ЕГЭ как зеркало. Чего?

Между тем отдать должное Минобру и местным властям, в этом году школьные экзамены прошли действи­тельно честнее и прозрачнее, нежели прежде, особенно на фоне особо «от­личившегося» года прошлого. «Мы сей­час отладили систему видеонаблюде­ния, у нас есть достаточно безопасная система доставки экзаменационных материалов», — удовлетворенно гово­рит министр Дмитрий Ливанов. Также Рособрнадзор более успешно боролся со «сливами» экзаменационных отве­тов в Интернет. Удалось ли при этом изжить жульничество и коррупцию? Нет, конечно. Следствие по выявлен­ным эпизодам ведется от Осетии, где на причастность к проносу мобиль­ников мимо металлодетекторов про­веряют самих полицейских, до Санкт-Петербурга, занявшего по части «не­сунов» второе место по стране. Полет творческой мысли желающих обойти запреты (наиболее продвинутые пе­решли на использование микронауш­ников и «умных часов» от «Самсунга») наталкивается на ответные меры, подчас столь же надежные, сколь и простые: в Тамбовской области, на­пример, вообще не зафиксировано случаев проноса и использования на экзаменах мобильных телефонов, по­скольку там экзаменационные центры ставят «под колпак» электронных глу­шилок, подобных тем, что используют в системе ФСИН.

 

Рособрнадзор, кроме того, отра­портовал, что в нынешнем году там не зафиксировали ни одной утечки материалов ЕГЭ в Сеть (с чем, правда, вряд ли согласятся и экзаменуемые, и экзаменаторы), как и случаев «ЕГЭ-туризма» за максимальными баллами в солнечные республики Северного Кавказа, набиравшего популярность в последние годы. Отличниками во­обще в надзорном ведомстве занялись отдельно. Ревизии подвергаются как сами работы, так и записи с телека­мер. Работы с оценками 100 баллов проверяются повально, свыше 80 бал­лов — выборочно. Если результаты укажут не на единичные нарушения, а на системную проблему, может быть принято решение о тотальной ревизии всех работ по данному пункту сдачи экзамена.

 

И все бы хорошо, да только вот рапорты в деле учета и контроля по большому счету не имеют отношения к самому главному, что должен был выявить экзамен, — качеству знаний, полученных и продемонстрирован­ных выпускниками-2014. А о нем ку­да как наглядно свидетельствовали два волевых решения Рособрнадзора, грянувших в разгар сессии. Сначала минимальный порог проходного балла экзамена по русскому языку для по­лучения аттестата о среднем образо­вании был снижен с 36 до 24 баллов, что было лукаво объяснено необходи­мостью уравнять пороги по двум обя­зательным предметам — русскому и математике. Однако недели не прошло, как порог по математике оказался уре­зан до 20 баллов. Ну, это как если бы в разгар баскетбольного матча судей­ская бригада решила бы снять корзи­ны со щитов и закрепить их на уровне плеч самого низкорослого игрока.

 

Как объяснил журналистам ректор МГУ Виктор Садовничий, сохране­ние прежнего минимального балла по русскому языку привело бы к тому, что каждый пятый выпускник вместо аттестата получил бы справку, что 11 лет ходил в школу. Задача же, как надо понимать, состояла в том, чтобы коли­чество двоечников по обязательным предметам уложилось в средние полто­ра процента, которые, очевидно, счита­ются приемлемой цифрой для отчетов по «горизонтали» и «вертикали». Только следует помнить, что контрольно-изме­рительные материалы (КИМы) для ЕГЭ существенно отличаются от былых экзаменационных билетов. И прежде всего тем, что тестируют знания учени­ков не по программе выпускного клас­са, а едва ли не за весь курс средней школы. И двоечник, счастливым обра­зом переведенный в троечники, — это 17-18-летний гражданин на пороге или уже переступивший порог полной дее­способности, при этом оказывающийся не в состоянии за четыре часа (продол­жительность экзамена) произвести не­сколько простейших арифметических действий.

