Бирюлёвская западня

На следующей неделе министр внутренних дел Владимир Колокольцев, глава ФМС Константин Ромодановский и заместитель мэра Москвы по вопросам региональной безопасности и информационной политики Александр Горбенко выступят в Государственной Думе с информацией о событиях в московском районе Бирюлёво Западное. 30 октября чиновников планируют заслушать и в Совете Федерации, где будут обсуждаться вопросы обеспечения общественной безопасности и правопорядка. Вполне возможно, что в результате этих встреч будут выработаны дополнительные решения по миграционному законодательству и в сфере национальной политики. Публикуемые ниже материалы, на наш взгляд, также могут послужить для законодателей некоей отправной точкой в оценке сложившейся ситуации.

Ещё неделю назад словосочетание «Бирюлево Западное» было неизвестно большинству россиян. Сегодня название этого отдалённого района на юге столицы ежечасно звучит в новостных блоках телеканалов, упоминается на страницах газет, в Интернете. О том, что здесь происходит спустя несколько дней после острейшего конфликта между местными жителями и оби­тателями овощной базы, рассказывает обозреватель «Парламентской газеты».

За ценой не постоим

16 октября, среда, 11 утра. Крупнейшая в Москве Покровская овощебаза находится всего в километре от жилых домов района Бирюлево Западное. У закрытых ворот со скромной вывеской «ЗАО «Новые Черёмушки» — несколько машин дорожно-постовой службы, автомобиль Следственного комитета России, человек двести оживлённо жестикулирующих граждан. Разговаривают они негромко, но в воздухе висит какое-то напряжение.

- Товар у нас закрыли, — говорит один из них.

- А почему не отдают? — задаю я ему логичный вопрос.

- Решения нет пока, — вступает в разговор другой торговец, стоящий рядом. — У меня всё легально, документы на товар есть. Пока они там решают, овощи гниют, — сокрушается он.

Волнение продавцов вполне понятно: по слухам, за воротами овощебазы завис товар на миллионы рублей. Товар скоропортящийся, и если принятие решения затянется, через несколько дней овощи ждёт свалка. По некоторым данным, до закрытия плодоовощного рынка здесь ежедневно продавалось морковки, картошки, помидоров и зелени на 30-40 миллионов долларов. Об обороте «зелени» — и растений, и денег — можно судить и по припаркованным у ворот престижным иномаркам. Под мелким осенним дождём мокли три «Бентли», с десяток «мерседесов» и другие не менее породистые.

Через несколько часов, уже уезжая из Бирюлева, услышим по радио, что власти решили проблемы владельцев овощей и фруктов. Предъявив следователям соответствующие документы, они смогут вывезти товар с территории базы.

«Мы сами их депортируем»

Территория «Покровки» огромна и хорошо видна даже из космоса. Она состоит из двух больших частей — собственно овощебазы и огороженной металлическим забором автостоянки. Говорят, именно здесь и происходила основная торговля — прямо с фур. Стоянка вмещала до трёхсот большегрузных автомобилей из России и стран СНГ. Здесь товар перегружался на «газели» и развозился не только по району, но и по всей Москве. А ещё, как говорят, за ним приезжали даже с Урала.

Сейчас же ветер катает по асфальту мусор, там и сям разбросаны раздавленные овощи и разбитые поддоны. Сфотографировать всю эту картину удаётся через прутья забора.

- Опять журналисты грязь ищут, нет чтобы хорошее что-то сфотографировать, — говорит мне с сильным южным акцентом внушительного вида мужчина.

- Фиксируем действительность, — отвечаю я, доставая редакционное удостоверение.

- Я Фёдор, предприниматель, — представляется он в ответ. — Торговать по правилам — это разве плохо? Мой дед торговал фруктами и овощами, мой отец­ торговал, я тоже продаю! Я гражданин России, пусть и азербайджанец по национальности, давно здесь живу и работаю, здесь мои дети, моя семья, а из-за одного негодяя на нас теперь смотрят косо. Паршивая овца в любом стаде может оказаться!

Говоря о совершённом 10 октября убийстве местного молодого парня, Фёдор кипятится, жестикулирует и сожалеет о том, что диаспора не навела порядок самостоятельно.

- Мы тех, кто ведёт себя неправильно, сами будем депортировать, — говорит он, — скинемся, билет на самолёт купим — и до свидания, на родину! Мы по правилам хотим жить!

