Евгений Попов: Здравомыслящих людей на Западе — большинство
Россия больше не будет рубить окно в Европу, странам ЕС самим придется ломать воздвигнутый «железный занавес», считает известный журналист и депутат
Западный бизнес только и ждет, чтобы вернуться в Россию, а большинство европейцев понимают, что выстраивать с нашей страной конструктивные отношения выгоднее, чем конфликтовать. Об этом в интервью «Парламентской газете» рассказал тележурналист, зампред Комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Евгений Попов. В разные годы он работал на Украине и в США, был свидетелем развития кризиса в отношениях этих стран с Россией и все-таки уверен: здравомыслящих людей на Западе больше, чем оголтелых разжигателей конфликта.
- Евгений Георгиевич, вы стали депутатом два года назад. Как за это время изменилось ваше представление о парламенте?
- Кардинально изменилось, потому что изначально я, как и многие жители нашей страны, не верил в субъектность нашего законодательного органа. Много мифов, много иронии в обществе на его счет, что, кстати, нормально. И вот я попал в эту обойму, пройдя очень сложную кампанию на западе Москвы, было много встреч с людьми каждый день. Но я горжусь этой кампанией и коллективом, который мне помогал ее провести. Сегодня мы стараемся не сбавлять набранного темпа.
Мое представление о парламенте изменилось: я понял, что это абсолютно субъектный орган, который очень сильно влияет на происходящее в стране. Здесь есть место дискуссии внутрифракционной, межпартийной, большая работа идет в комитетах, многие вопросы обсуждаются громко и эмоционально. Это настоящая работа, это место, где ты можешь помочь людям. Практика показала, и я честно говорю избирателям: из ста процентов обращений положительное решение находят примерно 25 процентов. Но ради них нам стоит работать. Сказать, что я втянулся и заразился парламентской деятельностью, — ничего не сказать. Мне очень нравится работать в парламенте, потому что я вижу результат.
- Что за это время вы могли бы отнести к своим личным победам?
- Достаточное количество проблем нам удалось решить в Западном административном округе Москвы, от которого я избран. Это и внеочередное переселение вне волны реновации целого квартала старых домов по Новозаводской улице, и история со сменой управляющей компании на Ленинском проспекте. Благоустройство, открытие школы в Крылатском, контроль ремонта поликлиник, выделение городского гранта на ремонт храма Покрова в Филях. Отдельно отмечу огромное количество историй, связанных со спецоперацией, с возвращением в период мобилизации людей, которые не подлежали призыву, решение проблем со снабжением мобилизованных и так далее.
Что касается более глобальных вещей, то в нашем комитете есть хорошие инициативы относительно персональных данных. На завершающей стадии — подготовка законопроекта, который будет регулировать ответственность за утечки. Это бич современности. Мы подготовили новые предложения относительно преференций для IT-отрасли при строительстве инфраструктуры и центров обработки данных.
- При этом практически ежедневно вы выходите в эфир одного из самых рейтинговых ток-шоу на ТВ. Как считаете, удается сохранять объективность при освещении событий, в первую очередь относительно СВО?
- Конечно, я абсолютно честно отдаю себе отчет в том, что в моем случае есть конфликт интересов. Я журналист и депутат и пока не собираюсь выбирать что-то одно, потому что идут боевые действия, и мы сейчас живем в таком обществе, которое должно быть мобилизовано до конца. Для того чтобы добиться результата. Что касается объективности по поводу фронта, то, конечно, на войне нет никакой объективности. Есть интересы победы и интересы граждан нашей страны. Есть и ограничения, конечно. Мы стараемся показать картину специальной военной операции наиболее широко, и наши ресурсы это позволяют: есть картинка, есть комментарии, есть люди, которые живут и работают в зоне СВО, есть эксперты. Сейчас важно использовать все ресурсы во благо. И если ты можешь помочь, если ты можешь что-то сделать для своей страны, для людей, грех не использовать площадки, которые тебе даны.
- А сами что смотрите и читаете? Каков ваш главный источник информации?
- Меня иногда упрекают коллеги, что я на заседаниях Госдумы читаю газеты. Я ретроград в этом смысле. Мне помогает знание украинского языка, поскольку я долго там работал. В связи с этим могу из первых рук получать информацию, которая исходит от наших противников, изучаю все детально. С точки зрения депутатской и журналистской работы читаю все, до чего удается дотянуться.
