Идеальный чиновник для культуры

Весть о погибшем самолёте, летевшим в Сирию, была ужасна — смерть людей всегда трагедия. 92 человека в одно мгновенье перестали существовать. И каких человека! Музыканты и хор знаменитого ансамбля Российской армии имени А.В. Александрова, правозащитник Елизавета Глинка, известная как Доктор Лиза, девять журналистов. Но культурный Петербург буквально вздрогнул, увидев в списках погибших начальника департамента культуры Минобороны Антона Губанкова.

Кажется, в северной столице Антона знали все. Пятимиллионный город запомнил его лицо ещё в 90-е, когда Губанков работал на телевидении. Его знали все коллеги-журналисты, в том числе газетчики и радийщики, многие с ним дружили. А когда в 2008 году он стал председателем городского комитета культуры, его полюбила вся творческая интеллигенция Петербурга — никогда ни к кому она так не относилась ни до, ни после.

Исключительно образованный, знаток искусств, обладающий тонким вкусом, настоящий петербургский интеллигент чёрт знает в каком поколении, доброжелательный, остроумный, ироничный, артистичный — таким будут вспоминать Антона Губанкова все, кто его знал. А ещё — любящим сыном, отцом и мужем. А ещё — объектом восхищения всех окружавших его женщин. А ещё — денди, всегда одетым с иголочки.

Антон прекрасно разбирался в искусстве и почитал тех, кто это искусство творит и хранит. Сегодня культурный Петербург скорбит.

Художник Дмитрий Шагин:

- Когда Антон Губанков возглавлял петербургский комитет культуры, он был очень на своём месте: культурой занимался культурный человек. Он был какой-то правильный, очень доброжелательный, а главное, при нём город действительно становился культурной столицей. Это ведь он придумал акцию «Культурная неотложка», когда по спальным районам Петербурга с выступлениями ездили бригады деятелей культуры. Я Антону очень благодарен, что он всегда поддерживал нас, «Митьков», интересовался нами. Как-то он придумал отвезти разных людей, имеющих отношение к искусству, на Валаам. А я до этого там не был. И во время этой поездки у меня случился день рождения. Антон меня поздравлял, вручил красивый альбом о Валааме, он у меня до сих пор хранится. И потом каждый год не забывал, поздравлял. Это было очень тепло и приятно — он всегда о нас помнил.

И он всегда что-то придумывал этакое. Когда провожали «Аврору» в ремонт, он собрал «митьков», и мы хором пели «Что тебе снится, крейсер «Аврора». Представляете, — оркестр, мы в тельняшках, и Антон тоже с нами пел. Это было красиво и как-то очень по-петербургски.

Директор музея «Исаакиевский собор» Николай Буров:

- Я этой новостью про Антона будто бревном по голове получил. Никак не могу поверить, что его больше нет, но придётся поверить. Антон Губанков был из породы нечастых сегодня людей — светлых, энергичных, талантливых. Он был очень хорошим журналистом, у него был прекрасный русский язык, он мастерски владел пером, а потом и телекамерой. А затем оказался и прекрасным управленцем. Он был моим преемником на посту председателя Комитета культуры. Мы с ним увиделись в мой последний, а его первый день работы, а потом много общались. Общались мы и после того, как он покинул эту должность — и когда Антон работал в Московской области, и когда перешёл в Министерство обороны.

У него были большие планы на будущее.

Например, он мечтал, чтобы выпускницы военных институтов для женщин стали культурной прививкой всей армии. А так как такие институты по всей стране разбросаны, он составлял для девушек программы посещения Петербурга. Он много делал, чтобы армейские дома культуры, дома офицеров, творческие коллективы ожили и стали силой. Он был большой непоседа, мотался по всей стране. И в Сирию он полетел не случайно.

Но если вспомнить время его работы в Петербурге, в комитете культуры, то это был один из лучших периодов для комитета. Его стараниями родилась премия «Музейный олимп», раньше такой не было. Теперь она прижилась и стала на равных с другими премиями в области культуры.

