Нет приёма против нефтяного лома?

Каждое заседание ОПЕК — рулетка для нефтяных и валютных спекулянтов, которые в преддверие решений экспортеров нефти активно отыгрывают разнообразные информационные вбросы, которые очень часто сами и организуют, заинтересовывая ответственных инсайдеров (читай руководителей или членов делегаций членов нефтяного клуба). Не стало исключением и последнее венское заседание ОПЕК в пятницу 4 декабря: еще за неделю стали циркулировать слухи о том, что квоты на добычу нефти — главная тема встречи — снижены не будут, цена барреля закономерно упала, доллар вырос, причем в России до уровня свыше 68 рублей.

На «качелях» сколачиваются миллиарды

Накануне встречи высокопоставленный член саудовской делегации заявил, что при определенных условиях можно сократить добычу на миллион баррелей в сутки — тут же нефть и доллар отыграли по проценту с лишним. Наутро в пятницу выяснилось, что вероятные предложения саудита маловыполнимы, и нефть снова стала падать…На таких «качелях» за сутки сколачиваются миллиардные состояния, о чем очень хорошо может рассказать, к примеру, Джордж Сорос, патриарх мировых валютных спекулянтов и герой обрушения нескольких национальных валют, в том числе британского фунта стерлингов.

Но игра в нефтяную рулетку, конечно, имеет мало отношения к реальной ситуации в добыче и торговле нефтью, которую определяют совсем иные факторы. Первый — конкурентный, борьба за новые рынки сбыта. Страны-члены ОПЕК (их на сегодняшний день 12, Россия участвует в качестве наблюдателя) контролируют примерно 80 процентов мировой добычи нефти, при этом на Саудовскую Аравию приходится треть добычи ОПЕК, эта страна сегодня во многом определяет, какие решения будут приняты. В 2011 году ОПЕК установила предел добычи в сутки в 30 миллионов баррелей, но этот лимит, поначалу жестко соблюдавшийся, в последние пару лет постоянно превышали, фактически выкачивая около 31,5 — 32 миллиона баррелей. Соответственно, излишки нефти складировались, а цена, сиюминутно варьируясь в пределах 15-20 долларов, в конечном итоге падала, дойдя к началу декабря до 43 долларов за баррель. При этом страны ОПЕК, несмотря на то, что теряли прибыль, и немалую, упорно отказывались снижать квоты.

Квоты вряд ли будут уменьшены

Бесспорно, такая позиция определена в немалой степени конъюнктурными соображениями: необходимо убирать конкурентов не только технологических (сланцевая нефть) но и добывающих, не входящих в организацию: Россию, Казахстан и другие, в частности, с восточно-европейских рынков. Есть и другие обстоятельства, которые ограничивают возможность маневрировать квотами. Во-первых, восстанавливает свое членство в ОПЕК Индонезия с ее добычей в 700 000 баррелей в сутки. Ей надо выделять долю за счет других стран. А в 2016 году возобновит в полном объеме добычу и экспорт нефти Иран, геополитический и идеологический противник Саудовской Аравии, ему также нужна квота. Необходимо учитывать и тот факт, что, если снизить квоту, то разницу могут мгновенно заполнить страны — не члены ОПЕК, к примеру, Россия, Мексика, Бразилия или Оман. Из Ливии, если, наконец, договорятся местные вооруженные группировки, контролирующие средиземноморские нефтяные терминалы, возможно наращивание поставок на 200 тысяч баррелей в сутки прекрасной легкой нефти. Потому уменьшение квот (и соответствующий рост цен) на сегодняшнем заседании ОПЕК маловероятно. К тому же изменить вектор снижения стоимости нефти на противоположный возможно лишь при ощутимом, не менее пяти процентов, уменьшении добычи, а максимум, что рассматривается — миллион баррелей, примерно три процента суточного производства, хотя Венесуэла и потребовала пятипроцентного расширения добычи.

