Технологии антикоррупции

Наш подход более широкий — адаптировать международные правовые нормы в национальную правовую ткань

Обновленная версия Националь­ного плана противодействия коррупции уникальна. Она впервые обозначила перечень теорети­ческих исследований, которые нужно провести для решения проблем, обу­словленных особенностями отечествен­ной правовой системы. В этом специфи­ка нынешнего этапа. Надо определить такие психологические характеристики российской правовой системы, кото­рые позволяют полноценно применять международные правовые стандарты, не поступясь, при этом, ни на йоту пра­вовой безопасностью государства. Это серьезная научная задача, поскольку речь идет о сохранении фундаменталь­ных ценностей и одновременно — обе­спечении более планомерного развития системы законодательства и правопри­менительной практики в целом.

 

Мы только что провели Третий Ев­разийский антикоррупционный форум, на котором эксперты и представители контрольно-счетных ведомств стран СНГ обсудили принимаемые меры борьбы с коррупцией и международ­ный опыт в данной области.

 

Сегодня наша правовая система, восприняв в порядке имплементации (фактической реализации междуна­родных обязательств на внутригосу­дарственном уровне) международные стандарты, стала несколько болезнен­но реагировать на внедрение не знако­мых ей институтов. Следовательно, их нужно адаптировать, чтобы получить эффект. Например, в целях гуманиза­ции законодательства введены меры имущественной ответственности по коррупционным правонарушениям, но практика показала их ничтожную ре­зультативность. По всей видимости, на повестку дня встал вопрос о формиро­вании сбалансированной системы мер юридической ответственности. Сейчас на международном уровне обсуждает­ся тема института уголовной ответ­ственности юридических лиц. Нам она незнакома. То есть технологии проти­водействия коррупции и антикорруп­ционных стандартов, на которые ори­ентируют международные документы, должны быть научно осмыслены.

 

На прошедшем форуме предложено сориентироваться на универсальную Конвенцию ООН 2003 года, к которой наша страна присоединилась в 2006 году и на базе которой развивается российское законодательство. Сей­час доминирующими тенденциями российского антикоррупционного за­конодательства стало, во-первых, на­ращивание именно специального ан­тикоррупционного законодательства, влекущего за собой корреляцию дру­гих актов. Во-вторых — усиление анти­коррупционного сегмента отраслевого законодательства. Таким образом, все больший спектр и отраслевого, и ком­плексного законодательства вовлека­ется в антикоррупционный сегмент. Достаточно серьезный антикоррупци­онный потенциал содержится в граж­данском законодательстве.

 

Эффективность стандартов под­тверждается правоприменительной практикой. До сих пор нам не удается обеспечить единство подходов к борь­бе с коррупцией в публичной сфере и частном секторе. В сфере бизнеса за­регистрировано 4610 тысяч юридиче­ских лиц. А кто знает, что они тоже должны реализовывать антикоррупци­онные стандарты? Да единицы.

 

Я бы отметила некоторые проблемы в системе социального законодатель­ства, где ощущается недостаток право­вого регулирования и избыточность декларативных норм. В уголовном за­конодательстве пошли по пути выяв­ления пробелов, что, с одной стороны, замечательно, но, с другой — ведет к дроблению: уточняется круг объектов и субъектов преступного посягатель­ства, множатся составы, усиливаются санкции… Наш институт долгие годы боролся за возвращение конфискации. Вернули. Но не как вид наказания, а как возможность в случае, если был предмет правонарушения, а если нет предмета, норма не работает…

 

Классический формат имплемента­ции подразумевает присоединение или ратификацию международного акта. Наш подход более широкий — адапти­ровать международные правовые нор­мы в национальную правовую ткань. За этим стоят также организационные, административные, политические, вос­питательные (с учетом укорененности традиции правового нигилизма на постсоветском пространстве) меры. Это позволит нам преодолеть фраг­ментацию заимствованных норм и вы­страивать собственную продуманную антикоррупционную стратегию.