Восток — дело тонкое

Пять лет своей работы в самой необычной из бывших республик советской Средней Азии Анатолий Щелкунов описал в недавно вышедшей книге «Туркменистан: эпоха перемен. Из дневника посла России». Впрочем, в интервью для нашего журнала разговор вышел за пределы темы, коснувшись особенностей и специфики дипломатической работы в странах, возникших на месте некогда единого государства.

РФС: После развала СССР бывшие союзные республики встали перед необходимостью выстраивать межго­сударственные отношения с нуля. С какими практическими трудностями сталкивалась дипломатическая работа на этом направлении, как они преодо­левались, и удалось ли их преодолеть 22 года спустя?

Анатолий Щелкунов: Принципиально иной статус вчерашних республик по­требовал оперативного реагирования властей Российской Федерации на но­вые геополитические и региональные вызовы. У тех, кто в тот период волею судеб оказался у кормила власти как в нашей стране, так и в только что возникших государствах, не было четкой, продуманной и долгосрочной внешне­политической стратегии, равно как и финансовых и кадровых ресурсов для ее разработки и осуществления. При­шедшие к руководству российским Министерством иностранных дел люди (некоторые из них о дипломатии имели весьма отдаленное представление) ока­зались не способны выработать внеш­неполитическую доктрину, реализация которой содействовала бы успешному решению оперативных и долгосрочных задач. Не оказалось такого интеллекту­ально-аналитического органа и в пре­зидентской администрации.

Если направления традиционной дипломатии имели десятилетиями наработанный багаж и в целом были укомплектованы кадровым составом, то возникшее направление СНГ фор­мировалось по остаточному принципу. Убогость материального обеспечения МИДа привела к тому, что многие про­фессиональные, активные и талантли­вые сотрудники покинули его, уйдя в бизнес. Только постепенно, с больши­ми трудностями удалось сформиро­вать необходимые структуры двусто­ронней и многосторонней дипломатии, специализирующейся на СНГ. От них потребовались огромные усилия для подготовки договорно-правовой базы отношений с новыми суверенными государствами с учетом взаимных интересов и в расчете на длительную перспективу.

Во вчерашних республиках поло­жение с дипслужбой обстояло еще драматичнее. Там по объективным причинам она, по сути, вообще от­сутствовала. Пришлось привлекать людей, не имеющих профессиональ­ной подготовки. Лидеры большинства этих государств, заявляя о готовности развивать сотрудничество с Россией, имели в виду главным образом полу­чать от нее односторонние экономи­ческие выгоды и преференции и на деле старались дистанцироваться от наработанных многолетних связей во всех сферах жизни. Более того, подчас сами поощряли антироссийскую ри­торику в средствах массовой инфор­мации, надеясь таким образом укре­пить свою власть дома и заработать дивиденды за рубежом. Понятно, этим спешили воспользоваться в своих ин­тересах амбициозные соседи — Иран, Турция, Саудовская Аравия, не говоря уже о США и ведущих европейских государствах.

Утверждать, что за истекший пе­риод удалось преодолеть трудности в дипломатической работе, было бы преувеличением. Человеческий фак­тор остается решающим. Коллектив­ный разум не вполне компетентных и не обладающих необходимым твор­ческим потенциалом сотрудников не способен генерировать идеи, соответ­ствующие требованиям современного исторического процесса и адекватные коренным интересам государства. По­требуется еще немало сделать, чтобы стабилизировать кадровую ситуацию на этом действительно приоритетном направлении, которое нуждается в специалистах высокого класса.

РФС: На фоне политических и соци­альных потрясений, вызванных рас­падом единого государства, неспра­ведливо отодвинутой на второй план в общественном внимании оказалась гуманитарная трагедия миллионов сограждан, в одночасье оставшихся без отечества. В чем была специфика «русского вопроса» в бывших средне­азиатских республиках, в частности, в Туркменистане, и насколько успешно удалось его решить?

Анатолий Щелкунов: На мой взгляд, именно эта проблема среди всех, воз­никших на постсоветском простран­стве, является главной и наиболее болезненной. Ведь горстка политиче­ских авантюристов, лишенных чувства исторической ответственности, менее всего думала о более 20 миллионах со­отечественников, оказавшихся после подписания Беловежских соглашений изгоями на земле, что вчера еще была родной и общей. Жертвами стали все народы бывшей супердержавы, но осо­бенно пострадал русский народ.

