Миноритарные акционеры - друг или враг предприятия?

Конфликт хозяйствующих субъектов часто основан на противоречиях в законодательстве

Собственно, миноритарные акционеры - довольно молодое явление. Исторически бизнесы создавались или отдельными предпринимателями, или семьями, или несколькими компаньонами. При этом считалось, что наличие даже нескольких совладельцев резко повышает риски бизнеса: затрудняет принятие решений, допускает продажу акций недружественной третьей стороне, дестимулирует инвестиции и повышает соблазн изымать всю прибыль ­компании.

Ещё в XIX веке получили определённое распространение прообразы нынешних публичных компаний - как правило, они создавались для финансирования очень крупных инфраструктурных проектов, деньги на которые один инвестор дать не мог. Примеры таких компаний были различными - как удачными, так и нет: к примеру, Суэцкий и Панамский каналы строи­лись именно с привлечением массовых акционеров, число которых составляло сотни тысяч (хотя у Суэцкого канала был крупный акционер - египетский паша, но он не имел контроль­ного пакета акций). Судьба двух публичных компаний, основанных, кстати, одним и тем же человеком - французским юристом и дипломатом Фердинандом Лессепсом, оказалась на удивление разной: если Суэцкий канал, хотя и с перерасходом сметы и задержкой сроков был построен и приносил своим акционерам значительную прибыль почти сто лет, вплоть до его национализации Египтом в 1956 году, то компания - акционер строительства Панамского канала с треском обанкротилась, оставив акционеров ни с чем, а осуждённый судом за банкротство к тюремному заключению Лессепс сошёл с ума. Канал был построен спустя несколько десятилетий американцами.

Бизнес сам по себе мало что гарантирует

Новый стимул для возникновения пуб­личных компаний возник в XX веке в связи с принятием в различных странах, в том числе США, антимонопольного законодательства и значительным повышением налогов - такая форма собственности позволяла скрывать реального владельца за цепочкой трастов и офшоров. А во второй половине века большое распространение получила практика IPO c целью привлечения дополнительного финансирования, причём она происходила в самых разных формах - от продажи контрольного пакета акций, при котором самые крупные акционеры оставались владельцами всего 5-10 процентов, до продажи миноритарных пакетов при сохранении контроля у частного лица или государства.

Успехи IPO также существенно отличались - от повышения капитализации компаний в разы, а то и в десятки раз и до таких же масштабов обесценения акций. Но, собственно, это и есть бизнес, здесь не бывает гарантированной прибыли - её обратной стороной являются возможные убытки. Вслед за развитием рынка публичных компаний появилось и такое явление, как гринмейл - корпоративный шантаж компаний со стороны агрессивного миноритария, преследующего цель заставить выкупить его акции по завышенной цене. Это не то чтобы преступление: известны миллиардеры, сделавшие состояние на подобных схемах, вроде Кеннета Дарта или Карла Айкана, но особой популярностью ни в кругу бизнеса, ни в кругу экономистов такие люди не пользуются. Дарт, кстати, активно работал и в России ещё начиная с 90-х годов, а сейчас оказался крупным миноритарием дочерних компаний «Связьинвеста». С другой стороны, существуют и вполне добропорядочные миноритарные акционеры, права которых действительно могут различным образом нарушаться - от размытия их пакетов до вывода акционером и/или менеджментом прибыли из предприятия.

Особенно часто с таким приходится сталкиваться в случае государственных компаний, где стимулы менеджмента присвоить прибыль, а не отдавать её неповоротливому владельцу - государству, пожалуй, максимальны. На подобного рода расследованиях сделал себе имя Алексей Навальный, говоря о себе как о профессиональном борце с коррупцией; впрочем, его оппоненты считают его классическим гринмейлером, обращая внимание на избирательность его расследований. Ещё в 90-е среди российского бизнеса приобрела популярность поговорка «49 процентов акций равно ноль процентов акций», имея в виду то, что миноритарный акционер не получит ничего. Существуют, кроме того, и мировоззренческие аспекты - миноритарий заинтересован в максимальных дивидендах сейчас, ему не очень важны обещания менедж­мента вложить прибыль в перспективные проекты и получить ещё большую прибыль, но потом. Говоря грубо, наверное, нужна золотая середина - если предприятие не платит дивиденды десятилетиями, что-то в нём не так. Но и отказ от выплаты годовых дивидендов в очевидно неблагоприятных условиях тоже нельзя называть грабежом и смертоубийством.

Рейдер в качестве осадного бревна

Крупные российские компании знали серьёзные войны с миноритарными акционерами, к примеру, много лет продолжалось противостояние между руководством РАО ЕЭС и миноритарными акционерами компании вокруг схемы реструктуризации её бизнеса, главный спор состоял в том, какие акции дочерних предприятий и в каких пропорциях должны получить акционеры ликвидируемого РАО ЕЭС. Можно вспомнить суды миноритариев с «Сургутнефтегазом», который долгое время вообще не платил дивидендов, несмот­ря на очевидную прибыльность компании. Но это были более или менее цивилизованные истории в том смысле, что в них использовались нормальные аргументы - ­PR-кампании в СМИ, в которых стороны объясняли свои позиции, а судебные разбирательства служили лишь второстепенным средством и дело не доходило до парализации работы предприятия.

