Сочинские акценты Владимира Путина

Что хотел сказать Владимир Путин, кем и как хотел он быть услышанным и насколько это удалось — на вопросы журнала отвечает генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин

РФС: Вас можно отнести к ветеранам Валдайского клуба — в этом году вы уже в пятый раз приняли участие в его заседаниях в качестве эксперта, есть с чем сравнивать. В таком разре­зе чем стало выступление Президента Путина на форуме в Сочи, возможны ли здесь какие-то параллели?

Алексей Мухин: Выступление Вла­димира Путина уже успели окрестить Мюнхенской речью-2, но это, конеч­но, неправильно. Мюнхенская речь в феврале 2007 года явилась своего рода шоковой терапией для западного со­знания. И, судя по реакции слушавших, даже по выражению их лиц, своей це­ли она достигла. Выступление же в Со­чи носило корректирующий характер. Российский Президент стремился про­яснить и артикулировать акценты в отношениях с западным сообществом.

Да, она была жесткой. Но, судя по всему, именно такую жесткость Запад и ожидал. Потому, наверное, оппоненты и восприняли его слова со своеобраз­ным мазохистским удовлетворением: они получили подтверждение, что Пре­зидент России не смягчает позиции ни по отношению к Европейскому союзу, вставшему на путь слепого следования Соединенным Штатам даже в ущерб собственным интересам, ни к самим США, которые ведут себя на междуна­родной арене инфантильно, провоци­руя и развязывая там и тут вооружен­ные конфликты, а потом самоустра­няясь от их разруливания и абстраги­руясь от их последствий. Достаточно посмотреть на происходящее в Ираке, Ливии, Сирии и т.д. При этом Америка еще и пытается заставить все мировое сообщество заниматься тушением кон­фликтов и урегулированием проблем, которые сама породила.

В Сочи Владимир Путин и указал на это — прямо и без обиняков. Конеч­но, никому не нравится выслушивать о себе столь нелицеприятные вещи. Но дело в том, что адресатом путинско­го выступления был отнюдь не Запад, а те страны, которые смотрят сейчас на Россию как на альтернативу Со­единенным Штатам. США, развязывая санкционную войну, говоря о возоб­новлении «холодной войны», лишь де­монстрируют, что их администрация пребывает в некоторой виртуальной реальности. «Холодная война» предпо­лагает , прежде всего, противоборство идеологий. У нас же фундаменталь­ная идеология одна — рыночная, так что никакой «войны» на этой почве не может быть в принципе. Речь идет о глобальной конкуренции, причем со стороны США эта конкуренция сплошь и рядом жульническая: обла­дая могучими медийными ресурсами, они используют их, чтобы буквально на ровном месте подорвать репутацию России и, как прямо заявляет Барак Обама, ослабить ее экономику.

Что это означает? Другие страны, которым не нравится, как ведет себя по отношению к ним Америка, начинают рассматривать Россию как альтерна­тивный центр силы. То есть США, раз­вязывая санкционную войну, на самом деле помогают России превратиться в мировой центр влияния. Именно поэто­му я, например, как ни парадоксально это может показаться, выступаю за продолжение санкционной войны, по­тому как на выходе она ведет наоборот — к усилению России. И Владимир Пу­тин, будучи патриотом, тоже, я уверен, рассматривает эти факторы в качестве полезных для развития России.

В экономическом аспекте Россия напоминает эксклюзивного пациента в комфортабельной клинике: цены на энергоносители остаются достаточно высокими, наши экономические связи в мире становятся все шире и многооб­разнее, то есть посетители «больному» несут все более интересные «подарки». Что в итоге лишает его веских стиму­лов к скорому и болезненному лече­нию — несмотря на серьезные хрониче­ские болячки пациент продолжает чув­ствовать себя достаточно комфортно. Санкционная война как раз и должна подтолкнуть российскую экономику к выздоровлению. Если же санкции по­спешат отменить, больной снова ока­жется в плену опасных иллюзий каса­тельно состояния своего здоровья, как уже случалось в нашей истории.