В советской Туркмении, как и в соседних республиках, русские и те, кто неразрывно был связан с рус­ской культурой, трудились бок о бок с представителями титульных наций на производстве, на стройках и транс­порте, в сельском хозяйстве, здраво­охранении, образовании и науке. Они ощущали себя неразрывной частью населения республик и в то же время гражданами великого государства. На момент распада державы в Туркме­нистане проживали более 300 тысяч русских. Националистические настро­ения, которым прежде не давали хо­ду и которые в обыденном сознании большинства населения считались дурным тоном, стали проявляться бес­препятственно, подчас при поддержке властных структур. Официально Туркменбаши (Ниязов) призывал к меж­национальной гармонии, практика же демонстрировала иное: ускоренный процесс этнизации всей государствен­ной и общественной жизни и превра­щение Туркменистана в государство одной нации. Национализм все боль­ше выступал как фактор укрепления личной власти лидера.

Все это болезненно отразилось на национальном самочувствии русских людей, привыкших ощущать себя равноправными с титульной нацией. У многих рухнули жизненные планы, воз­никли серьезные проблемы с обеспече­нием надежного будущего для детей. Осложнились контакты с родственни­ками, проживавшими вне Туркмени­стана. Те же, кто решили вернуться на историческую родину, сталкивались с тысячей препятствий — правовых, эко­номических, бытовых. И все же к концу 90-х годов Туркменистан покинули от 100 до 150 тысяч русских. Точных цифр на тот момент не было, так как мигра­ция в начале и середине десятилетия проходила стихийно.

Потом по инициативе российского посольства были подписаны Соглаше­ние об урегулировании вопроса двой­ного гражданства и Договор о сотруд­ничестве в целях обеспечения прав туркменского меньшинства в Россий­ской Федерации и российского — в Туркменистане. Российские граждане, постоянно проживавшие в республи­ке, получили хотя бы возможность продавать свои квартиры и дома при переезде в Россию. Увы, их стоимость оказывалась в десятки раз ниже сум­мы, необходимой для приобретения жилья в любом из российских горо­дов. Переезд в Россию почти каждой семьи помимо трудностей организаци­онно-технического характера был свя­зан со значительными материальными потерями и приводил к фактическому понижению социально-экономическо­го статуса.

Серьезно осложнили жизнь наших соотечественников шаги туркменского руководства по ускоренному переводу обучения в средних и высших учебных заведениях на туркменский язык, рез­кое сокращение сферы применения русского языка, латинизация алфа­вита, а также введение девятилетнего среднего образования. Спешно пере­водилось на туркменский делопроиз­водство. Все это затрагивало, прежде всего, русских, украинцев, граждан других национальностей, не знавших туркменского или владевших им в не­достаточной степени.

В этих условиях благодаря под­держке российского Министерства иностранных дел посольству удалось добиться подписания межправитель­ственного соглашении о российско-туркменской средней школе имени А.С. Пушкина, которая работает по российским образовательным стан­дартам. Сегодня там учатся свыше пятисот детей, школа является самым крупным в стране средним общеоб­разовательным заведением. Для нее построено новое просторное здание в центре Ашхабада, она оснащена со­временным оборудованием. За про­шедшие годы сотни ее выпускников получили высшее образование в рос­сийских университетах и институтах.

Посольству удалось максимально использовать благоприятные воз­можности и по случаю подготовки к 200-летнему юбилею Пушкина. По нашему предложению патронаж над юбилейными торжествами взял лично президент Туркменистана. С помощью спонсоров впервые за много лет были организованы гастроли Ашхабадского русского театра, носящего имя вели­кого поэта, в провинциальных городах. В школах, библиотеках, на театраль­ных сценах звучали пушкинские сти­хи. Около сорока тысяч экземпляров сборника избранных произведений поэта с обращением Сапармурата Ниязова к читателям были переданы в дар туркменским школам и библи­отекам московским издательством «Классика». В столице прошли концер­ты известных российских музыкантов, художественные и книжные выставки. Во многом это стало возможным бла­годаря взаимодействию с Московским обществом дружбы, культурных и де­ловых связей с Туркменистаном.