И это всё не случайно: Антон был из очень интеллигентной семьи. Я знал его отца, он преподавал в Театральном институте на Моховой. Он был очень строгий, но запомнился как один из лучших учителей. У меня на даче лежит доска, расписанная отцом Антона. А в кабинете — гравюра конца XIX века, которую мне подарил уже сам Антон.

Директор Государственного музея-заповедника «Царское Село» Ольга Таратынова:

- Меня так резануло — человек в расцвете сил, ещё молодой, и ушёл. Антон принадлежал к абсолютно петербургскому типу людей — очень гостеприимный, радушный, доброжелательный. Я бывала у него в гостях, у него прекрасный дом, прекрасная семья. Антон был высочайшего вкуса человеком, умеющим к себе расположить.

Было очень жаль, когда он уехал в Москву. Обычно те, кто туда уезжает, как-то теряют связи, но Антон никогда не забывал позвонить, поздравить с днём рождения, с праздниками. А на свои 50 лет он позвал в Москву петербургских работников культуры. Приехало человек сто! Было шумно, весело, остроумно. У меня остались фотографии с того вечера — я сейчас на них смотрю, на улыбку Антона, на его светлые глаза.

Буквально месяц назад мы обсуждали новый проект, который хотим реализовать будущим летом. Он связан с Министерством обороны, и Антон буквально загорелся, ему очень понравилось. Теперь, к сожалению, придётся осуществлять идею без него. Но я думаю, если у нас всё получится, мы дадим проекту имя Антона Губанкова — он ему так понравился, радовал, вызывал энтузиазм.

А самый замечательный проект, который сделал Антон, это, без сомнения, «Музейный Олимп». В начале декабря, получая эту премию во время Культурного форума, я сказала слова благодарности за рождение этой награды Антону Губанкову, ещё живому. Это общий, объединяющий, позитивный проект, к которому подключаются всё новые регионы. И ведь таких идей у него было много.

Директор театра «Кукольный формат» Елизавета Богословская:

- Ах, какой бы из Антона получился министр культуры! Блестящий! Он — большая умница! Творческий человек, столько всего придумывал, и при этом он — стена, за которую всегда можно было спрятаться. Всё моё становление в театре прошло под его присмотром, под его влиянием. Не могу прийти в себя уже столько дней.

И ведь как получилось — Антон же наверняка сам и придумал всю эту историю с поездкой ансамбля в Сирию, и погиб в ней. Это просто какой-то Шекспир.

Директор музея-заповедника «Петергоф» Елена Кальницкая:

Моё знакомство с Антоном Губанковым было долгим и неизменно светлым.

- Комитет по культуре в его бытность стал весьма притягательным местом, куда можно было заскочить без намеченных заседаний. Творческое начало проявлялось во всём: в придуманном оригинальном фирменном стиле, в созданном «Музейном Олимпе», в неординарных изданиях, им придуманных.

Мне неизменно импонировало, что Антон всегда и во всём был истинным ленинградцем, что для меня даже важнее, чем петербуржцем. Переселившись на Невский в качестве нового руководителя, он сделал пространство своего кабинета удивительно личностным, развесил на стенах работы своей бабушки, художницы Виктории Белаковской и рассказывал, что цветочные натюрморты в пастельных тонах создавались даже во время войны. Позднее, стал инициатором выставки этих работ, что ни в малейшей степени не было использованием своего административного ресурса — это было проявление семейной гордости. В его кабинете всегда поили чаем из старых подстаканников, на столе стояли вазочки с сушками и самыми простыми конфетками…

Конечно, как и все окружающие его дамы, я была «божественная», хотя он неизменно шутил, что каждая божественна по-своему. Он обожал свою маму. У него был удивительный дом, наполненный детскими голосами и всевозможным хламом, старыми вещицами, которые я со смехом называла «шалобушки». Часто бывая за рубежом, в свободное время он мчался на блошиные рынки, скупая там за копейки всякий старый хлам бытового предназначения. Дом стал своеобразным музеем быта.