Относительно последствий этой войны для западных экономик я раз­деляю мнение известного экономиста профессора ВШЭ Леонида Григорьева, что санкции, выключая российский ры­нок для финансовых институтов Евро­пы, на самом деле создают серьезные проблемы для экономики самой Запад­ной Европы, а проблемы той, в свою очередь, будут экстраполироваться на проблемы в американской экономике. Иными словами, возникнет эффект бу­меранга, и по закону резонанса он бу­дет только усиливаться. В силу ее не­развитости в фондовом плане и сырье­вого характера российскую экономику все эти тенденции коснутся в меньшей степени, тогда как более развитая за­падная экономика, чувствительная к фьючерсам, будет испытывать все воз­растающие перегрузки. Пока мы будем раскачиваться и определяться, что же нам следует делать, чтобы решить те­кущие проблемы, долларовая система и рынки энергоносителей могут сва­литься в кризис. Санкционная война, таким образом, вернется к своему ис­точнику с разрушительными для него последствиями. В этой ситуации Рос­сии остается только ждать.

Вот что, на мой взгляд, Владимир Путин в Сочи стремился довести до западного сообщества. И здесь пред­ставляется важным заострить внима­ние на двух моментах.

Первое: Президент России принци­пиально не рассматривает Западную Европу как противника. Несмотря на поведение он подходит к европейцам как к партнерам: ну, заблудилась ста­рушка Европа в трех соснах амери­канской политики, ну, действует она подчас в ущерб самой себе — нам нуж­но последовательно и терпеливо разъ­яснять, почему Европа должна пресле­довать свои национальные интересы, поддерживать свои национальные эко­номики, а не работать на долларовую систему и экономику США.

Второе: мне кажется знаковым, что Владимир Путин идентифицировал себя в национальном плане. До этого в столь эмоциональной форме он ни­когда не позиционировал себя как рус­ского человека, болеющего за Россию. И шум, поднявшийся вокруг володинского тезиса, что нет Путина без Рос­сии, нет России без Путина, ему даже помог представить себя не в качестве русского националиста, но именно рус­ского патриота, для которого Россия является ценностью абсолютной.

РФС: Насколько путинский мессидж оказался доведен до целевой аудитории?

Алексей Мухин: Спасибо глобализации и информатизации мирового сообще­ства, это послание было услышано, и, судя по наступившей реакции (я имею в виду прежде всего реакцию дипло­матов, экспертов), своей цели достигло. Надо иметь в виду, что Китай не рассма­тривается большинством стран Азии, Латинской Америки, Африки как регио­нальный центр, вокруг которого можно было бы объединиться: всем известно переплетение экономик, финансовые взаимосвязи Китая и США.

Китай, кроме того, для многих стран — не вариант, поскольку он всегда преследует исключительно собственные национальные интересы. Россия же в данном случае с помощью Владимира Путина становится цен­тром притяжения всех, кто не доволен политикой Соединенных Штатов.

Важно не забывать, что вся мировая политическая система уже без мало­го столетие была выстроена вокруг противоборства двух центров. Когда Советский Союз исчез, США остались в одиночестве в качестве глобального центра силы, посчитав тем самым, что они выиграли «холодную войну», хотя никакой победы на деле не состоялось — просто один из участников противо­стояния скоропостижно скончался. Не случайно участники Валдайского клу­ба подчеркивали: эта «победа» осталась никоим образом не задокументирова­на, так что резонно задаться вопросом, была ли она на самом деле. Сейчас же Россия возвращается в новом качестве, чтобы продолжить не пресловутую «холодную войну», а идеологическое и духовное противоборство с современ­ным западным менталитетом.