Удалось ли всеми этими мерами решить «русский вопрос»? На мой взгляд, об этом можно будет говорить только тогда, когда граждане обоих государств смогут свободно без пре­град перемещаться на территории друг друга, без бюрократических проволочек посещать родственников, поступать в учебные заведения по своему выбору, контактировать в де­ловой, научной и культурной сферах. Когда желающие изучать русский в Туркменистане не будут испытывать дефицита ни в учебных заведениях, ни в печатных изданиях на русском языке. Когда возобновятся, как в бы­лые времена, регулярные гастроли ар­тистов, выставки художников. Когда в Туркменистане Общество дружбы, культурных и деловых связей с Росси­ей будет действовать так же активно, как у нас на протяжении длительного времени работает Российско-туркмен­ский дом и созданный несколько лет назад Конгресс туркмен России и вы­ходцев из Туркменистана.

РФС: Туркменистан из всех 15 респу­блик бывшего СССР избрал самый оригинальный статус, дистанциру­ясь от любых союзов и объединений. Кроме того, это на сегодня самая «закрытая» страна на постсоветском пространстве. В чем состоит особая специфика работы в Туркменистане, с Туркменистаном, насколько удачно удается ее учитывать российскому МИДу, другим ведомствам, СМИ?

Анатолий Щелкунов: Было бы некор­ректно с моей стороны говорить об этом применительно к сегодняшнему дню. Остановлюсь на том, что было характерным во время моей практи­ческой работы.

Начнем с того, что послужило при­чинами статуса нейтралитета Туркме­нистана. В доверительных контактах с нами представители научной и де­ловой элиты страны откровенно го­ворили, что, по большому счету, это стало итогом непродуманной полити­ки Горбачева и авантюрных действий его преемника в Кремле. Из бесед с Ниязовым я сделал вывод, что у не­го, а по его словам, и у других лиде­ров в регионе осталась нескрываемая обида на Ельцина, который «просто их проигнорировал, когда вместе с Крав­чуком и Шушкевичем решал судьбу СССР». Туркменбаши поименно назы­вал людей из ближайшего окружения первого российского президента, кото­рые советовали ему, «как оковы с ног, сбросить среднеазиатские республи­ки», чтобы Россия семимильными ша­гами двинулась вперед. Впоследствии туркменский руководитель наблюдал, как многие из этих «советчиков» зани­мали высокие посты в государствен­ных органах, кресла сенаторов, дирек­торов крупнейших бизнес-структур.

На практике же уход России из Центральной Азии, как и Закавказья, только облегчал реализацию амери­канских геополитических планов и ам­биций субрегиональных держав. Дру­гим последствием безрассудных дей­ствий ельцинско-козыревской дипло­матии стал всплеск международного терроризма, который приобрел ярко выраженный этноконфессиональный характер и стал угрожать самому су­ществованию молодых государств на этом географическом пространстве.

В этих условиях лидер Туркмени­стана, обладающего огромными не­фтегазовыми богатствами, к которым уже тянулось столько рук извне, ини­циировал специальную резолюцию ООН о нейтральном статусе своей страны. К слову, российская диплома­тия оказала содействие туркменским коллегам в положительном решении проблемы.

Хотя тесная экономическая инте­грация республики с Россией в совет­ский период, казалось бы, создавала условия для развития сотрудничества, на практике к середине 90-х годов связи деградировали во многом вслед­ствие возникшего «газового спора». Хозяйствующие субъекты двух стран никак не могли договориться о цене на газ и формуле ее расчета. Не на высоте оказались и некоторые наши политики, и тогдашний руководитель «Газпрома», это подробно описано в книге. Подходы российских деловых кругов к внешнеполитическим про­блемам в 90-е годы диктовались, как правило, желанием получить скорую материальную выгоду под прикрыти­ем фраз о государственных интересах. Только после избрания Президентом Владимира Путина удалось по инициа­тиве нашего внешнеполитического ве­домства и при поддержке руководства российского парламента разгрести завалы на пути разрешения вышеназ­ванного «спора». Примечательно, что свой первый зарубежный визит но­вый российский Президент совершил именно в Ашхабад и там окончатель­но закрыл тему.

Специфика работы в Туркмениста­не, как и практически во всех странах СНГ, заключается в понимании того, что это государство с непростой эт­нической палитрой, молодое, но име­ющее древнюю, сложную историю, на протяжении которой отношения наших народов складывались не без проблем. К тому же за довольно ко­роткий исторический период там про­изошли огромные перемены. Полезно иногда себя спросить, многие ли наши субъекты Федерации, располагающие схожим экономическим и демографи­ческим потенциалом, сумели добить­ся за тот же период сопоставимых с Туркменистаном результатов в соци­альной и экономической областях, в привлечении инвестиций? Может, есть смысл изучить чужой опыт, отбросив присущее нам порой высокомерие?