Однажды, пригласив нас к себе на день рождения, поставил перед каждым прибором предмет, который гостю требовалось опознать: передо мной в тот вечер лежали щипцы для снятия нагара со свечей. Он был бесконечно весёлым человеком, мы нередко переписывались, посылая друг другу смешные стишки, и как истинный ленинградский интеллигент, он позволял себе шуточки «на грани фола».

А в деле был неизменно серьёзен. На первых порах моей работы в Петергофе очень поддержал меня, быть может потому, что он один наблюдал мой долгий и непростой разговор с министром культуры Авдеевым, после которого я расплакалась от волнения и ужаса. Те слёзы восьмилетней давности вытирал именно Антон Губанков. А потом одним из первых он вступил в Общество друзей Петергофа. Вместе мы организовывали грандиозный праздник на Большом каскаде, посвящённый российскому флоту. И ещё, и ещё, и ещё…

Всегда — скорее, по дружбе, чем по службе, — приезжал на открытие выставок. Когда открывался музей «Императорский телеграф», услышав от меня, что нам не хватает самой обычной кухонной утвари конца XIX столетия, привёз простую медную кастрюлю, которую тут же окрестили «кастрюля Губанкова». Приезжая её навестить, сетовал, что этого не написано на музейной этикетке: в бытовой экспозиции этикеток попросту не было.

А чего стоил его 50-летний юбилей, где собралась вся петербургская культурная элита, где прозвучало столько добрых слов в его адрес. Тогда у меня осталось сложное чувство, что все словно просили прощения за то, что город его не удержал, позволил уехать в непростое московское бытие. Ему, петербуржцу…

Тогда чувство было грустное, сегодня — трагичное. Полный сил, идей, планов, полный любви, окружённый друзьями, он ушёл навсегда туда, откуда не возвращаются. А у меня на книжной полке всегда будет стоять маленькая рамочка с надписью: «Почётное удостоверение свидетельствует, что его владелец является другом (по жизни) А. Н. Губанкова и обязуется оставаться таковым всегда». Я обязуюсь.

Директор Музея театрального и музыкального искусства, художественный руководитель фестиваля «Дягилев P.S.» Наталья Метелица:

- Когда думаешь об Антоне Губанкове, понимаешь: незаменимые есть. Те три года, что мы проработали вместе, когда он был председателем комитета культуры — прекрасная пора. Пришёл очень нестандартный чиновник — скорее, творческий человек, который учился быть чиновником. Ему было сложно: до него комитет возглавлял Николай Буров — народный артист, умный, обаятельный. Но Антон пришёл в культурную сферу Петербурга, во многом снобистскую, деликатно, умно, с идеями, с поддержкой и очень доброжелательно.

Антон — олицетворение умной власти: он и сам продуцировал идеи, и слышал, понимал идеи других. Он был очень петербургский, образованный, элегантный, ироничный, изящный и в поступках, и в мыслях. И вдруг такой человек становится крупным чиновником петербургского культурного ландшафта! Он умел не выпячивать свой статус — диву даёшься, как он это делал, очень дипломатично. Наверное, это был идеальный чиновник для работы с творческими людьми. Он умел каждого выслушать, направить, старался каждому помочь.

У Антона было почтение к людям, работающим в музеях.

Он понимал, что музей — хранитель национальной памяти. В 2009 году он придумал «Музейный Олимп» — это его огромный вклад в музейное дело. Стоическому труду музейщиков он придал блеск, у нас появился азарт. Всегда было уважение друг к другу, но вдруг всем захотелось что-то показать, рассказать так, чтобы удивить всех. Наш Театральный музей стал первым обладателем «Музейного Олимпа» — мы «сыграли премьеру» этой премии.

Та же премия «Прорыв» — при всей своей академичности Антон понимал, что молодым актёрам надо давать фору, возможность высказаться и доказать, что они что-то могут.

