Я выбран не мною. Я помню свой род

Алексея Шорохова в литературном сообществе называют «одним из лидеров современной литературы». Талантливый поэт, блестящий критик, бесстрашный защитник русских культурных ценностей, он знает свои корни, историю и язык и поэтому может уверенно сказать — кто он и куда идёт.

- Я родился в городе Орле, на Орловщине, которая, по словам Лескова, на своих мелких водах вспоила столько русских писателей, сколько их не поставил на службу родине ни один другой город.

- Орловщина — какое­то особое место силы?

Я не верю в мистику. Но Орловщина — удивительно красивый край с глубокими литературными традициями. Фет, Тютчев, Бунин, Тургенев, Лесков, Пришвин — список можно продолжать до бесконечности. Это очень сильно влияет на выбор пути.

- Когда вы начали писать стихи?

- Писать я начал рано. Первые стихи появились в шесть лет, но это было ещё несерьёзно. В 15 лет — первые публикации в областной молодёжной газете. Но более осознанно начал писать, когда поступил в Литературный институт.

- А кого из ваших знаменитых земляков вы можете назвать учителем?

- Мне близки Тургенев, Лесков. Бунин, безусловно, очень близок тоже. Прекрасный поэт и прозаик, и критика у него литературная, наблюдения, заметки очень меткие, очень едкие. Он традицию русской литературы XIX века продолжил в XX веке и продолжил блистательно. Но мне трудно назвать конкретного учителя: они мне все дороги.

- Как вы выбираете темы для своих произведений?

- Они выбирают меня сами. Допустим, у меня есть такое стихотворение «Новороссия». Я написал его, когда в Луганске и в Донецке уже шла война. Спустя несколько месяцев мне сказали: «Поедешь туда?» Я говорю: «Поехали!» Мы неделю провели в Луганской народной республике, и всё, что в этом стихотворении было описано, сбылось.

- Русский язык отличается от других языков?

- Безусловно. Русский язык много взял из церковнославянского языка. Посмотрите, как тот же Пушкин использует в текстах пласты церковнославянской лексики: «Восстань, пророк, И виждь, и внемли». В его время уже никто так не говорил, но от этих слов дрожь пробегает по спине. Чем дальше русский язык отходит от этих корней, тем слово становится бесцветнее, бессильнее и, в общем­то, бессмысленнее. Если наш язык не удаляется слишком далеко от корневой связи, он имеет силу необыкновенную.

- Что вы можете сказать о состоянии современного литературного процесса?

- Когда меня спрашивают об этом, мне приходит на ум такое сравнение: кого мы видим из представителей Вооружённых сил Российской Федерации по телевизору? Кремлёвский полк. Но не он охраняет страну, а люди, которых мы не знаем, не видим. Так же и подлинная литература: она существует, специалисты знают, где находятся эти «базы». В Сибири есть Михаил Тарковский, в Оренбургской области живёт Пётр Краснов, на Орловщине есть Юрий Оноприенко, в Ростовской области — Александр Можаев и многие, многие другие.

Благодаря этому «невидимому фронту» происходит глубокое осмысление действительности, идёт поиск ответов на вопросы: что происходит со страной, почему, как, куда мы двигаемся? Уверен, что от нашего времени всё­таки останется настоящая, хорошая проза.

- Вы хорошо знаете свой род — специально изучали семейную историю или предания передавались из поколения в поколение?

- Двадцатый век прошёлся по всем нашим семьям, по родовой памяти. Когда в первый раз прочитал «Тихий Дон», лет в 12, я сказал маме: «Какая потрясающая вещь. Жаль, что я не казак!» А она оглянулась по сторонам и говорит: «Вообще, сынок, мы из казаков». Просто об этом не принято было говорить после расказачивания. Мой дед служил в лейб­гвардии Семёновском полку, охранял последнего русского царя и его семью. Отец прошёл всю Великую Отечественную войну. Поэтому история нашего рода напрямую связана с историей России.

- Как бы вы охарактеризовали русскую душу?

- Как говорили великие умы: «Наша русская душа по природе своей — христианка», причём она была такой ещё до того, как её официально крестили. Достоевский считал, что русский человек Христа несёт в сердце всей своей культурой, всем своим житием, и называл русский народ — «народ­богоносец». Я с ним полностью согласен.

Беседовала Светлана Солнцева, автор и ведущая программы «Живое русское слово» на телеканале «Просвещение»