Оценивая ситуацию с закрытием рынка, он говорит о том, что по закону сохранения энергии такая огромная торговая площадка не может просто исчезнуть, она переместится в другое место.

- «Черкизон» уже закрывали, — вспоминает он о вещевом рынке в Восточном округе Москвы. — Куда он делся? Исчез? Нет! Все на рынок «Садовод» в Люблино переехали. Так и здесь будет. Все уедут в другое место…

До анклава совсем недалеко

Но пока никто уезжать не собирается. Торговцы ждут — разрешат им здесь работать или нет. В километре от рынка — жилые дома. Поскольку 70 процентов работающих на овощебазе азербайджанцы, район Бирюлёво Западное за последние годы превратился в подобие национального анклава.

У входа в продуктовый магазин общаются местные жители. Спрашиваем, нравится ли им соседствовать с приезжими.

- Житья от них никакого, милок, — говорит бабуля в мужской тёплой вязаной шапке. — Ходют по вечерам, плюются, говорят на своём. Полиция их боится, поэтому не трогает. А сколько всяких случаев, то ограбят кого-то, то побьют.

- Кого-то из ваших знакомых ограбили? — уточняю я.

- Из моих, слава богу, нет, но говорят часто об этом, — отвечает бабушка.

- А чем конкретно всё же мешают?

- Да страшно просто, нерусские они все, — подключается к беседе женщина, только что вышедшая из продуктового.

Её слова заглушает громкий смех молодых людей, сидящих на лавочке. Пять парней в спортивных костюмах и кепках, славяне по виду, что-то активно обсуждают, вплетая в речь матерок, пьют пиво и грызут семечки, сплёвывая очистки под ноги прохожим. С ними девушка, которая матерится громче всех.

- А квартиру у вас тут легко снять? — продолжаю я разговор с женщиной.

- Квартиры многие сдают, жить-то хочется, вот и сдают. А они потом по 10-15 человек в квартиру набиваются.

- И что, участковый об этом не знает?

- Да знает, все об этом знают, платят они, поди, — вздыхает собеседница. — Были б жёстче власти, наверное, не селились бы так. У нас ведь русских-то в районе уже почти и нет, одни приезжие. А уехать отсюда трудно, соседка квартиру пыталась продать, свою «двушку», так покупатели пришли, подъезд увидели, развернулись и уехали.

…Пытаясь избежать бесконечных московских пробок, возвращаемся в редакцию кружным путём — через Люблино, где расположен тот самый рынок «Садовод», о котором вспоминал Фёдор. Едем, вернее ползём, по улице Верхние Поля — в ворота рынка то и дело заезжают «газели» с товаром. Из них выходят покупатели — с сумками, тележками и даже тачками. На «Садоводе» продают не только овощи и фрукты, а, кажется, всё на свете — одежду, стройматериалы, животных… Дешёвый товар, как и с «Покровки», расходится по всей России. В Люблине восточных лиц ещё больше, чем в Бирюлёве Западном, но преобладают не азербайджанцы, а китайцы. Чувствуется, что им тут вполне комфортно и приехали они сюда, судя по вывескам кафе и парикмахерских на китайском языке, всерьёз и надолго. Анклав сформирован и здесь.

Дмитрий Олишевский

Всегда бы так

Пять дней понадобилось столичным полицейским, чтобы найти и задержать человека, подозреваемого в убийстве жителя Бирюлёва Егора Щербакова. Не всякий, правда, задержанный удостаивается чести быть доставленным на вертолёте к министру внутренних дел. Однако это понять можно, учитывая, какой резонанс в обществе вызвало бытовое, в сущности, преступление.

Вопрос в другом — готово ли ведомство Владимира Колокольцева действовать столь же решительно и оперативно в раскрытии похожих злодеяний, но менее резонансных? Дело в том, что на протяжении трёх последних лет раскрываемость убийств только в столице редко поднималась выше 70 процентов. По данным Главного следственного управления по городу Москве, в 2011 году на 491 убийство или покушения на убийство пришлось 144 нераскрытых преступления. В 2012 году — 133 «глухаря» на 447 уголовных дел. Даже по раскрытым делам следствие нередко растягивается на несколько лет.