- Чуть больше года назад в России объявили частичную мобилизацию. Как освещали это событие и как вообще правильно говорить с людьми о таких непростых вещах?
- Не надо говорить правильно — надо говорить как есть. У нас самый лучший народ, который прошел столько испытаний, что для него не надо находить красивые и обтекаемые формулировки. Наши люди заслужили знать правду, и, если объявлена мобилизация, если принято решение Верховным главнокомандующим, значит, в этом есть необходимость. Другое дело, что наша работа как парламента и моя как журналиста — обеспечить соблюдение прав граждан. Мои коллеги и я этим занимались сутками напролет, потому что первый месяц-полтора у каждого из нас лежали стопки обращений от родственников и от самих мобилизованных.
Если в городских делах, как я сказал, доля решенных вопросов составляет 25 процентов, то относительно мобилизации эффективность депутатского запроса — 80—90 процентов. Это касалось и нарушений прав людей, когда забирали тех, кого не должны были забирать, и обеспечения мобилизованных. Действительно, это была история с ручным управлением, к урегулированию которой подключились буквально все. Спустя год мы научились решать проблемы, возникающие в ходе специальной военной операции.
- С 2003 года вы несколько лет работали на Украине. Видели, как менялась ситуация в этой стране?
- Четыре года я жил и работал в Киеве, считал его прекрасным комфортным городом, каким, надеюсь, он будет и после войны. Но какая-то неудовлетворенность собственным историческим положением всегда сквозила в украинском истеблишменте. Желание быть великими, которое по меньшей мере странно, какое-то время было маргинализировано обществом, но потом начали происходить события, напоминающие 30-е годы в Германии, где Гитлер воспитывал в немцах чувство превосходства. Так и на Украине появились силы, которые стали внушать нормальным, прекрасным украинским людям мысль о превосходстве, об особой миссии. Я всегда этого чурался и у нас, поскольку противник имперских рассуждений. Людям в первую очередь нужно обеспечить нормальную жизнь в своей стране.
На моих глазах мысль о превосходстве росла, я видел, как ею заражаются многие еще недавно нормальные люди. Это была конъюнктура чистой воды, просто анекдотическая временами: было модно развивать отношения с Россией — они развивали, стало модно ненавидеть Россию — они стали ненавидеть. И все это транслировалось через публичные каналы, через СМИ — в чистом виде нейролингвистическое программирование. Обдурили огромное количество людей, что в конечном счете довело до смертоубийства. Это очень страшная и трагическая ситуация, которая для наших стран никогда уже не разрулится. Единственное, чего мы сейчас добиваемся, — гарантий безопасности для России. И если нам не дают их в результате переговоров, мы добьемся этого силой. Ну а как иначе? У нас за спиной 150 миллионов человек.
- Работая в США, вы в том числе освещали деятельность ООН. Насколько эта организация тогда была местом для дискуссий? И чем она является сейчас?
- Уже после столкновений в Грузии в 2008 году ООН перестала полноценно выполнять свои функции. Учитывая право вето в Совете Безопасности, которым обладают только пять стран, включая Россию, коллективные решения фундаментального характера там давно не принимались. Напомню, что единственные обязательные к исполнению решения — это постановления Совбеза ООН. Генассамблея может только «выразить озабоченность».
Есть варианты реформы ООН, которые могли бы сделать вероятными коллегиальные решения. Я противник отмены права вето, поскольку, как говорил наш постпред Виталий Чуркин, мы его не в лотерею выиграли, а добились, победив в самой кровопролитной войне 20-го века. Выход вижу в расширении количества стран — участниц Совбеза, но с учетом современных геополитических реалий, населения и экономик государств. Надеюсь, что такую организацию, как ООН, удастся сберечь, и там снова будут конструктивные обсуждения и коллегиальные решения.
- Вы находитесь под санкциями более трех десятков государств. Как-то на вас это влияет?
- Ощущаю, что не могу выехать в более чем 30 государств. А хочу ли я в них выехать? Хочу ли я поехать в Париж? Нет. Хочу ли я поехать на Алтай? Очень хочу. Так как я много занимался международной деятельностью, то объехал весь мир, а по нашей стране путешествовал мало. Вот сейчас добираю. А с точки зрения дел — у меня нет никаких дел на Западе, поэтому мне туда не надо. Любые санкции, ограничения — это странная и неприятная штука, но они от бессилия.
