Под новогодний аккомпанемент

Предновогодняя суета отводит в сторону любую политологию. Через неделю-другую мы исправимся и уделим внимание абстракциям типа: чему новый год будет посвящён и что по сумме предсказаний от него ждать. А пока никуда не деться от традиционного фактора — на вторую половину декабря приходится 90 процентов мировой аналитики, посвящённой итогам года. Это весомее собственных выкладок. По крайней мере, требует повторного внимания даже после собственного анализа.

Сначала — общий план. В сравнении с прошлым годом оптимизма, по крайней мере в западном сообществе, стало меньше. Когда премьер-министр Италии Меллони говорит, что следующий год станет хуже предыдущего, не грех задуматься. Есть причины для беспокойства и у китайцев, озабоченных замедлением развития своего «одного пояса-пути», и у иранцев с их первоочередными проблемами водоснабжения. Вспомним нобелевского лауреата по экономике Норта: «Ни одна экономическая теория Запада не способна объяснить то, что происходит в Китае».

При внешней малозаметности персидской хроники налицо их беспокойство не столько кампанией Израиля против иранского ракетного потенциала, сколько провоцированием азербайджанского сепаратизма (20 миллионов иранских азербайджанцев при 93-миллионном населении страны) вкупе с неисключаемыми последствиями блокирования страны со стороны Южного Кавказа.

Сюда же добавляется подвешенная перспектива во многом подконтрольного Китаю магистрального нефтепотока из Персидского залива и Венесуэлы. В остальном западная повестка практически не смыкается с восточной. Разве что американские ограничения для выходцев из Китая осложняют и без того запутанные отношения в тихоокеанском мегарегионе, да и внутри США. Более существенный для нас нюанс: украинская тема упоминается походя и с признаками скорее раздражения типа: чем вы там заняты?

*        *        *

Европа — в раздрае. Её главная дилемма состоит в неясности выбора: настаивать ли на своём, десятилетиями проторённом пути, надеясь на смену приоритетов (то есть власти) в Вашингтоне, а соответственно на традиционное спонсорство США? Или приспосабливаться к политике Трампа, которая, вообще говоря, может пережить его самого?

У Евросоюза — три хронические болезни: экономический спад, в значительной степени вызванный подорожанием энергоимпорта и до конца не ясного вмешательства в повседневную жизнь Китая, подвешенная тема мигрантов (к 15 миллионам по-разному адаптируемых мусульман сюда добавились и 6,3 миллиона столь же непростых выходцев из Украины), но главное — какой магистральный путь следует выбрать: национально-ориентированный или «евроинтеграционный»? Тем более, что Евросоюз во многом становится подспорьем НАТО, но европейцы изначально не хотят воевать ни с кем.

Да и сам альянс существует за счёт США. По всему перечисленному приводятся процентные соотношения. Так, в Великобритании угрозу нападения со стороны России осознают менее 7 процентов опрошенных. Но безотносительно национальных различий, пожалуй, впервые за десятилетие число недовольных сложившимся положением дел выросло до 70 процентов при минимальном проценте тех, кто «за».

Вот свежий пример: внешний долг Франции (французы откровеннее) составляет 3,4 триллиона евро. За два президентских срока Макрона он вырос на 1,2 триллиона. При этом Евросоюз почти на 20 процентов финансируется Францией. Выделение 90 миллиардов евро Киеву стоит Франции дополнительных 16 миллиардов евро. Они лягут на плечи будущих поколений… А какими они будут? Характерен типично парижский вывод: «мы движемся к неизбежному банкротству, не только финансовому». Кстати, именно во Франции признались, что расчёт на возвращение Украиной утраченных территорий, включая Крым, оказался ошибкой. На память приходит афоризм французского политика де ла Мёрта: «C'est pire qu'un crime, c'est une faute. Это хуже, чем преступление, это ошибка». На то, чтобы её признать, ушло более 10 лет.

Ещё образней высказался бывший премьер Польши Лешек Миллер: «… руководство ЕС выглядит все более гротескно. Вместо реализма — моральная паника. Вместо анализа способностей — эскалация риторики. Вместо политики — сообщения, написанные так, будто Европа завтра станет жертвой блицкрига. Европейский союз ведет себя так, будто запугивание собственного населения является заменой стратегии. Результат? Насмешка».