К сожалению, в России часто имеет место куда более опасное явление - маскирующиеся под видом миноритарных акционеров рейдеры. Смысл их деятельности состоит в том, чтобы фактически отобрать предприятие у основного собственника. В ход идут заявления в правоохранительные органы с требованием возбуждать уголовные дела против владельцев или менеджмента, арестовывать активы предприятия. Коррумпированные сотрудники правоохранительных органов с удовольствием начинают подобные расследования… Дело осложняется тем, что если в рамках арбитражного судопроизводства ещё можно более-менее рассчитывать на состязательность сторон, то в рамках уголовных дел суды общей юрисдикции штампуют приговор, который просит обвинение, изредка смягчая его - более 99 процентов приговоров обвинительные. Таким образом, от того, «договорился» ли ты в итоге с силовиками, зависит и исход дела. При этом сложившаяся практика позволяет силовикам, зачастую не имеющим элементарного экономического образования, по собственному усмотрению, к примеру, определять «правильную» и «неправильную» цены сделок и активов, что позволяет штамповать обвинения в «мошенничестве», «неуплате налогов» и так далее.

В поисках правовой лазейки

Как неоднократно отмечалось, в последние годы неуклонно возрастает количество корпоративных конфликтов, усиливается криминализация корпоративных отношений и распространение рейдерских поглощений хозяйствующих субъектов и их активов. Серьёзные негативные последствия приобрело применение в корпоративных конфликтах таких средств, как злоупотребление правом, использование неопределённости и противоречий в законодательстве в корыстных целях, так называемый корпоративный шантаж. В целях противодействия указанным явлениям в 2009-2010 гг. был принят пакет «антирейдерских» поправок в УК РФ, дополнивший уголовный закон несколькими новыми составами (ст. 170.1, 185.2, 185.3, 185.4, 185.5 и 285.3 УК РФ). Однако более чем двухлетний опыт применения представленных новелл показал, что введённые «антирейдерские» составы не только не являются препятствием для использования ранее апробированных рейдерских схем, но и сами эффективно используются в целях неправомерного давления на предприятия-цели ввиду низкой законодательной техники и отсутствия разъяснений по их применению.

Если ранее приобретение рейдером миноритарного пакета акций и истребование информации от общества давало возможность инициировать административные и гражданские разбирательства против предприятия, то с введением поправок рейдеры получили возможность обращаться в правоохранительные органы с заявлениями о возбуждении уголовных дел, в том числе по факту воспрепятствования осуществлению или незаконного ограничения прав владельцев ценных бумаг (ст. 185.4 УК РФ).

Расплывчатость формулировки ст. 185.4 УК РФ позволяет квалифицировать в качестве преступления любое воспрепятствование осуществлению прав владельцев ценных бумаг, если оно повлекло при этом крупный ущерб (его рейдер и союзные ему силовики, разумеется, оценивают по своему усмотрению). Мажоритарный акционер, менеджер предприятия, вплоть до рядовых сотрудников предприятий, рискуют заработать себе до двух лет лишения свободы (ч. 1 статьи), а то и до пяти (ч. 2 статьи, говорящей об «организованной группе», что в случае с хозяйственной деятельностью предприятия квалифицировать не составит труда). На время расследования подозреваемый может быть заключён под стражу. Так что даже если потом «суд разберётся», то ты уже лишишься самого ценного - свободы. Кроме того, в рамках возбуждаемых уголовных дел правоохранительными органами проводятся обыски и выемки внутренних документов предприятия, денег и товарных активов (с возможностью дальнейшего «бесследного» исчезновения последних по отработанным технологиям фиктивной порчи и уничтожения, с реализацией рейдерами на рынке). Тем самым создаётся угроза стабильному развитию предприятия, риски возникновения банкротства и, как следствие, установление рейдерами контроля над предприятиями. Кроме того, рейдерами могут требоваться, а судами применяться вздорные «обеспечительные меры» (в начале нулевых, к примеру, были популярны решения судов о запрете экспорта нефти определённых компаний, наносившие им огромный ежедневный ущерб).

В России накопилось немало печальных прецедентов подобного рейдерства. Но существует масса незаслуженно малоизвестных, но не менее возмутительных фактов преследования предпринимателей, которые вовсе не занимались политикой и не ссорились с властями.

