Александр Бородай: Контрнаступление Украины подошло к своему пику
Депутат Госдумы, попавший под обстрел в зоне СВО, откровенно рассказал об обстановке на переднем крае
Контрнаступление вооруженных сил Украины не закончилось, но подошло к пиковой фазе. Запасы иностранного вооружения и боеприпасов понемногу истощаются, и уже к осени боевые действия могут утихнуть, а страны Запада — начать подготовку к мирным переговорам. О том, что сейчас происходит на линии соприкосновения, как ведет себя в реальных боевых условиях западное оружие, об обстановке вокруг Артемовска (украинское название — Бахмут) и о многом другом нашему изданию рассказал депутат Государственной Думы и глава «Союза добровольцев Донбасса» Александр Бородай.
«Обстрелы там — регулярное дело»
- Александр Юрьевич, на днях вы попали под обстрел ВСУ во время поездки в Артемовск. Как вы себя сейчас чувствуете?
- Ничего страшного не случилось, чувствую себя хорошо. Но история, конечно, очень неприятная, потому что в результате обстрела ранения получили два офицера моей бригады. Они находились со мной в одной машине. И поскольку разрыв снаряда произошел слева-сзади, больше всего как раз досталось тем, кто сидел на задних сиденьях. Меня спасли спинка и подголовник переднего сиденья — в них потом нашли осколки. Ну и по шлему один осколок чиркнул, но большого вреда не причинил.
- Некоторые СМИ говорили о том, что по вам выпустили кассетный боеприпас. Это действительно так?
- Нет, насколько я понимаю, это был обычный танковый снаряд. Нас сначала долго пасли с квадрокоптера. Мы с утра заехали на позиции, которые держит бригада, вечером оттуда, соответственно, выезжали — с линии соприкосновения. А там посадки (деревья. — Прим. ред.) довольно жиденькие, соответственно, качественно спрятать автомобиль не удалось. Ну и квадрик нас отследил и вел. Потом в какой-то момент выскочил украинский танк и ударил по нам с трех километров, практически прямой наводкой. Два раза он здорово промахнулся — мы шли на большой скорости, — а на третий были вынуждены притормозить, ну и получили.
- Могло ли это быть целенаправленным покушением? Знал ли противник о том, что в автомобиле находитесь именно вы?
- Я думаю, что нет. Там это, к сожалению, регулярная довольно-таки история: пространство хорошо простреливается, подход к линии соприкосновения весьма и весьма небезопасный. Некоторые участки контролируются противником очень плотно. Поэтому нам приходится с большим трудом заводить группы бойцов, чтобы проводить ротацию, например, или подвозить боеприпасы, еду и воду. Делаем это либо очень постепенно, либо действуем очень малыми группами.
О чем расскажет краска на снаряде
- Как сейчас в целом складывается обстановка под Артемовском и в самом городе?
- Ну, как вы понимаете, раскрывать оперативную обстановку на территории, которая является зоной моей прямой ответственности, я не могу по целому ряду причин. Могу сказать только так: ситуация, которая сложилась вокруг Бахмута, очень напряженная и сложная. Контрнаступление противника идет полным ходом — те, кто говорит, что оно завершилось, глубоко заблуждаются. Более того — к сожалению, противник сейчас отошел от практики применения батальонно-тактических групп и все больше пользуется ротными и взводными тактическими группами. На самом деле даже больше взводными. И получается это у него куда эффективнее.
- Какую главную цель преследует противник?
- Цель простая — если говорить упрощенно, то это отрезать пути к Бахмуту, срезать так называемый Бахмутский выступ и взять город в окружение. В сам Бахмут ВСУ, конечно, тоже пытаются соваться, но эти попытки нами достаточно легко купируются.
- Как развивается контрнаступление вооруженных сил Украины, и можно ли сейчас делать по нему какие-либо прогнозы?