А вот прогноз премьера Венгрии Орбана: «Люди, а не элиты, остановят Европу от вступления в войну» -- требует вдумчивого внимания. И хотя лозунг поддержки Украины постепенно утрачивает актуальность, осуждение России пока непременно. Тем временем подводится черта под самим статусом «нейтральное государство». Швейцария, не являясь членом Евросоюза и НАТО, присоединилась почти ко всем европейским санкциям против России. Швейцарские военные приняли участие в 25 натовских учениях на чужой и своей территории.

*        *        *

В Штатах ситуация не проще. Не менее половины американцев, не вникая в геополитические подробности, хотели бы вернуться к дотрамповскому курсу — он привычнее. Почти по классовому принципу происходит размежевание между более преуспевающим, но пассивным белым населением и нередко бедствующими «мексами» (мексиканцами и прочими латиноамериканцами). Не говоря о пульсирующей теме, заданной движением BLM, — тут хаос. Наметились ранее не очевидные противоречия между южными и остальными штатами. Тут и там появились свои лидеры с претензией на общеамериканскую перспективу. Какую?

При этом успехи в борьбе с наркотрафиком, во многом задавшей смысл внутренней политики Трампа, не очевидны. Другое дело, что осознаваемая большинством потребность в экономии (не только госсредств) служит стимулом для Трампа и его команды. В этом смысле формально межпартийные страсти отходят на второй план. Но реперная точка остаётся неизменной — ноябрьские (2026 г.) выборы в Конгресс.

Образ последнего времени — сокращение на 15 процентов (на 1,5 тысячи) численности сотрудников Госдепартамента с отзывом (заменой) около 30 глав дипмиссий США за рубежом. Отношения с Россией, в отличие от отношений с Китаем, явно не на первом месте. Трамп заинтересован в посредничестве между Москвой и Европой по всё тем же финансовым причинам: хочет Европа воевать — пусть воюет. Но средств на это у неё нет. А Америка им их не даст: у самих мало. В остальном отношение к Трампу задаёт его лозунг «возьмём Гренландию!». Ну и что?

Если выборы в Конгресс и Сенат США республиканцы провалят, значительная часть переговорных механизмов (не только с Россией) окажется если не сломанной, то парализованной. Контроль над бюджетом, военной помощью и расширенной внешнеполитической повесткой — всё это критично для любого соглашения. Повышение политико-административного статуса демократов может вызвать заметное ухудшение международной обстановки.

По мысли американских аналитиков, из-за этого Москва заинтересована не только подписать документ об урегулировании конфликта с нынешней администрацией США, но и распространить ответственность за его выполнение на последующие американские власти. То есть документально зафиксировать долгосрочные и желательно многосторонние признаваемые договоренности.

Другое дело, что наша аргументация непонятна большинству западников. Даже на политическом уровне не очевидно, чего мы хотим — восстановить Советский Союз или только забрать себе Чёрное море? Об этом не знает никто, кроме, возможно, Уиткоффа и Кушнера. Вокруг них уже шлейф сомнений, не стали ли они засланными Москвой казачками? Тем более, что не все их близкие коллеги думают так же, как они. Не об этом ли стоит задуматься, помимо круглосуточного рассказа о том, что и так нам понятно?

В конечном счёте, подход Трампа нам так или иначе ближе, чем позиция Европы. Прямо скажем — при излишней, на мой взгляд, индифферентности Китая с Индией и не только их. Единственное, что требует Евросоюз, — это прекращение огня с нашей стороны. В остальном нам предлагаются чуть подредактированные условия капитуляции и ничего больше. Не обойти характерную реплику, исходящую из того же госдепа США: шума много, а результатов нет.

А это априори предполагает продолжение боевых действий. В Америке считают, что эта зима станет решающим военно-политическим сезоном для Украины, Европы и не только. Наши боевые успехи становятся ключевым фактором в достижении мира: терпение в бою — это победа. Так считал Суворов.

По несколько меланхоличным, одновременно солидарным оценкам британцев и французов «наступление России не оставляет Путину никаких стимулов для прекращения боевых действий». Они, пожалуй, правы.

*       *       *

Мы не забыли о Новом годе. Пусть сбудутся наши надежды — общенародные и личные. Безотносительно любых оценок и предсказаний.