Опять про двадцать пять. К итогам года

Считается так: многое на перспективу следующего года проясняется уже в январе. Впрочем, ровно год назад — с учётом прихода Трампа в Белый дом — говорилось то же самое. Вывод на этот счёт — неопределённый. А пока? Во время войны…

 — не бывает ничего важнее того, что происходит на поле брани

Эта чуть скорректированная мысль генералиссимуса Суворова справедлива на протяжении более 200 лет. Вот лаконичная оценка происходящего: в2025 году освобождено свыше 300 населенных пунктов, в том числе города, укрепленные фортификационными сооружениями. Взято под контроль 6000 кв. км территории, что на 30% больше, чем в 2024 году. Начиная с 2014 года, под наш контроль перешло более 20% бывшей территории Украины. Существенно снижен риск вторжения противника в Белгородскую, Курскую и Брянскую области. Формируется зона безопасности в Харьковской и Сумской областях.Темпы продвижения по сравнению с прошлым годом выросли на 150-200%. Украинские войска потеряли за год более 103 тысяч единиц вооружений и военной техники и около 500 тысяч военнослужащих. Проще говоря, ВС России владеют стратегической инициативой и продолжают наступать. Другое дело, что традиционно понимаемое боевое противостояние Украина подменяет террором и всеми видами мошенничества при сложно прогнозируемом эффекте отприменении дронов обеими сторонами.

По этическим и иным причинам обойдём многочисленные детали — сопоставления и противоречия. Важнее ближайшая перспектива. Она во многом связана с угрожающим Украине энергетическим коллапсом: выведены из строя более 70% ТЭЦ и 37% ГЭС, обеспечивающие в том числе потребности ВПК и собственно войск. Не случайно МВФ рассматривает возможность передачи Киеву 137 миллиардов евро уже к весне. Это самая значительная разовая дотация нынешнему Киеву.

Теперь об экономике

На Западе, прежде всего Европе с этим плохо. Финансовый ресурс для поддержки Киева, да и самого себя Евросоюз пытался получить за счёт российских зарубежных активов. Обсуждалась сумма от 185 миллиардов евро до 210 миллиардов евро в виде кредита, который Украине предстояло вернуть всё той же Европе после окончания конфликта и при возмещении Москвой «материального ущерба».

После начала СВО Евросоюз и страны G7 заморозили почти половину золотовалютных резервов России примерно на 300 миллиардов евро. Из них более 200 миллиардов евро находятся в ЕС, в том числе 180 миллиардов на счетах бельгийского расчётно-клирингового концерна Euroclear. С января по ноябрь 2025 года Евросоюз уже перевёл Украине 18,1 миллиарда евро из доходов от наших замороженных средств. Пока Евросоюз отказался от их конфискации, предоставив Украине двухлетний кредит на 90 миллиардов евро, так сказать, за свой счёт. Что будет дальше, ясности нет: сама идея о выплате Россией репараций украинской стороне оторвана от реальности, ибо репарации возлагают победители на побеждённых.

Но главное, пожалуй, в другом: покушение на чужие средства угрожает крахом всей мировой финансовой системы. Ведь за рубежом хранится до трети всех суверенных активов-вкладов. Страны Евросоюза в случае конфискации активов России могут лишиться как минимум 190 миллиардов долларов вложений в российскую экономику. Наиболее заметно пострадают Кипр (100 миллиардов долларов), Германия (20,1 миллиарда), а также Нидерланды (16,1 миллиарда), Франция (15,1 миллиарда) и Италия (13 миллиардов). Да и право собственности распространяется не только на финансовую, но и на всю материальную сферу. Чем тогда чужие танкеры отличаются от наших банковских вкладов? Что в случае «развития ситуации» скажет «неподкупная Фемида»?

Впрочем, при любом исходе вряд ли мы вернём свои деньги. Как они, кстати, оказались на Западе? Или оказались там для кого-то именно кстати? Тем временем от Абрамовича требуют продать принадлежащий ему футбольный клуб «Челси», а деньги направить на помощь Киеву. Речь идет о сумме в 2,5 миллиарда фунтов (270 млрдрублей). Чем это отличается от пресловутого гоп-стопа?

Вместо дипломатии — психвойна и мифология

В подходах Запада к России есть что-то шизофреническое. С одной стороны, евронатовцы, в том числе, на политическом уровне утверждают, что Россия лишь «продолжает нападать на границу Украины, и это показывает, насколько Россия слаба». Нам угрожают очередным пакетом санкций и предрекают не только военно-политическое поражение, но и внутренний раздрайпо аналогии с началом 90-х годов. Создаётся впечатление, что идея уничтожения России превалирует над всем прочим.