 

Подобьем промежуточный баланс. Заморское чудо, пересаженное на отечественную почву, за почти полто­ра десятилетия упорно норовит выра­сти как-то вкривь и вкось и никак не хочет радовать ухоженными формами и вкусными плодами ни садовника, ни почтеннейшую публику. Административные меры, когда результаты ЕГЭ становились мерилом эффективности работы учителей, школ, органов обра­зования и властей всех мастей вплоть до губернаторов, разумеется, делу не помогли, а только усугубили. Между тем расставание с единым госэкзаме­ном нам не грозит: в мае законопро­ект об отмене обязательного ЕГЭ и замене его добровольным в Думе не прошел. В числе причин отклонения назывались правовые, организацион­ные и финансовые. В том числе при­водилась ситуация, когда будущим абитуриентам в придачу к доброволь­ным школьным экзаменам по тради­ционной форме все равно пришлось бы сдавать ЕГЭ для поступления в вуз по программе бакалавриата и специалитета. Так что экзамен останется единым — и для окончания школы, и для продолжения образования.

 

Зато по форме и по сути его ждут кардинальные изменения, после ко­торых изначальный вариант, так и не сумевший за полтора десятилетия снискать ни любви, ни популярности, обретет совсем иной вид.

 

Начать с того, что из старой школы возвращается — уже грядущей зимой — выпускное сочинение. Возвращает­ся, правда, не в качестве полноправно­го экзамена, а как некое пробное ис­пытание по системе «зачет — незачет» для допуска к основной обязательной программе. И, в общем-то, грозит силь­но озадачить будущих одиннадцати­классников, в массе своей за послед­ние несколько школьных лет напрочь разучившихся самостоятельно что-то писать, а не компилировать чужие го­товые куски из Интернета. К тому же для вузов результаты сочинения если и будут учитываться, то лишь косвен­но и по собственному желанию, не влияя на проходной балл как таковой.

 

Далее, министр образования обе­щает уже со следующего года начать поэтапно избавляться от тестовой — самой критикуемой — части ЕГЭ (блок А) и заменить ее на устную для гума­нитарных наук. В целом же задания будут переформулированы так, чтобы выпускники самостоятельно писали свой ответ, а не выбирали один вари­ант из предложенных. С другой сто­роны, сдавать информатику Дмитрий Ливанов предполагает в будущем на компьютере (что, впрочем, собирались сделать еще год назад), а потом рас­пространить эту практику и на другие предметы.

 

Другое грядущее нововведение — введение двух уровней ЕГЭ — базо­вого и профильного, о чем идет речь уже не первый год, да только воз не сдвигается с места. Хотя мотивировка всем очевидна: нелепо одни и те же экзаменационные требования по ма­тематике предъявлять к выпускнику, собирающемуся в технический вуз, и к тому, кто выбрал для себя гумани­тарную стезю. Хотя, с другой стороны, в правильности узаконивания «двух­уровневых знаний» русского языка были и остаются серьезные сомнения.

 

Это же касается и предложений возродить «конкурс аттестатов», дваж­ды вводившийся (в советские времена и в 90-е годы) и дважды похороненный самой жизнью. Как свидетельствует ректор РУДН Владимир Филиппов, от этой административной меры в школах по всей стране немедленно начинал расти — в том числе и небес­платно — средний балл, но только не знания учащихся.

 

Еще одна готовящаяся новация — предоставление провалившим ЕГЭ или недовольным его результатами двух дополнительных попыток пере­сдать его и не на следующий год, а до окончания текущей экзаменационной сессии. Министр полагает, что таким образом объективность оценки знаний учащихся повысится, а психологиче­ская нагрузка на них понизится. Если со школьной частью этих аргументов многие готовы согласиться, то в вузах сомневаются в правомочности подоб­ного автоматического «накручивания спидометра» с ориентиром на проход­ной балл будущих абитуриентов.

 

Предложений много, аргументов «за» и «против» еще больше. Только вот за звоном словесных шпаг, скрещиваемых в спорах об ЕГЭ, забытым, как чеховский Фирс в заколоченном доме, остается фундаментальный вопрос: устраивает ли нас само качество, уровень образования, получаемого в стенах нынешней средней школы, а не формы его проверки и оценки?