кто есть кто

Волнения на юге Москвы вряд ли бы переросли в массовые беспорядки, если бы не провокации националистов, уверены столичные власти. Правда, пока не установлено, о каких националистах речь и приложили ли руки к беспорядкам в Бирюлёве те или иные экстремистские организации. Тем не менее публикуем список наиболее радикальных движений, действующих в России.

На трагедии всегда готовы проявить себя спекулянты

События в Западном Бирюлёве подняли целый пласт проблем, давно назревавших в Москве. Своим мнением о ситуации с «Парламентской газетой» поделился председатель президиу­ма Общероссийской общественной организации «Офицеры России», заместитель председателя Общественного совета при Главном управлении МВД России по г. Москве Антон Цветков.

- Вы находились непосредственно на месте событий в Бирюлёве. Расскажите, что вы видели? Как всё происходило?

- Мы в очередной раз стали свидетелями ситуации, когда определённая группа или группы граждан использовали в своих целях трагическое происшествие — в данном случае убийство Егора Щербакова. Возмущённые жители района собрались почтить память погибшего, обратились к полицейским с требованием принять все меры для быстрейшей поимки убийцы. Звучали претензии и к местной власти по вопросам обеспечения общественного порядка. В общем, наметился диалог. А потом на трагедии начали спекулировать какие-то истеричные, явно нетрезвые личности. Их число быстро увеличивалось, обстановка стала всё больше накаляться. В итоге провокаторы сделали своё дело. Толпа начала громить торговый центр, а затем — плодоовощную базу, переворачивать автомобили и мусорные контейнеры, провоцировать столкновения с полицией. Кроме парней, кстати говоря, в толпе было немало девушек, которые тоже активно участвовали в беспорядках, и парни, естественно, не хотели показаться перед ними слабаками и начали ещё активнее безобразничать.

Если говорить о стражах порядка, то и ОМОН, и сотрудники 2-го оперативного полка МВД по Москве действовали в сложившейся ситуации профессионально, чётко. Потери, которые понесла столичная полиция, я имею в виду ранения сотрудников, были минимальными. Обстановка складывалась взрывоопасная, и если силы правопорядка допустили бы ошибки, действовали бы менее эффективно, то всё могло привести к более трагическим последствиям.

- Как вы считаете: действительно имела место спланированная провокация или, может, просто у людей, вышедших на улицу, в какой-то момент эмоции взяли верх над разумом?

- Просто в нужное время и в нужном месте оказалось много молодых хулиганов, готовых взорвать обстановку. И одеты они были характерно: тренировочные штаны, спортивные куртки, капюшоны, маски… Таких можно встретить и на футбольных матчах, и на уличных противоправных акциях. Причём им абсолютно всё равно, где дебоширить: на Манежной ли площади или громить общежитие в Капотне… Безусловно, среди этих молодчиков были и местные жители, но не так много.

Связь между собой эти группы хулиганов осуществляют через сообщества в соцсетях и по мобильным телефонам. Так как значительная часть из них бездельники, то собраться в указанном месте могут всегда достаточно быстро.

беседовал Илья Богородский

На задворках ментальности

Целое поколение граждан бывших братских республик сформировалось в совершенно новых реалиях

Недавно я поймал себя на том, что стараюсь избегать близлежащие продуктовые магазины, которых раз-два и обчёлся в моей округе и которые из-за их полупомоечного состояния и скудного ассортимента супермаркетами трудно назвать.

Ничего не поделаешь: чем ближе к Кремлю (как к городскому культурно-историческому объекту), тем напряжённее нынче с продуктовыми «точками». Фасады нарядных проспектов, как засиженное мухами зеркало, блистают в основном бутиками и банками, салонами и аптеками (в радиусе 300 метров вокруг моего дома их, например, уже семь штук). Всё, чему из продуктового удалось выжить, особенно после ликвидации ларьков, упокоилось на задворках в задворочном же состоянии. Как по форме, так и по содержанию, не говоря уж о духе. И да простят меня граждане других государств, если что-то в моих словах покажется им обидным, но особую задворочность всей этой торговле придают и они — приехавшие подзаработать. То есть трудовые мигранты. Или гастарбайтеры.