При этом обходится или подвергается осмеянию всё, что не подтверждает западный дискурс. Дело доходит скорее до маразма, чем до гротеска: британский журналист, до недавнего времени работавший в России, спрашивает, остались ли в Петербурге супермаркеты? Или в их стенах работают призывные пункты (recruiting stations)? А если супермаркеты сохранились, то не принадлежат ли они китайцам и не китайская ли там только лапша?

С другой стороны, европейцев пугают российским нападением «к 2029 году». Потому что «Россия всегда выступала агрессором». По словам главы МИДа Финляндии Валтонен, «ни одна соседняя с Россией страна не нападала на нее за последние сто лет». А во Франции считают Россию виноватой, в том числе, в нашествии клопов на Париж. Стоит ли продолжать? При этом мимоходом приводимая аргументация Москвы подаётся как «неоправданная подозрительность в отношении цивилизованной Европы» и «подтверждение имперских амбиций России». Такого не было со времён холодной войны.

Возникает вопрос о ментальной адекватности тех наших титульных соседей, от которых зависит война и мир. Складывается впечатление, что традиционно понимаемая дипломатия ушла в прошлое. Соблазн взять нас на испуг или над нами посмеяться становится важнее спасения чьих-то жизней. Кто-то считает, что это следствие дискредитации самой Европы и её ценностей — всё по причине засилья «трудно адаптируемых мигрантов». Это, по мнению коренных европейцев, способствует  росту безысходности у чиновников-однодневок. Тем временем при любом отношении к западной демократии цены на энергоносители, металлы и компьютеры во многом устанавливает всё тот же Запад. Китай пока с этим не спешит.

С этих позиций трудно предсказать будущее мирного плана Трампа, даже если он сегодня заинтересован в прекращении войны. Изначальный план США, напомним, включал передачу под контроль Москвы всей территории Донбасса, официальное признание его и Крыма российскими, заморозку по большей части линии соприкосновения в Запорожской и Херсонской областях, сокращение численности ВСУ почти в два раза, запрет размещать на Украине иностранные войска и оружие, способное бить вглубь России.Казалось бы, есть, о чём вести речь.

Но после американских обсуждений с европейцами и украинцами этот план по существу завис. Безотносительно периодически появляющихся обнадёживающих и обескураживающих новостей. Это не просто вносит сумятицу в переговорный процесс, но и ставит под вопрос конечный результат. Чего ждать? Перемирия как преддверия мира или условия подготовки новой фазы войны?

Не только о Европе и Америке

Начнём из-за океана. Вот американский подход. Первое: Вашингтон должен сосредоточиться на интересах США, а не заниматься «построением демократий, непонятными войнами и изменением климата». Европе необходимо самостоятельно заботится о своей безопасности. Второе: следуетотказаться от открытого противостояния с Китаем и искать с ним консенсус в зоне Тихого океана. Третье: отношения внутри Европы, в том числе, с Россией — это континентальная задача, решаемая без американского патронажа. Отдельно подчёркнуто: новая Стратегия национальной безопасности США не содержит критики России.

Тем временем уже сегодня мы видим «искры» от застарелых и новых международных конфликтов. Они могут обрести непредсказуемый масштаб. Это, прежде всего, десятилетиями (или столетиями?) бодрствующий Ближний Восток. Его умиротворение Трампом носило во многом ритуальный характер и сущностно не повлияло на расклад глобальных, а не региональных сил. Тем более, что политически близкий к региону Иран может быть жёстко блокирован со стороны своих южнокавказских соседей. Предсказуемость здесь — нулевая. Тут и у нас возникает повод задуматься о своих рубежах.

Градус не менее традиционного противостояния между Китаем и Тайванем, а также между Индией и Пакистаном также зависит от конфигурации внешних факторов. Впервые за десятилетия обострились локальные конфликты, типа Афганистана с Пакистаном или Таиланда с Камбоджей. Но более очевидны последствия противостояния США с Венесуэлой, а потом с Колумбией, а может быть и с Кубой. Просто так там дело не закончится: нефть стоит дорого. Особенно, если у Венесуэлы найдутся влиятельные и по-своему мотивированные союзники. Кстати, там уже находится 40-тысячный кубинский корпус. Много неясностей связано и с Африкой. Но, повторим, главная непредсказуемость вызвана деградацией классической дипломатии. Запад её опрокинул. А нового никто ничего не создал.

Интересно, что из вами прочитанного придётся опровергнуть через год…

*       *        *

PS: а пока, чтобы надолго не откладывать, выражу желание таких, как я. Может, вместо навязчивой рекламы — от СМИ до метро — стоит размещать портреты героев СВО? Живых и погибших. Пусть об этом задумаются те, кто считают себя политически чуткими, а заодно и влиятельными.