Битва за акции

Внимание прессы недавно было приковано к многолетнему конфликту вокруг «Норильского никеля» - его миноритарный акционер О. Дерипаска, недовольный много чем - от трейдинга предприятия до направления прибыли на обратный выкуп акций, засыпал не только российские, но и зарубежные суды и правоохранительные органы многочисленными заявлениями. Представители же большинства акционеров, объединившиеся вокруг В. Потанина, обвиняли Дерипаску в желании выкупить свой пакет акций за сумму, превосходящую стоимость всего своего бизнеса. Стороны не раз шли на перемирие и начинали корпоративную войну вновь - жизнь покажет, насколько прочным окажется нынешнее. Но ситуация Потанина была ещё неплохой в том смысле, что речи не шло о возбуждении уголовных дел или ­арестах.

А вот менее известным коммерсантам приходится значительно хуже.

К примеру, против акционеров и руководителей крупного предприятия - «Тольяттиазот», атакуемого беспокойными миноритарными акционерами, в 2005 году была возбуждена серия уголовных дел - уклонение от уплаты налогов (ст. 199, ч. 2 УК), мошенничество (ст. 159, ч. 4), легализация денежных средств, приобретённых преступным путём (ст. 174, ч. 3). Миноритарии и их друзья из силовых структур заставили руководство предприятия покинуть страну и управлять им из-за рубежа, а в 2010 г. уголовное дело было прекращено Следственным комитетом МВД с формулировкой «за отсутствием состава преступления». То есть законопослушные люди могли пять лет провести в ­СИЗО (и это не предел!), пока расследовалось их дело, что, очевидно, не прибавило бы ни им здоровья, ни России - инвестиционного климата. История, однако, повторяется - уже с другими миноритарными акционерами, которые за эти годы успели поменяться. Теперь руководство завода опять обвиняют в незаконном ограничении прав владельцев ценных бумаг и мошенничестве в особо крупном размере, используя ту же технологию произвольной оценки «правильных» цен сделок и активов. При этом завод много лет подряд платит миллиарды руб­лей дивидендов (примерно половина прибыли предприятия, для сравнения: «Роснефть» гордится выплатой 25 процентов прибыли) акционерам - нельзя сказать, что прибыли нет или предприятие доведено до краха.

Похожая ситуация возникла в своё время в крупной и прибыльной локальной компании мобильной связи Смартс, действующей, кстати, также в Поволжском регионе. Компания вовсю готовилась к IPO в 2005-2006 годах, как неожиданно владелец всего 0,1 процента акций объявил о своём праве преимущественного выкупа акций, акции же ему якобы достались в обмен на картину художника Алисова. Далее последовали уголовные дела в отношении собственника компании со стандартным набором обвинений - мошенничество, подделка документов, отмывание нелегально полученных доходов, а также арест 100 процентов акций оператора и попытки исполнить договоры купли-продажи акций (в пользу той самой компании, которая то ли купила, то ли придумала покупку 0,1 процента). Эта история тоже пока со счастливым концом в том смысле, что собственнику удаётся отбить атаки.

В 2008 году, в рамках споров крупнейших акционеров ОАО «ВымпелКом» - российской Altimo и норвежской Telenor имело место использование схемы с миноритарным акционером - Farimex Products Inc., который обвинил Telenor - одного из акционеров - в препятствовании выходу компании на мобильный рынок Украины (между акционерами шли долгие суды в силу запутанного акционерного соглашения, которое трактовалось ими по-разному в части запрета работы компании на тех рынках, где акционеры уже отдельно владеют телекоммуникациями). Суд Ханты-Мансийска в рекордные сроки - два месяца - вынес решение о взыскании с Telenor почти 3 миллиарда долларов, суммы никоим образом не сопоставимой с «убытком» миноритария. Дикость этого решения, позже отменённого вышестоящими инстанциями, позволила Telenor предположить, что за Farimex Products Inc. прячутся акционеры Altimo, обладающие многочисленными активами за рубежом и опасающиеся напрямую подавать такие иски.

Вместо послесловия

Обобщая ситуацию, можно сказать следующее: миноритарные акционеры могут быть как полезны, так и вредны для компании. Главная же проблема для российского бизнеса специфична и состоит не в возможном PR-ущербе, а в том, что сейчас в условиях, когда для доказательства состава преступления по многим экономическим делам, как «резиновой» ст. 159 УК РФ о мошенничестве, обязательно требуются потерпевшие, нелояльный основному собственнику миноритарий может нанести ему тяжелейший ущерб своими обращениями в правоохранительные органы. Для устранения этой ситуации необходим не такой уж и сложный набор мер. Во-первых, это отказ от лишения свободы как меры наказания и меры пресечения по экономическим делам - вполне достаточно имущественных санкций или принудительных работ (при отсутствии имущества осуждённого). Во-вторых, это чёткая спецификация обеспечительных мер, позволяющая использовать их лишь на короткое время и в ограниченном объёме, не допуская по сути изъятия собственности лишь по подозрению в совершении преступления. И наконец, исключение права правоохранительных органов произвольно определять «правильную» цену сделок и активов, замена такой оценки на методы, аналогичные применяемым налоговыми органами и в большей степени свободными от произвола чиновников - рассмотрением биржевых котировок и тому ­подобное.