. Ведь им дали там гражданство. Млад­ший — гражданин Соединенных Шта­тов. Сейчас там до чего договорились некоторые (это, конечно, не руковод­ство США, но все-таки политические деятели) — до того, чтобы объявить этого выжившего преступника воен­нопленным. Совсем сбрендили. Какой военнопленный? Там что, гражданская война между Севером и Югом, что ли, восстановилась? Ну, чушь какая-то. Не­сут бредятину просто. Но я это сейчас все говорю не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинить, просто призываю к тому, чтобы эта трагедия подтолкну­ла нас друг к другу в купировании об­щих угроз, одной — наиболее важной и опасной из которых является терро­ризм. Если мы действительно будем объединять усилия, мы не будем пропу­скать эти удары и нести такие потери. Поскольку Царнаевы не жили в Рос­сийской Федерации, они в Россию-то приехали из Киргизии и здесь появля­лись эпизодически, а жили в основном в США, то российские спецслужбы, к нашему большому сожалению, не мог­ли предоставить нашим американским коллегам информацию, которая имела бы оперативное значение.

Накопилось очень много проблем в системе ЖКХ. Ясно, что там больше 60 процентов находится в неудовлет­ворительном состоянии, что отрасль в целом нуждается в обновлении и в ин­вестициях в нее. Но это не значит, что можно делать это таким варварским способом, перекладывая всю нагрузку на плечи граждан. Когда-то, в какие-то годы местные власти не делали своевре­менных шагов по повышению тарифов, накопили огромный разрыв между не­обходимыми доходами и уровнем опла­ты, а потом бухнули в одночасье на лю­дей. Это неправильно, это невозможно. Кроме того, Правительство приняло решение — вышло соответствующее по­становление, согласно которому можно в отопительный сезон повышать, а в неотопительный сезон цены и тарифы сдерживать. Но это привело к тому, что в отопительный сезон пошел обваль­ный рост этих тарифов. Я не говорю, что Правительство обязано сейчас немедленно отменить [постановление], но нужно отрегулировать как-то такие вещи. Простому гражданину, честно говоря, до фени постановление Прави­тельства, люди-то не знают на самом деле, что в отопительный сезон будут резко повышаться стоимость и тарифы, никто специально на это денег не откла­дывает, люди не думают об этом. Когда пришел момент платить, выкатили счет, а денег нет. Платежи должны быть бо­лее мягкими в течение года.

Анатолий Борисович Чубайс оста­ется такой очень нужной для нас фигу­рой, на которую постоянно обществен­ное мнение отвлекается, когда что-то не нравится. Я считаю, что и он, и ряд тех людей, которые с ним работали тог­да, конечно, совершили много ошибок, и образ определенный сформировался. Но кто-то должен был сделать то, что они делали. Они изменили всю струк­туру российской экономики и, по сути, изменили тренд развития. Повторяю, на мой взгляд, можно было бы сделать и по-другому, с меньшими социальны­ми потерями и затратами, не так жест­ко. Но задним числом всегда легко рас­суждать на эти темы. А вот когда люди идут впереди и не понятно, какой дол­жен быть следующий шаг, будет ли он верным или ошибочным, нужно иметь мужество, чтобы эти шаги сделать. Много было всего ошибочного, но то, что эти люди имели такое мужество, это факт очевидный. Имели мужество на преобразования. Там много все­го смешного. Например, в окружении Анатолия Борисовича в качестве совет­ников, как выяснилось сегодня, работа­ли кадровые сотрудники ЦРУ США. Но смешнее то, что по возращении в США их привлекали к суду за то, что они в нарушение законов своей страны обо­гащались в ходе приватизации в РФ. И не имели на это права как действующие офицеры разведки. Им по закону вну­три США запрещено было заниматься какой бы то ни было коммерческой де­ятельностью, но они не удержались — коррупция, понимаешь. Но надо отдать должное американской судебной систе­ме, они ни на что не посмотрели, даже вскрыли тот факт, что в окружении Чу­байса работали кадровые сотрудники ЦРУ. Вы сказали: как долго терпеть его во власти? Его нет во власти, он воз­главляет государственную, но все-таки коммерческую, структуру и во власт­ных структурах не присутствует. Я со­вершенно не собираюсь защищать Чу­байса. Больше того, по многим вопро­сам (хотя он мне много рассказывал, что он в политику не лезет, а я вижу, что лезет) он в известной степени яв­ляется моим оппонентом по некоторым вопросам. Но взять так огульно челове­ка, заявить, что он преступник, что он что-то украл — это не по-честному, это неправильно. И мы так делать не будем.

