Дать ответ на террористическую деятельность Украины

Продемонстрированная Украиной за время специальной военной операции политика носит предельно осмысленный террористический характер по отношению как к собственным, так и к российским гражданам.

Красноречиво отношение киевского режима к тем, кого он считает украинскими гражданами, — от собственных боевиков из таких террористических эскадронов смерти, как запрещенный в России «Азов»*, до простых мирных граждан. Проведенные автором этой статьи опросы боевиков из «Азова», пострадавших от украинского удара по Еленовке, показали, что даже со всей своей идеологией в фашистском стиле «Украина понад усе» (перевод с немецкого «Дойчланд юбер аллес») они не только не ожидали, что будут обстреляны своими же ВСУ, но находятся в шоке от этого.

Опросы более 450 жертв и свидетелей украинских военных преступлений, проведенные с марта этого года сотрудниками и членами Международного общественного трибунала по преступлениям украинских нацистов и их пособников, показывают весь возможный спектр злодеяний — начиная от убийств малолетних детей и престарелых украинскими снайперами, огня на поражение по семьям, которые пытались эвакуироваться на свободную от Украины территорию, массового дистанционного минирования мирных районов Донбасса до взятия заложников и использования «живого щита» из собственных граждан. Киев не гнушается обстрелами мирных жителей с целью создать кровавую пропагандистскую картинку для показов заблаговременно подъехавшим западным журналистам. Все это явно демонстрирует, что киевский режим воспринимает собственных граждан в качестве биомассы, которой можно пожертвовать ради собственных целей.   

О многом говорят и самоубийственные обстрелы Запорожской АЭС с риском вызвать радиоактивное поражение на значительной части той территории, которую киевская власть считает своей.

Развернутый Украиной террор и убийства лидеров общественного мнения на освобожденных территориях имеет явный аналог — убийства, организованные украинскими националистами после 1945 года на советской территории. Аналогичным образом современные украинские пытки российских военнослужащих заставляют вспомнить те пытки, которые применяли украинские пособники нацистов во время Великой Отечественной войны. Вспомним о недавно начатых арестах (после захватов населенных пунктов) украинских учителей, согласившихся преподавать по российской программе, с возбуждением против них уголовных дел со сроком заключения до 12 лет.

Нельзя не отметить и массовые попытки организации Украиной терактов на российской территории — не только с помощью бандитского подполья, но и засылками диверсионных групп.

Подлое убийство Дарьи Дугиной является примером излюбленной тактики украинского национализма — убийств интеллигенции, столь часто практиковавшихся им в своей истории. Речь идет не только об устранении представителей русской, еврейской и польской интеллигенции в 1941 году во Львове, не только об убийствах времен Степана Бандеры в 1930-х. Эта тактика восходит к убийствам русофилов в Галиции в 1907 году, когда она еще была в составе Австрии.

Показательны и украинские обстрелы российской территории — Белгородской, Брянской и Курской областей. Атаки на мирные объекты с убитыми и ранеными российскими гражданами ясно демонстрируют украинские намерения. Нет сомнений в том, что, если бы у Киева была соответствующая военная техника, такие налеты носили бы массовый характер — президент Украины В. Зеленский прямо говорил о «мощных ударах по российской территории».

На этом фоне форма ведения специальной военной операции c отказом от ударов по украинской критической инфраструктуре становится основной причиной увеличения сроков операции.

С чисто военной точки зрения интересным примером является операция НАТО в Югославии с безусловным необходимым исключением из нее незаконных намеренных ударов по мирному населению, больницам и гражданским заводам.

На первом этапе в значительной мере была подавлена ПВО Югославии. Затем начиная с марта 1999 года системно наносились удары по индустриальным центрам, объектам связи, нефтеперерабатывающим производствам, железнодорожным станциям и автомобильным дорогам, мостам, тепловым энергетическим станциям, трансформаторным станциям и так далее.

Этот пример показывает, что даже двадцать лет назад, не говоря уже о современных условиях, аналогичная военная операция была невозможна без нанесения ударов по критической инфраструктуре (повторимся — удары по мирному населению в стиле НАТО необходимо исключить в любом формате). Невозможна без тотального подавления ПВО, массового применения авиации по всей территории театра военных действий, поражения не только военных заводов, но и объектов, где ведется ремонт боевой техники, поражения объектов связи, включая (возможно, в первую очередь) те, что обеспечивают доступ к Интернету, а также сотовой связи, телевизионных вышек. В этом же ряду — поражение ключевых объектов энергоснабжения, ТЭЦ и ТЭС, мостов, железнодорожных и автомобильных дорог, объектов водоснабжения, объектов топливно-энергетического комплекса и так далее.

Без такого рода системной работы достижение поставленных Президентом Российской Федерации В.В. Путиным целей (обеспечить защиту от геноцида со стороны украинского неонацистского режима, демилитаризировать и денацифицировать территорию Украины) на запланированном временном отрезке становится исключительно сложно.

Но наиболее важным является то, что отсутствие системных ударов по украинской критической инфраструктуре — это потерянные жизни мирного населения Донбасса и жизни наших (России, ДНР и ЛНР) солдат и офицеров.

Максим Григорьев, член Общественной палаты РФ и Международного общественного трибунала по преступлениям украинских неонацистов и их пособников.

* Признан Верховным судом террористической организацией, его деятельность запрещена в России.