Ничего не имея против совершенно естественного желания любого человека «найти, где лучше» (а применительно к мигрантам это иногда вопрос жизни и смерти, или вопрос выживания), я тем не менее чувствую какую-то ненормальность в вынужденном сосуществовании граждан разных государств на строго ограниченных территориях. В данном случае — торговых. Одни явно не любят других, другие — платят той же монетой. Однако эта обоюдная, иногда маскируемая, иногда открытая неприязнь мало чего общего имеет с традиционным антагонизмом «покупатель — продавец» с его извечным «вас много, я одна». Здесь иное. Но что? Сложно понять, хотя так и напрашивается слово «ментальность», не очень-то сюда подходящее.

Впрочем, почему бы и нет? Ведь с насиженных мест в качестве основной массы мигрантов в Россию хлынула особая в смысле ментальности генерация людей. То есть поколение, сформировавшееся в постсоветских реалиях теперь уже независимых государств. Насколько эти реалии схожи с постсоветскими российскими? Разве что в самых общих чертах, настолько общих, что даже термин «рыночная экономика» применительно к той или иной новоиспеченной стране — разный по содержанию, сути и результативности. Во всяком случае, не россияне отправляются за заработком в новые независимые государства, а наоборот — приезжают оттуда.

Такая реалия, как культурная революция, нам и вовсе неведома, но ведь она в большинстве бывших братских республик состоялась! К оттоку русскоязычного населения, зажиманию (чего уж там!) всего русского, включая язык, письменность, делопроизводство, праздники, традиции и так далее и тому подобное, следует присовокупить смещение акцентов в образовании и в быту и, конечно же, религиозный фактор. Короче говоря, с общесоветской водой выплеснули и ребёнка, хотя я нисколько не умаляю значения национальных культур. Но давайте, например, вспомним Туркменбаши с его нетленным: «Зачем учиться в вузе пять лет? Хватит и двух».

Однако идеология монокультурализма по-постсоветски имеет куда как более неприятную оборотную сторону. Это ведь сейчас, да и то на уровне официального межгосударственного общения, Россия для местных руководителей — «ближайший стратегический партнёр», друг, товарищ и брат. А всего лет десять назад монокультурализм выстраивался на других постулатах. «Мы идём своим путём», «Для России мы были сырьевым придатком», «СССР (то есть Россия) ущемлял нашу самобытность». Ну и прочая в подобном духе агитпроповская демагогия, осевшая в подрастающих мозгах и сформировавшая ту самую особую ментальность, о которой сказано выше. Да, молодых девчонок и парней, которых родные независимые государства не смогли обеспечить работой и заработком, безусловно, жаль. Но куда деваться от неоспоримой данности, что к нам они приехали как на вражескую территорию?

Впрочем, если перефразировать известную песню из «Белого солн­ца пустыни», госпожа чужбина никогда мигрантов не только сладко не обнимала, но и не любила. В более или менее сносных условиях живут немногие из них. У большинства неважнецкое, мягко говоря, существование, если иметь в виду и быт, и практически бесправное положение — что перед работодателями, что перед правоохранителями. И это уже наши реалии, с которыми что-то нужно делать. Ведь очевидно же: нарыв, какими бы утешительными примочками ни обкладывали его абсолютно явную антимигрантскую сущность, продолжает воспаляться и расти. И он, как и беременность, не рассосётся сам по себе.

Марат Абдуллаев

заместитель главного редактора «Парламентской газеты»

Белые пятна в миграционной политике

Константин Ромодановский

руководитель Федеральной миграционной службы:

- Необходимо устранить все белые пятна в урегулировании миграционной политики, в том числе законодательные. Не решён до конца вопрос с 90-дневным пребыванием мигранта на территории России. По идее, через три месяца мигрант должен либо получить новое разрешение, либо покинуть страну. Срок пребывания могут продлить, а могут и нет. И это «свободное плавание» приводит к проблемам. Надо признать, что СНГ уже не единое языковое пространство. Молодёжь в Средней Азии уже не знает русского языка и часто не имеет профессионального образования. Поэтому в странах исхода должны действовать программы домиграционной подготовки. В России, в свою очередь, открываются центры социальной адаптации мигрантов, своего рода «инкубаторы». В этих центрах вновь прибывших обучают русскому языку, знакомят с нашей историей и культурой. Такие центры есть уже в Тамбове и Оренбурге. Разговоры о введении визового режима пока не состоятельны. Визы можно вклеивать только в загранпаспорт, во внутреннем паспорте отметки не проставляются. Надо быть реалистами: всему своё время. В первую очередь нужно усилить ответственность работодателей за организацию нелегальной миграции.