Уважаемые ветераны! Прежде всего поздравляю всех вас: тех, кто сегодня на Прохоровском поле собрался, и тех, кто живет в других регионах Российской Федерации, с приближающимся празд­ником Победы. Сегодня мною подписан Указ о праздновании 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, оно у нас состоится через два года, но уже сейчас нужно начать подготовку для того, что­бы встретить этот юбилей достойно.

Что касается актов вандализма и не­достойного поведения некоторых на­ших граждан, прежде всего, конечно, из числа молодых людей, — что мож­но сказать? Во-первых, так ведут себя и так думают далеко не все молодые люди. Подавляющее большинство мо­лодых людей страны понимают тот подвиг, который вы совершили во имя человечества и во имя нашей Родины. Уверяю вас, что это так. И лучшим при­мером тому является подвиг, скажем, роты, известной роты псковского де­санта во время кровавых событий на Кавказе, когда из 90 человек, хочу это подчеркнуть, из 90 человек в живых остались только четверо! До конца ис­полнили свой священный долг перед Родиной эти ребята. И вот это лучшее подтверждение того, что есть абсолют­ная преемственность поколений. Но, к сожалению, мы встречаемся и с теми проблемами, о которых вы только что сказали. И думаю, что здесь, конечно, вина и на конкретных исполнителях этих варварских акций, но это и наша общая вина. Вина заключается в том, что мы недостаточно внимания уделяем молодым людям, недостаточно внима­ния уделяем изучению своей собствен­ной истории. Это вина всего общества, это вина и властных структур. Вы нас за это простите. Мы сделаем все для того, чтобы ситуацию поменять. И не толь­ко из уважения к нашим ветеранам, хо­тя это чрезвычайно важная вещь, — из интересов будущего нашей страны.

Должна быть единая концепция это­го учебника, линейка этих учебников, которая показывала бы нам хроноло­гию событий и их официальную оцен­ку. Без официальной оценки не будет самого хребта понимания того, что про­исходило с нашей страной в течение прошлых столетий и прошлых десяти­летий. Разброс в понимании ключевых аспектов нашей истории приводит в том числе к таким негативным последстви­ям, когда молодые люди не понимают, в какой стране они живут, и не чувствуют своей связи с предыдущими поколени­ями. Они не понимают, что то, что сде­лали, допустим, ветераны во время Вто­рой мировой войны, — это предмет их собственной гордости. Они не понима­ют этой связи с героями прошлых лет.

У нас в прошлом году был, по-моему, 41 вариант учебников истории для 10-го класса, а в этом году рекомендо­ванных вариантов учебников истории для 10-го класса — 65. Разве это нор­мально? Даже люди очень либеральных взглядов. ко мне приходили, открыва­ли учебник несколько лет назад, еще и показывали: смотрите, что пишут, со­всем сбрендили. Вообще не понятно, кто войну выиграл: африканский кор­пус Роммеля там воевал с англичанами, а миллионы солдат фашистской Герма­нии воевали на Восточном фронте. Кто переломил хребет нацизму?…

Вопрос о вступлении в ВТО и само­чувствие такой важнейшей отрасли, как сельское хозяйство, конечно, между со­бой очень тесно связаны. Но присоеди­нение к ВТО не означает для сельского хозяйства конец его развития. Ведь в чем опасность для сельского хозяй­ства при вступлении в ВТО? Сокраще­ние возможной поддержки со стороны государства, сокращение субсидирова­ния. Это первое. И второе — доступ на наши рынки дешевого, но достаточно качественного товара. Идея заключа­ется в том, чтобы подталкивать нашего производителя — и не только в области сельского хозяйства, но и в других от­раслях производства — к тому, чтобы он выпускал товары по ценам, приемле­мым для наших граждан, а по качеству желательно лучше мировых. Очень рассчитываю, что так же будет вести се­бя сельское хозяйство.