Но сохранение квоты, и даже возможное ее фактическое увеличение обусловлено не столько и не только экономическими соображениями. Торговля нефтью — слишком серьезный глобальный политический инструмент, чтобы доверять его аполитичным и примитивным рыночным механизмам. Об этом прекрасно осведомлены геополитические стратеги в США, которые в силу финансово-экономического доминирования и тесных контактов с большинством членов ОПЕК, плотно контролируют эту организацию и половину мирового экспорта нефти. Российские либералы главной причиной крушения экономики СССР считают обвал мировых нефтяных цен начала 80-х. Разумеется, это не так, экономика Союза была гораздо устойчивее и не зависела от экспортных нефтяных доходов, однако определенные трудности, бесспорно, последовали. Позже в США признали, что этот процесс было управляемым, Саудовская Аравия и ОАЭ по просьбе Вашингтона резко нарастили добычу нефти и спровоцировали сброс цены до уровня ниже себестоимости добычи нефти в СССР, а потери саудовского бюджета были компенсированы поставками американского вооружения. Это произошло как ответ на ввод войск в Афганистан и стало одним из инструментов для расшатывания советской экономики.

Цена барреля как средство давления

Россия, в отличие от СССР, весьма зависима от экспортно-сырьевых поступлений. Около половины федеральных доходов обеспечивает экспорт топливно-энергетических ресурсов, а падение цены нефти всего на один доллар за баррель изымает из госбюджета примерно 70 миллиардов рублей! Прекрасное экономическое оружие!

А теперь проанализируем динамику нефтяных цен в за год, сопоставив ее со знаковыми политическими событиями. 15 января 2015 года нефть марки Брент упала до минимума в 47,67 доллара за баррель. В это время, напомню, шли бои в Новороссии в преддверии вторых минских соглашений, которые были подписаны 12 февраля. И сразу же Брент вырос до 61, 49 долларов! Поощрили за правильное поведение? Во всяком случае, когда кризис в Донбассе перешел в замороженное состояние, а вооруженное противостояние не без воздействия России закончилось, нефть оставалась на уровне 60-65 долларов за баррель. Но вот Россия снова стала плохой, вступив в вооруженный сирийский конфликт на стороне законного президента Башара Асада, и начав громить исламских террористов. И сразу же цены на нефть стали падать, достигнув после обострения российско-турецких отношений уровня в 43 доллара. Заметим, что при себестоимости добычи нефти в Саудовской Аравии примерно в 4 доллара за баррель, а в России на новых месторождениях — в 16 долларов, саудиты имеют решающее преимущество и могут сбрасывать цену до 15-20 долларов относительно безболезненно в отличие от России. Согласитесь, такие совпадения случайными назвать трудно, а отношение к экономической конкуренции они имеют весьма отдаленное.

Последствия от таких манипуляций можно было бы максимально сгладить, если бы курс рубля к доллару падал адекватно уменьшению цен на нефть. Однако нефть дешевела на 30-40 процентов быстрее, чем рубль к доллару, а цена барреля упала ниже отметки в 3000 рублей, что не позволяет достичь уровня окупаемости на внутреннем рынке. Если бы рубль по отношению к доллару отставал от падения нефти хотя бы на 10 процентов, то никаких проблем с бюджетными доходами не было бы, а вместо дефицита в 3 процента ВВП был бы профицит. Падение рублёвого валютного курса на единицу приносит дополнительно в бюджет 120 миллиардов рублей.

Почему же так происходит? Дело в том, что вольно или невольно союзником авторов антироссийской концепции управляемой цены на нефть выступил российский Центробанк. Декларируя цель — снизить инфляцию — он максимально сжал денежную и кредитную массы, создав искусственный дефицит рублей в экономике и опустив ее монетизацию до 45 процентов. Но раз рублей нет, то и курс доллара неоправданно занижен, и рублёвые доходы в бюджет от экспорта нефти сокращаются на сотни миллиардов, и нефтегазовые предприятия сворачивают инвестиционные и социальные программы, и экономика в целом приближается к периоду хаоса и разбалансированности.

А предложения известных экономистов, изложенных, в частности, в известной концепции Столыпинского клуба, — начать инвестиционное кредитование экономики и перейти к реальному курсу рубля, занизив долларовый курс на 10 процентов, финансовые власти игнорируют.

Так что снизит или нет ОПЕК уровень добычи нефти или нет — для российской экономики особого значения не имеет. Цены на неё останутся ровно такими, чтобы их можно было использовать в качестве политического лома, стимулируя «правильную» с точки зрения США и их союзников политику России.