- Я очень не люблю и не хочу пророчествовать. Могу лишь сказать, что во многом все было ясно с самого начала. Например, было ясно, в какие примерно сроки начнется контрнаступление. Была ясна тактика противника — что он будет действовать нахрапом, пытаясь существенно прорвать нашу оборону на каком-то из направлений. Но сделать это у него не получилось, существенных успехов он не достиг и сорвал все сроки. Вспомните, например, как Владимир Зеленский заявлял, что к 15 июля тот же Бахмут станет украинским, будет полностью в руках ВСУ. Сегодня, как вы понимаете, уже далеко не 15-е, а Бахмут до сих пор в наших руках, и мы держим его достаточно крепко.
Но противник старается, с большим упорством давит нашу оборону в разных местах. Людские ресурсы у него еще есть, и он их не жалеет. На территории Украины, напомню, проводится постоянная мобилизация — новых солдат гребут, гребут и гребут прямо на улицах городов. Проблем с вооружением и боеприпасами ВСУ тоже пока не испытывают. Хотя ключевое слово здесь — «пока». Потому что признаки того, что технические резервы если и не подходят к концу, то, по крайней мере, постепенно истощаются, уже есть.
- Какие это признаки, например?
- Знаете, есть очень интересный признак. И достаточно явный при этом. Дело в том, что далеко не все снаряды, которые ВСУ выпускают по нашим войскам, разрываются. Где-то каждый пятый или шестой боеприпас просто прилетает по позициям и остается там лежать в целости. И тогда к нему можно подойти поближе и как следует его рассмотреть. И вот мы в последнее время стали замечать, что эти самые снаряды, произведенные на Западе, не окрашены. Поясню: когда новый боеприпас производится и отправляется на хранение на склад, он покрывается специальной краской, которая имеет особые свойства — антикоррозионные, например, и другие. И если снаряд не окрашен, это значит, что его вот только-только «испекли» на конвейере и сразу же отправили в войска. Следовательно, западные технологические ресурсы сейчас выжимают из себя последнее. На сколько их еще хватит — вопрос хороший, чтобы дать на него ответ, нужно знать, какими возможностями наши «западные партнеры» располагают в принципе. Но сама по себе, скажем так, динамика видна отчетливо.
«Вопрос в том, нужны ли будут нам переговоры»
- Что произойдет, когда технические ресурсы подойдут к концу?
- Это будет значить, что ВСУ будут стараться перейти к обороне, ничего не добившись. Для Зеленского и его окружения это будет критическая ситуация, потому что они не справятся с поставленной задачей, несмотря на вложенное в них огромное количество ресурсов — как технических, так и человеческих, в виде тех же иностранных наемников, например. Все было бессмысленно и бесполезно.
- Может ли эта точка стать отправной для начала мирных переговоров?
- Да, это может подтолкнуть Запад — я подчеркну, не самого Зеленского, а Запад,— к мысли о том, что нужно двигаться в направлении какого-то переговорного процесса. Но здесь уже будет возникать вопрос: а нужен ли этот переговорный процесс и сами переговоры нам? На мой взгляд — нет, не нужен.
- Вам уже доводилось сталкиваться с новым вооружением, которое страны Европы и Запада сейчас поставляют Украине? Как оно себя показывает?
- Естественно, мы с ним сталкивались, и неоднократно. Оно постоянно, что называется, дает о себе знать на линии соприкосновения и порой, к сожалению, оказывается достаточно эффективным. В части применения, например, кассетных боеприпасов — которое, к слову, продолжается уже не первый месяц, кто бы там что ни говорил о недавно полученных Украиной от США «разрешениях» и «согласованиях». Американские и европейские пушки по нам тоже стреляют регулярно. И говорить о том, что мы грудью встаем и легко отбиваем их снаряды, было бы глубокой неправдой. Ракеты Storm Shadow в свое время стали неприятным сюрпризом и продолжают доставлять неприятности до сих пор. Одним словом, сложностей хватает, и замалчивать их было бы бессмысленно.
- Есть мнение, что из-за высокого процента отказов отдельные части кассетных боеприпасов, разлетевшиеся по округе, превратятся в мины и будут представлять угрозу еще долгие годы — в том числе для мирного населения. Это действительно так?