Но, конечно, есть и угрозы. Для то­го, чтобы эти угрозы купировать, и для сельского хозяйства в частности, разра­ботана целая система мер защиты. Пре­жде всего она выражается в продолже­нии субсидирования. Объем поддерж­ки в этом году для сельского хозяйства по сравнению с прошлым (и в прошлом-то году он был немаленьким, но в этом году он еще увеличится — достигнет 180 миллиардов рублей только из федераль­ного бюджета.). Вместе с региональной поддержкой в этом году он составит где-то примерно 260 миллиардов рублей… У нас сохраняются те меры поддержки, которые были и раньше для сельского хозяйства, а именно, допустим, по не­которым видам животноводства, ска­жем, племенному животноводству, мы сохраняем низкую ставку по НДС — 10 процентов — до 2017 года. Вы знаете, что сельхозтоваропроизводители поль­зуются правом платить налоги по упро­щенной схеме. полностью снят налог на прибыль. Есть и другие формы под­держки. Они все будут сохранены.

Сталинизм связан с культом лич­ности и с массовыми нарушениями за­кона, с репрессиями и лагерями. Ниче­го подобного в России нет и, надеюсь, уже больше никогда не будет. Общество просто у нас другое, и никогда этого не допустит. Но это не значит, что у нас не должно быть порядка и дисциплины. Это значит, что все граждане Россий­ской Федерации, вне зависимости от своего служебного положения, должны быть равны перед законом. И вот эти девушки из «Пусси Райот», и вот эти пацаны, которые оскверняют могилы наших солдат, — они все должны быть равны перед законом и отвечать за это. Никто никого специально за решетку не прячет из каких-то политических сооб­ражений. Не за политические взгляды и даже не за действия люди осуждаются в судебном заседании, а за нарушение за­кона. Все должны его соблюдать. Я уже неоднократно говорил и по массовым мероприятиям. Можно их проводить? Можно. Даже нужно. Но в рамках за­кона, чтобы не нарушать нормальную жизнь других людей. Ведь современные средства массовой информации могут и в состоянии осветить любое событие и донести позицию людей, которые на­строены оппозиционно, до миллионов наших граждан. Зачем для этого лезть на рожон и срывать погоны с предста­вителей правоохранительных органов? Это делается только для чего? Для того, чтобы привлечь к себе внимание, но не­должным способом. И все, кто наруша­ет закон, должны отвечать.

Мы приветствуем работу НКО. Бо­лее того, и даже оппозиционных наших коллег приветствуем. Я лично в этом крайне заинтересован, потому что и в центре, и на местах много проявлений беспардонного отношения к людям, много нарушений законодательства со стороны чиновников и власти, и власть сама на это реагирует слабо или вооб­ще не реагирует. И поэтому, конечно, для меня как для гаранта Конституции, для меня как человека, который избран подавляющим большинством наших граждан, крайне важно знать, что же происходит на местах, и реагировать на это своевременно. Но если эта деятель­ность направлена не на оздоровление общества, а на самопиар, во вред обще­ству, это плохо. Если это деятельность, которая претендует на то, чтобы быть частью внутриполитической процеду­ры и финансируется из-за границы, это неплохо, но мы должны тогда об этом знать, пусть нам об этом скажут — что здесь плохого? Эту же деятельность не запрещают. Кто запрещает организаци­ям, которые занимаются внутриполи­тическими делами и получают деньги из-за границы, работать? Никто, закон не запрещает. Но пусть они скажут, от­куда они получили деньги, сколько по­лучили денег, на что и куда они их ис­тратили. Что здесь плохого? В США этот закон действует с 1938 года, и не только действует, потому что он был принят в борьбе с нацистской угрозой, сегодня нет никакого нацизма, а он дей­ствует, реально применяется, в том чис­ле и к нашим организациям, которые пытаются там наладить какую-то ра­боту в США. Примеры есть буквально месячной давности. Почему мы такого себе не можем позволить? И что здесь недемократичного?

