Дефицит справедливости

«Минюст называют министерством справедливости. И в своем нынешнем состоянии оно может достойно нести это звание». Так оценил деятельность ведомства председатель Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников из фракции «Единая Россия». Мнения других выступающих были заметно сдержаннее, но тоже сугубо положительные. «Правительственный час» прошел точно по формуле: спокойно, по-деловому. Возможно, поэтому и состоялось обстоятельное обсуждение деятельности ведомства, главная миссия которого, как заметил Александр Агеев (фракция «Справедливая Россия»), — укрепление правовых основ государства.

В переводе с латинского «юстиция» — справедливость, законность. Правовые нормы — инструменты обеспечения справедливости. Получается, что Минюст действительно ведомство справедливости. Этот уникальный орган исполнительной власти взаимодействует с властью законодательной при разработке законов и судебной — исполняет решения судов. И, что самое важное, подчеркнул Павел Крашенинников, министерство готовит или проводит экспертизу практически всех нормативно-правовых документов. И законов, и Указов Президента, и постановлений правительства. Все ведомственные акты разрабатываются в соответствии с требованиями Минюста, проходят в нем государственную регистрацию и контролируются им. И поскольку все сферы нашей жизни далеки от справедливого устройства, то получается, что российская юстиция — какая-то неполная, незавершенная, не выполняющая своего предназначения.

Более того, ее собственные немалые сложности и тяготы — от «несправедливого» к себе отношения. Вот так прямо никто на «правительственном часе» не заявлял. Говорили дипломатичнее — о заметном улучшении в 2012 году деятельности ведомства по всем основным направлениям. И еще — о нерешенных проблемах. Но стало лучше еще не значит хорошо. Поэтому Минюст и занялся самореформированием. Процесс пошел, но явно затянулся из-за недостаточного финансирования. А бесплатные реформы, полуреформирование, как показала перестройка пенитенциарной системы — службы исполнения наказаний — неизбежно провальны и ущербны. Это подтверждают и драматические события в Копейске. Обострение ситуации в тюрьмах и колониях во многом обусловлено, считает министр, не тем, что реформа плоха, а ее незавершенностью.

У колоний нет будущего

Александр Коновалов и в своем выступлении, и в ответах на вопросы депутатов обосновал необходимость изменений, предусмотренных Концепцией реформирования уголовно-исправительной системы до 2020 года. Идеи, заложенные в нее, действительно дорогостоящие. Сегодня же у ФСИН недостаточно средств даже на текущие расходы. Тем более на решение новых амбициозных задач. Но время напрасно не потеряно, уверен министр. Есть и первые положительные результаты изменения политики уголовных наказаний. Она становится не более либеральной, а более прагматичной. Не любое нарушение закона должно наказываться осуждением в места лишения свободы. Количество осужденных в тюрьмы, колонии начиная с 2010 года постепенно снижается. В местах лишения свободы их 589 тысяч (на 1 декабря 2012 года). Это самый низкий показатель за последние десятилетия.

Второе принципиально важное положение, подчеркнул Александр Коновалов, — переход к системе отбывания срока лишения свободы в тюрьмах, как это происходит во всех развитых странах. И уточнил: но этот переход должен быть постепенным, без революционных наскоков — по мере создания надлежащих условий…

Исполнение не гарантируется

Суд, как известно, главный защитник прав и законных интересов граждан. Но какова судьба принимаемых судами решений? Средний процент исполнения по так называемым исполнительным производствам, по словам министра, составляет 48 процентов. Самые страдающие арбитражные суды — доводится до результата только одно из пяти решений. Суды общей юрисдикции более «благополучны» — реализуется каждое второе их постановление. Неудобно писать, что подобные проблемы есть даже у Конституционного суда. 58 его решений, требующих подготовки нормативно-правовых актов, не выполнены своевременно.

Депутаты Ярослав Нилов (ЛДПР), Вадим Соловьев (КПРФ) отметили характерную особенность судопроиз-водств. Судебные приставы достаточно принципиально и активно разбираются с историями, главные герои которых простые люди. Более терпимы и покладисты приставы в конфликтах граждан с бизнес- и государственными структурами. Среди «висяков» иски по взысканию алиментов, восстановлению на работе, решения по предоставлению жилья, возврату незаконно удержанных средств за услуги ЖКХ, погашению задолженности по заработной плате.

Почему возможно такое откровенное и преднамеренное массовое нарушение прав людей? Вадим Соловьев ответил словами Ленина: право есть ничто без аппарата, способного обеспечить его исполнение. Главное звено, потянув за которое, можно решить глобальную проблему государственной неисполнительности, — кадры в системе судебных приставов. При крайней нагрузке, при работе, сопряженной с риском для здоровья и жизни, средняя зарплата пристава около 14 тысяч рублей в месяц. И никаких социальных гарантий и льгот. Результат — текучесть кадров до 30 процентов в год.

Федеральная служба судебных приставов в 2012 году реализовала судебных решений на 351 миллиард рублей, из которых 107 миллиардов поступили в бюджеты всех уровней. И при таких «доходах» она в полном смысле бедствует. Как ее спасти, знают и министр, и депутаты. Как минимум приравнять ФССП по оплате труда и социальным гарантиям к правоохранительным органам. Как максимум — включить в их число.

По криминальному кругу

Самым тревожным и практически не воспринятым на «правительственном часе» было выступление аудитора Счетной палаты Сергея Мовчана. Как и положено аудитору, он оценил деятельность Федеральной службы исполнения наказаний по расходу средств. Его вывод — затраты на трудовую адаптацию заключенных и их реабилитацию не эффективны. Иначе и не может быть — почти на 700 тысяч заключенных (2010 год) имелось всего 160 тысяч рабочих мест. Треть трудоспособных осужденных ежегодно ходят «безработными». И сделало их такими государство — упали объемы госзаказов. Только Минобороны за последние годы сократило заказ на пошив обмундирования в 90 раз.

Чем меньше работы, тем меньше и внимания профессиональному образованию осужденных. Многие из них, отбыв срок заключения, выходят на свободу не наученные и не приученные трудиться. И сразу сталкиваются с тем, что они никому не нужны. В стране нет целостной системы поддержки людей, отбывших свои наказания. Их реабилитация, если по-человечески, забота и внимание, возложены на регионы. И результаты — за последние 4 года средняя рецидивная преступность превысила 50 процентов. К концу 2012 года она уже составила 55 процентов. Из 300 тысяч заключенных, ежегодно освобождающихся из тюрем и колоний, 150 тысяч — половина — возвращается обратно, подытожил Сергей Мовчан. У государства не нашлось средств на поддержку получивших свободу, значит, ему придется гораздо больше тратить на вернувшихся за решетку с новыми сроками. Самое опасное: среди них немало несовершеннолетних — детей. Жаль, что никто из иностранцев не занялся их реабилитацией. Тогда бы и все власти вспомнили о своей первейшей обязанности — необходимости заботиться о физическом и нравственном здоровье детей.