При этом у Антона было такое свойство, как перфекционизм. Он ничего не делал наполовину, всегда шёл до конца, доводил всё до блеска. Это был человек стратегического подхода к развитию культуры, он видел перспективу. Произношу это и понимаю, что говорить о нем в прошедшем времени — нелепость какая-то…

Мы ревновали, когда он ушёл работать в Московскую область — блестящий человек покинул город. Джентльмен, умница, генератор больших идей, который к тому же умел и реализовать эти идеи. Он был таким ярким! И, конечно, помню его обращение к женщинам-коллегам: «Божественная». А ещё: «Женщина — это обещание счастья». Эту фразу Бодлера он прислал нам — директорам музеев как поздравление к 8 Марта, мы все такие гордые ходили!

Невозможно поверить, что его больше нет. Не-за- ме-ни-мый!

Модельер Елена Бадмаева:

- Невозможно без слёз вспоминать об Антоне, читать Интернет, смотреть новости. Всех, кто погиб в самолёте, жалко, но для Петербурга Губанков — это личная потеря. И особенно для моей семьи, нас связывали не только работа, но и дружеские узы. Я осиротела.

Мне всегда был ясен масштаб этой личности. Уникально образованный человек. А более креативных, чем он, я мало встречала. И главное, он умел осуществлять свои идеи.

Казалось бы, сфера его работы, особенно когда он занимался журналистикой, была далека от того, что делаю я. Но я могла обсуждать с ним вопросы моды, идеи, он был погружён в эту тему. Очень давно, ещё когда Антон возглавлял питерскую ВГТРК, он мне вдруг сказал: «Лена, а почему все дизайнеры работают только на себя? Почему бы не сделать что-то для Петербурга?» Я подумала: действительно, мы варимся в этом светском мракобесии, стараясь поразить только друг друга. И вот тогда возникли «Петровская ассамблея», «Русский лубок», другие проекты. Я первая развернула моду на Петербург — а начал это движение именно Антон, одной своей фразой.

Художественный руководитель Театра эстрады Юрий Гальцев:

- Мы с Антоном были друзьями, у меня в кабинете даже фото с ним стоит. Созванивались с ним буквально за день до катастрофы. Нас ведь почти одновременно назначили — его в комитет культуры, меня в Театр эстрады. Я до этого его знал, но не близко. А вот тогда, в 2008-м мы как-то сразу подружились. Я в комитет приходил, как к себе домой. Сидели, болтали, дурачились, чаёк пили.

Всех очень жалко — и молодых ребят, и тех, у кого дети маленькие остались. Но Антон — это шок. Я знаю его жену Марину, его маму, детей. Всегда ему доверял, всё рассказывал, а он всегда мне помогал с театром. Настоящая мужская дружба. «Ты где? Я к тебе заеду», — «Давай, заезжай». Даже когда он в Москву переехал, продолжали встречаться, звонили. У меня сейчас в глазах — его жена Марина. Она так любила Антона! Мы сидим за столом, едим, а она его по ручке гладит. Не отрывалась от него.

Где-то в ноябре Антон мне звонит: «Полетишь в Сирию?» — «Без проблем, когда?» — «В конце ноября». А у меня были гастроли, я не мог, и Антон говорит: «Тогда сейчас беру Винокура, а тебя в следующий раз». Я потом Винокура спрашиваю: «Слетал? Ну как там?» — «Да, всё отлично, съезди обязательно». Весь декабрь-январь у меня были расписаны, а в начале февраля мы должны были лететь в Сирию, я даже список составил, кто поедет.

Недавно мы с Антоном задумали большой проект на основе спектакля, сделанного у нас в театре два года назад к 70-летию Победы. Тогда думали, несколько раз покажем, но он полюбился зрителю и идёт до сих пор. Там и сатира, и лирика, и хорошие песни — можно и поплакать, и посмеяться. И вот Антон говорит мне: «Давай сделаем в мае поезд Москва — Владивосток. В каждом городе будем останавливаться и играть этот спектакль — такой агитпоезд». Очень хочется, чтобы в мае мы всё-таки это сделали — в память об Антоне. Это было бы правильно.