Интернет — это действительно про­странство свободы, там невозможно ничего ограничить и запретить. Но общество может и должно ограничить себя от чего? От педофилии, от детской порнографии, от распространения нар­котиков и от суицидов, от обучения су­ицидам. Но ведь только эти три-четыре позиции, на которые мы обратили вни­мание и указали на них в законе, и что, там сразу все закрывается? Нет! Закон ведь как выстроен? Если появились элементы, связанные с детской порно­графией или педофилией, или обучение суициду, скажем, то провайдер должен просто сам обратить на это внимание и закрыть. Ему должны на это указать, и он должен сделать. Ничего после при­нятия этого закона по ограничению де­ятельности в Интернете не произошло. Во всех развитых странах такие законы давно уже приняты. Убежден, что про­тивники таких ограничений действуют не по соображениям свободы Интерне­та, а прежде всего по коммерческим со­ображениям, связанным с получением прибыли от размещения там рекламы. Объем размещения рекламы в Интер­нете сравнялся с ведущими федераль­ными каналами. Там идет борьба, в том числе за деньги. Деньги — это хо­рошо, надо за них бороться, но обще­ство обязано и должно ограничить себя от таких явлений, как педофилия, как детская порнография и обучение суи­цидам. Мы обязаны это сделать во имя будущего нашей страны.

Люди, которые борются с корруп­цией, сами должны быть кристально чистыми, иначе это все приобретает форму самопиара и политической ре­кламы. А перед законом должны быть все равны, вот это я хочу подчеркнуть. И ни у кого не должно быть иллюзии, что если кто-то громко кричит «держи вора!», то это не значит, что ему само­му позволено воровать. Но это в то же —время не означает, что, если че­ловек имеет какие-то взгляды, отлич­ные от действующих властей, то нужно искать любой повод для того, чтобы тащить его в суд или потом в тюрьму. Уверен, что разбирательство по этому и по другим вопросам будет предель­но объективным. Я, кстати говоря, об­ратил на это внимание и Генеральной прокуратуры, и других правоохрани­тельных органов, — предельно объективным.

Я с оппозицией разговариваю по­стоянно. Что касается так называе­мой несистемной оппозиции, мы и им предлагаем этот диалог. Некото­рые оппозиционные деятели просто уклоняются от этих диалогов. Но сей­час это понятие «несистемная оппо­зиция», мне кажется, должно посте­пенно утрачивать свою актуальность. Предоставлено право с минимальны­ми бюрократическими издержками образовывать политические партии. Можно полностью легализоваться, создать партию и бороться за своего избирателя. Ведь одно дело — кричать «караул», а другое дело — предложить позитивную повестку дня. И это мож­но сделать только легальной формой, используя возможности, данные зако­ном. Это можно сделать — пожалуйста, действуйте, боритесь, входите в парла­мент, доказывайте свою правоту. Знае­те, когда начинаешь говорить конкрет­но, сразу возникают проблемы. Начало дискуссии было какое у нас: у вас плохо это, это, это. Да, плохо, а что надо сде­лать? Не надо так повышать заработ­ную плату, слишком большими темпа­ми. Не надо. Но пускай тогда скажут об этом народу. Пенсионный возраст надо повысить, говорят. Ну, скажите тогда. Да, трудно решить проблемы сбалан­сированности пенсионной системы, это очень сложная экономическая и социальная проблема. Давайте пред­ложите, что вы хотите сделать. Про­сто так языком трепать каждый горазд. Сделать что предлагаете? Поэтому мы не просто готовы, а хотим этой дискус­сии, но цивилизованной и профессио­нальной, открытой и понятной. И тог­да очень многое встанет на свои места.