Что касается отечественных элек­тронных и печатных СМИ, то они, к сожалению, нередко «подливают масла в огонь». Авторы пишут, а ре­дакторы ставят материал на полосу, не вспоминая гениальное предупреж­дение поэта и дипломата Федора Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…» А ведь для восточных стран это может быть очень деликатная тема. И публикации, которые не столько объективно отра­жают истинное положение дел, сколь­ко представляют собой стремление поэффектней «хлопнуть в ладоши», привлечь к себе внимание, способны нанести немалый вред государствен­ным отношениям.

Вспоминается в этой связи случай с известным российским ученым, пред­седателем Санкт-Петербургского обще­ства дружбы с Туркменистаном, акаде­миком Массоном, много сделавшим для развития научных контактов меж­ду нашими странами и для подготовки в республике специалистов-археологов. Во время его приезда в Ашхабад мест­ный журналист поинтересовался: «Ва­дим Михайлович, почему российская пресса ничего не публикует о большой работе, проведенной во время вашего визита?» «Вот если бы я убил кого-то, то все издания, даже зарубежные, толь­ко об этом писали и говорили бы», — последовал остроумный ответ.

РФС: Не секрет, что сегодня в России растут эгоцентричные и изоляцио­нистские настроения, что отношения с зарубежными странами, включая быв­шие советские республики (а подчас и тем более с ними), многие склонны оценивать сугубо с точки зрения ма­териальной выгоды. Что бы вы могли ответить таким прагматичным скепти­кам на вопрос: зачем нам нужен Тур­кменистан?

Анатолий Щелкунов: Вы совершенно правы. Таких прагматичных скепти­ков в последнее время появляется все больше. Мне нечто подобное прихо­дилось недавно слышать даже кое от кого среди весьма высокопоставлен­ных сотрудников нашего министерства. А вот если задать тот же вопрос в отношении западных стран, кого ни спроси, все за безвизовый режим! Тог­да вполне резонно спросить, отчего же отношение обратное к странам и народам, с которыми всего два деся­тилетия назад жили в одном государ­стве? Все дело в серьезных кризисных явлениях в экономике и социальной сфере, как у нас, так и у них, в нере­шенности проблем с их мигрантами в России. Там, где мудрее подходили к проблемам экономического и гумани­тарного сотрудничества, своевремен­но заключали с Россией соглашения и договоры, процесс суверенизации отразился менее болезненно (Казах­стан). И наоборот. Непоследователь­ность политики, колебания, гипертро­фированные надежды на третьи стра­ны, а иногда и элементарные бюро­кратизм и головотяпство становились и становятся причинами серьезных, а в некоторых случаях перманентных внутренних эксцессов и массовой, не­контролируемой с обеих сторон ми­грации трудоспособного населения в Россию (Киргизия, Таджикистан, Узбе­кистан). Не избавившись от фобий и предрассудков советского прошлого, политики этих стран с подозрением относятся к предложениям по разви­тию сотрудничества, опасаясь усиле­ния зависимости от России.

Сугубым прагматикам я бы отве­тил, что российский госбюджет ре­гулярно пополняется за счет долго­летнего газового сотрудничества с Туркменистаном. А ответ на вторую часть вопроса лежит в понимании геополитической и исторической вза­имозависимости наших народов. На ее разрыв направлены усилия многих глобальных и региональных игроков, стремящихся основательно закрепить­ся в центральноазиатском регионе, выдавив Россию. Серьезную опасность представляют и силы международно­го терроризма. Не будем забывать, как бывший предводитель талибов в Афганистане мулла Омар, захватив Кабул, обещал в дальнейшем войти в «священные города мусульман» Бу­хару, Ходжент и Самарканд, а затем и в Казахстане с Россией утвердить зеленое знамя ислама. Туркменистан, кстати, имеет с Афганистаном протя­женную границу.

Наконец, важное значение имеет и фактор цивилизационного взаимо­действия. Взаимодействие культур народов СССР, а в субрегиональном измерении — всего каспийско-черноморского ареала благотворно ска­залось на развитии каждого этноса, его населяющего. В результате такого взаимодействия и родилось «евразий­ство» — уникальный органический сплав русской культурной традиции и национальной ментальности. Законо­мерно, что литература и искусство на­родов постсоветских стран испытыва­ют естественную тягу к постоянному общению с русской культурой.