В реальности, я уверен, «война» эта фейковая, в основном мы исповедуем одни и те же ценности, а то, что США представляют в виде новой «холодной войны», является опасной виртуализа­цией реальных политических противо­речий. Продолжая настаивать, будто виртуальная картинка и является реальностью, Америка становится за­ложницей собственного могущества и своих представлений о нем. Для нее самой важно стать сейчас немножко слабее — это поможет опуститься на землю и оздоровиться, «прийти в се­бя». С ролью мирового лидера она не справилась — об этом Владимир Путин тоже говорил — и сейчас испытывает серьезные затруднения с управляе­мостью ситуацией, которую сама же создает. Все показывает: без России США справиться не могут, что дает основание многим экспертам, и мне в их числе, утверждать, что мы обрече­ны на сотрудничество.

РФС: Иными словами, мы им нужны как партнеры, но не как конкуренты?

Алексей Мухин: Совершенно верно, как конкуренты мы им не нужны. По­казательна ситуация с G-8, которая сейчас снова сжалась до формата G-7 или, как говорят в народе, Америка и ее «шестерки». Для чего Россия в свое время так долго — больше 10 лет — и мучительно добивалась права к ней присоединиться? Получилось, для то­го, чтобы США, положив покровитель­ственно руку ей на плечо, могли объ­явить: пусть мы победили в «холодной войне», но Россия теперь с нами. Это было довольно странное членство, ког­да тебя сажают за общий стол, но то и дело норовят обнести. Поговорить в этом закрытом клубе — пожалуйста, а вот табачок, извините, врозь. И как только Россия стала достаточно силь­ной и независимой, чтобы самой воз­действовать на формирование полити­ческого климата в мире, ее из этого клуба выставили. Что недвусмысленно подтверждает: США не намерены ми­риться, чтобы кто-то бросал вызов их безусловному доминированию.

Таким образом, когда вслед за уда­лением России G-8 снова вернулась в формат G-7, это послужило косвенным доказательством, что Россия своего добилась, вышла на новый уровень своего геополитического развития и, по собственному признанию Амери­ки, представляет для нее главную и реальную опасность. Ну, не Эбола же в самом деле, не «Исламское государ­ство»! В этих трех соснах Обама всего лишь пытался скрыть свою серьез­ную обеспокоенность ростом влияния Российской Федерации и Владимира Путина лично. Россия же в результа­те становится весьма привлекатель­ной как ядро создания всевозможных объединений и альянсов, в том числе и военных, чтобы противостоять до­минированию и диктату НАТО и США. Что в свою очередь дает новый смысл существованию того же НАТО.

РФС: Как было воспринято предупреждение Путина, что у медведя (России) есть своя тайга (зона жизненных интересов), в которую он не собирается никого пускать и не собирается ни у кого спрашивать на это разрешения?

Алексей Мухин: Как вызов. Собствен­но, как вызов это заявление и плани­ровалось. Россия максимально четко дала понять, что, являясь региональ­ной державой, обладающей ядерным оружием, не позволит вмешиваться в тот ареал влияния, который она по праву считает своим. То есть на пост­советском пространстве. Что касается глобальной роли, то на такую роль Россия не претендует. Объявив себя мировым лидером, она тут же пре­вратится в свою противоположность — Соединенные Штаты Америки. По­этому Россия, предлагая партнерство всем странам, которые не довольны существующим миропорядком, лишь собирает вокруг себя «войска», но во­прос, кто будет командовать этим «па­радом», остается открытым.

РФС: Несколько раз во время своего выступления Путин обращал внима­ние на тот тревожный момент, что система сдержек и противовесов в том виде, как она была выстроена в послевоенный период, разрушена, международное право игнорируется. Следует ли понимать президентский посыл так, что либо совместными усилиями будут воссозданы или уста­новлены новые правила поведения на мировой арене, либо перед лицом демонстративного пренебрежения ста­рыми нормами Россия резервирует за собой право ограничивать себя ими не более, чем другие страны?