По поводу того, что я — Президент пенсионеров и работяг. Вы знаете, я сам из семьи рабочих, и я отношусь к этим людям с огромным уважением. На их плечах вся страна держится, прежде всего. У меня и родители были блокад­никами, и отец воевал, был инвалидом Великой Отечественной войны, я чув­ствую кожей, что это за люди. А что же здесь плохого-то? Я только хочу сказать им спасибо за то, что они меня поддер­живают. Но если говорить о людях тру­да, то сегодня так называемые работяги — это далеко не люди, которые работа­ют по принципу «Хватай больше — ки­дай дальше». Сегодня труд, труд рабо­чего, становится все более и более ква­лифицированным и требует большого интеллектуального включения. Кстати сказать, и некоторые публичные дис­куссии показывают, что представители сегодняшнего рабочего класса, пред­ставители элиты рабочего класса ни в чем не уступают другим категориям на­ших граждан. Да и, скажем, те же уче­ные, врачи, педагоги — они кто такие? Они и есть работяги. Я и на их под­держку тоже опираюсь.

Мы ничего не провоцируем к ухуд­шению. Мы, что ли, приняли этот «список Магницкого»? С какого рож­на это было сделано, объясните, по­жалуйста?.. Была поправка Джексо­на — Вэника, ограничивающая, дис­криминирующая Советский Союз в торговле с Соединенными Штатами в связи с ограничением выезда совет­ских евреев в Израиль на постоянное место жительства. Она была введена десятилетия назад. Сейчас мы подош­ли к какому рубежу? Что Россию нача­ли принимать во Всемирную торговую организацию не без помощи самих Соединенных Штатов, за что мы бла­годарны администрации Обамы. Нас начали принимать. Но фокус заключа­ется в том, что если бы они сохраняли поправку Джексона — Вэника в своем законодательстве, то при вступлении России в ВТО они начали бы сами не­сти убытки экономического характе­ра. Они вынуждены были ее отменить. Но был хороший повод это сделать, за­быть все, что было во времена «холод­ной войны», и пойти дальше. Нет! На­до было обязательно втащить другой, антироссийский в данном случае, «акт Магнитского». Еще никто не расследо­вал даже, что там произошло. Зачем это было сделано? Просто для того, чтобы жабры раздуть: мы самые кру­тые здесь. Зачем? Это такое имперское поведение на внешнеполитическом поле. Кому это понравится? Мы пред­упредили, что мы ответим.

Это философский вопрос. Я беско­нечно благодарен судьбе и гражданам России за то, что они доверили мне быть главой Российского государства. В этом вся моя жизнь. Достаточно ли этого для счастья, я не знаю, это от­дельная тема.

Можно образовать свою собствен­ную партию, нужно, безусловно, дока­зать, что вы хотите и можете эффектив­но служить своей стране и дерзать, дви­гаться по этому направлению.

Люди, которые любят выпить, у нас говорят так, что всю водку вы­пить невозможно, но стремиться к этому надо. Всё, наверное, никогда не будет хорошо. Но мы будем к это­му стремиться. Каждый период раз­вития страны сталкивается со своими вызовами. Десять лет назад мы стояли перед очень тяжелой ситуацией, свя­занной с необходимостью сохранения самой российской государственности. Но это не значит, что сегодня вопросы менее сложные и менее важные. За­просы людей растут, потребности ра­стут. Каждый из нас смотрит на свои запросы, исходя не из того, что было десять лет назад, а из того, что достиг­нуто сегодня. И это правильно. В этом есть определенная социальная спра­ведливость и логика. Так что были свои сложности тогда, есть и сегодня. Если будем вместе работать, мы до­бьемся результата.