- Что делать с россиянами, которые уехали за рубеж и поливают оттуда грязью свою страну? Поддерживаете идею о лишении их гражданства?
- Конституция Российской Федерации гарантирует гражданство тем, кто родился в нашей стране. Есть четкие варианты лишения гражданства приобретенного, их, я считаю, достаточно. В нашей стране существует гигантское количество инструментов воздействия на преступников, вот давайте их и задействуем. А все эти разговоры о лишении гражданства предлагаю прекратить, потому что мы находимся в цивилизованной стране, которая не должна варварскими методами расправляться с несогласными.
Думать, что каждый из уехавших — враг, это ущербная логика. Большинство, процентов 85 людей, покидали Россию не из-за политики. В основном это были высокооплачиваемые работники иностранных компаний, у которых весь бизнес завязан на этом. И часть из них вернулась, когда удалось наладить каналы связи, разрулить вопросы по финансовым расчетам. Они враги? Если не совершили преступных действий — конечно, нет, пусть возвращаются и работают в своей стране. Что касается людей, которые осознанно работают на поражение своей страны, то они — преступники. Я считаю, что каждый гражданин имеет право на свое мнение, имеет право и возможность передвигаться куда хочет, но не имеет права нарушать закон. Это какие-то избитые, банальные вещи, но их надо просто вбить в голову каждого человека.
- Как вы относитесь к искусственному интеллекту? Допускаете, что нейросети скоро заменят журналистов? И куда мы тогда с вами пойдем?
- Они скорее заменят депутатов, чем журналистов. Ну а если серьезно, то мое глубокое убеждение состоит в том, что планета не знает, что делать с ИИ. Мы видим, как весь мир тормозит технологический прогресс: беспилотным автомобилям запрещают передвигаться в определенных зонах, ИИ ограничивают принятие решений по многим вопросам. Потому что мы не знаем, что делать с людьми, которые лишатся работы в результате развития ИИ. К этим вопросам нужно подходить настолько скрупулезно, насколько это возможно на данном этапе.
В России такая же история: мы не знаем, что делать с электросамокатами — и не знаем, что делать с ИИ. Мы пока тренируемся, пристреливаемся, но есть вопросы, которые нужно решать уже сейчас. В первую очередь, это использование потенциала ИИ с целью совершения преступлений. К сожалению, это уже не редкость, а рутина. Конечно, с развитием этих технологий необходимо прийти к разумному регулированию. Чтобы ИИ хотя бы не писал дипломы за врачей и летчиков, потому что это чревато гибелью людей.
- Вы верите, что Россия сможет восстановить отношения с Западом и в какой перспективе это может произойти?
- Как прежде уже не будет, Путин об этом говорил много раз. Но я лично знаю бизнесменов на Западе, которые находятся на низком старте, чтобы вернуться. Есть знакомые, которые пишут мне и спрашивают, когда все закончится. Я всегда отвечаю: когда победим, тогда и закончим. Политики приходят и уходят, а люди остаются. На Западе огромное количество нормальных людей, и с ними, конечно, нужно сохранять отношения. Конъюнктура должна измениться, и она изменится. Не завтра, но в обозримой перспективе. На Западе понимают, что эпоха комфортной жизни для них проходит и как-то придется приспосабливаться. Большинство здравомыслящих людей там хотели бы, чтобы это было в интеграции с нами. Многополярный мир — это не просто какой-то политический термин, а история здоровой глобализации. Поэтому я надеюсь, что мы придем к равноправным отношениям, когда Западный мир перестанет смотреть на нас сверху вниз. Нет сомнений, отношения с Европой мы наладим, но уже не мы к ним придем и будем окно в Европу прорубать, а им придется ломать «железный занавес», который они сейчас строят.
- Последний вопрос. Как совмещаете депутатские обязанности и работу на ТВ?
- Мой день очень четко распланирован. С семи утра до 14:30 я занят делами округа и законотворческой работой, с 15 до 20 часов занимаюсь программой. А с 20 до 22 часов занимаюсь оставшимися нерешенными вопросами за день. Понимаю, что рано или поздно придется сделать выбор в пользу одного занятия, но сейчас я стараюсь делать качественно все, что мне делегировал народ и мои телевизионные отцы.
Читайте также:
4616
Ещё материалы: Евгений Попов