Алексей Мухин: Это как раз явилось поворотным моментом в риторике и тезисном ряду Владимира Путина. До этого он неизменно ратовал за сохра­нение прежней системы — сохранение и усиление институтов ООН, за то, что­бы им был возвращен их изначальный смысл. Нынешнее заявление можно считать революционным. И изменение точки зрения имеет под собой одну простую причину: США разрушили международную систему до такой сте­пени, что она уже не поддается восстановлению. Именно это и констатировал российский Президент, предложив соз­давать новые институты. Такие новые институты уже существуют, необходи­мо лишь нарастить их потенциал и при­дать им новый международный статус. Их создали страны, которые приглаша­лись за тот самый привилегированный закрытый стол не в качестве равно­правных партнеров, а в качестве блю­да. Я имею в виду, прежде всего, БРИКС, а также ШОС, АТЭС и другие. Из этих институтов, видимо, и предстоит скон­струировать новую международную систему, которая, если не заменит ООН, то вберет в себя ООН и придаст ей но­вый смысл и новое влияние.

Не следует понимать дело так, что Президент России ставит крест на ООН. Он лишь зашел с другого конца: если не получается идти простым, коротким и понятным для всех путем, усиливая ООН как универсальный регулирую­щий механизм, надо создать условия, чтобы ООН подключилась к этому про­цессу автоматически. И стала очевидна выгода ситуации, когда в мире суще­ствует не один центр силы и влияния, отстаивающий интересы прежде всего США, а общая площадка, на которой можно реально договариваться.

Вот в чем, собственно, смысл путин­ского мессиджа. Кто хотел воспринять его слова как угрозу, тот их так и вос­принял. Для этого Президенту России сегодня нет необходимости открытым текстом угрожать, достаточно, гово­ря фигурально, строго посмотреть в чью-то сторону. Пуганая ворона куста боится: американцы давно давят на ев­ропейцев, требуя увеличивать военные расходы, создавать новые военные ча­сти и объекты. Культивирование образа смертельного врага в лице России тут просто необходимо. Той же цели слу­жат настойчивые попытки спровоциро­вать Россию втянуться в тот или иной политический либо военный конфликт, чему она успешно сопротивляется. В таком случае следует придумать, будто она втянулась. Придумали же оккупа­цию российскими войсками Крыма, их участие на юго-востоке Украины.

РФС: Не называя имен, Президент бо­лее чем прозрачно намекнул, что ряд европейских лидеров находятся «на крючке» у Соединенных Штатов. По­сле разоблачений Сноудена и после­довавших за ними скандалов нетрудно догадаться, о ком, прежде всего, идет речь. Следует ли понимать, что мы с Меркель разругались окончательно, или до этого еще не дошло?

Алексей Мухин: С Ангелой Меркель невозможно подружиться и невозмож­но поругаться. Политик, не преследу­ющий интересы собственной страны и действующий в формате интересов другой державы, в принципе не должен рассматриваться Владимиром Пути­ным как политический субъект. Имен­но с этим связаны его демонстратив­ные жесты в адрес бундесканцлерин, в частности, опоздание на четыре с поло­виной часа на встречу с ней в Милане.

Могу напомнить в этой связи очень яркий пример, связанный с братья­ми Качиньскими, когда один занимал пост президента Польши, а другой — премьер-министра. Они вели совер­шенно неприкрытую антироссийскую политику, причем вопреки даже инте­ресам тех кругов польского общества, которые были заинтересованы в раз­витии связей с Россией. Качиньские же скрупулезно следовали указаниям так называемого «вашингтонского об­кома», падавшими на удобренную по­чву собственного русофобства. Россия в итоге просто абстрагировалась от братьев как политических субъектов, контакты были сведены до минимума. Как только премьером стал Дональд Туск и при всем своем панъевропеизме вернул национальные интересы во главу угла польской политики, Влади­мир Путин мгновенно выстроил с ним отношения, и сотрудничество наших стран вернулось в нормальное русло.

Что касается возможной вербовки некоторых европейских политиков, это, к сожалению, факт. Это не принято обсуждать в истеблишменте — ни в европейском, ни в российском, поэтому мы не называем имен и никогда не узнаем всех обстоятельств «дела», но, судя по поведению Президента и других российских политиков, это факт. Относительно же Эдварда Сноудена могу лишь сказать, что эта информационная бомба еще не взорвалась, мы ее всего лишь показали издали Соединенным Штатам.