- Там все будет представлять для мирного населения угрозу еще долгие-долгие годы. Есть, например, такая штука, как минная обстановка. И она там просто чудовищная. Количество мин, которые уже были использованы — с обеих, надо сказать, сторон, — не поддается подсчету, оно зашкаливает за грани разумного. И как вы понимаете, потом, задним числом, разыскать какие-то карты минных полей — это будет задачка еще та. Причем минируют часто не просто так, а всякими очень хитрыми способами. Например, ставится противопехотная мина, а поверх нее — противотанковая ТМ. И стоит только чуть тронуть эту «тээмку», чтобы попытаться ее обезвредить, как противопехотная тут же детонирует. А сейчас еще и пошли новые мины западного производства — с магнитными датчиками, датчиками движения и так далее.
- Сколько, по вашим прикидкам, может уйти времени на то, чтобы полностью разминировать территории?
- Годы. Чтобы полностью разминировать территории — думаю, годы. На этих территориях будет опасно жить еще очень-очень долго.
«Атаки на Москву — психологическая акция»
- В последнее время участились попытки со стороны ВСУ атаковать крупные города и объекты на территории России — в июле, в частности, в Москве снова зафиксировали несколько прилетов вражеских БПЛА. На ваш взгляд, что это — психологическая акция или демонстрация реальных боевых возможностей?
- Прежде всего это политическая демонстрация. Особенно когда дело касается Москвы, потому что нанести Москве какой-либо существенный ущерб противник не способен. Но ему надо демонстрировать какие-либо успехи. А в области информационной войны он всегда был очень активен. Так что это просто попытка оказать давление на людей — причем как на наших, так и на жителей Украины. И тем и другим показывают: «Вот, смотрите, мы ударили по Москве». Больше за этим ничего не стоит.
- А что касается Крыма и Крымского моста? Будут ли повторяться атаки на них?
- Скажу вам честно: я бы с удовольствием сейчас отдохнул в Крыму! Что же касается Крымского моста — сейчас у ВСУ реальных возможностей его серьезно повредить или вообще разрушить нет. Именно поэтому для них так важен Запорожский и Херсонский участок фронта — они стремятся прорваться там, чтобы подойти поближе и чтобы Крымский мост в итоге оказался в досягаемости «Хаймарсов». Если это случится — ситуация, конечно, изменится, и изменится очень сильно. Но я надеюсь, что до такого не дойдет.
- Западные СМИ пишут о том, что к осени интенсивность боевых действий может существенно снизиться. По вашим прогнозам, это действительно так?
- Действительно, к осени наступательная активность вооруженных сил Украины может иссякнуть. Но это не будет означать прекращения боевых действий. Поскольку, извините, у нас есть цели специальной военной операции, и эти самые цели пока что не достигнуты. И будут достигнуты только тогда — и я надеюсь, это сейчас понимают все, — когда не станет режима Владимира Зеленского.
- Накануне Госдума приняла ряд законов, направленных на изменение системы призыва и системы мобилизационной подготовки — в частности, повысила верхнюю планку призывного возраста до 30 лет. С чем, на ваш взгляд, связана такая активность?
- Все очень просто. Страна воюет. И требуются новые решения. И люди, которые тревожатся, должны понимать, что лучший способ снять эту тревогу — победа над противником, полная и окончательная. А так у нас очень много людей, которые решили, что вот их-то поколение должно жить не для страны, не для Родины, а для себя. Но нет, это не так. Иногда чем-то приходится жертвовать.
- Есть ли на данный момент объективная потребность в новой мобилизации?
- В данный момент я никаких оценок по этому поводу давать не хочу и не буду. В любом случае решение за экспертами Министерства обороны и высшим — в том числе военным — руководством страны.
Читайте также:
• Андрей Картаполов: Сегодня в мобилизации нет никакой необходимости
19811
Ещё материалы: Александр Бородай
