Как повлияют результаты президентских выборов в Грузии на отношения Москвы и Тбилиси
И станет ли после голосования закавказская страна ближе к НАТО
Первый тур выборов президента Грузии, который прошёл 28 октября, не выявил победителя. Ни экс-глава МИД Саломе Зурабишвили (38,6 процента голосов), которую поддерживает правящая партия «Грузинская мечта», ни бывший соратник экс-президента Михаила Саакашвили Григол Вашадзе (37,75 процента), вышедшие во второй тур, не помышляют о дружбе с Россией. Когда ситуация может измениться, «Парламентской газете» рассказал ведущий научный сотрудник Центра исследований стран ближнего зарубежья Российского института стратегических исследований (РИСИ), эксперт по процессам в Закавказье Константин Тасиц.
- Константин Игоревич, некоторые эксперты посчитали уровень явки на грузинские выборы — 46,74 процента — низким. Вы согласны с такой оценкой?
- Нет, она соответствует уровню явки на предыдущих выборах президента Грузии. В целом, в странах Европы редко когда явка превышает 50 процентов. Это нормальный результат.
- Как охарактеризуете двух претендентов, вышедших во второй тур?
- Они представляют две противоположные силы — в Грузии существует внутриполитический конфликт с 2012 года, когда «Грузинская мечта», победившая на парламентских выборах, инициировала целый ряд уголовных процессов против сторонников Михаила Саакашвили по обвинению их в коррупции. А сам экс-президент вынужден был покинуть Грузию и лишился гражданства страны.
«Грузинская мечта» декларирует необходимость прагматического сотрудничества с Россией в экономической и культурно-гуманитарной сфере.
Но во внешней политике программы двух участников второго тура схожи — оба выступают за интеграцию Грузии в НАТО и ЕС. Единственное различие — «Грузинская мечта» декларирует необходимость прагматического сотрудничества с Россией в экономической и культурно-гуманитарной сфере.
- Кто из двух кандидатов имеет наибольшие шансы на победу во втором туре?
- Эксперты сегодня затрудняются давать такие оценки. Авторитет правящей партии упал с 2016 года, когда она взяла конституционное большинство в парламенте страны. С одной стороны, мы видим консолидацию оппозиции, а с другой — наверняка электорат правящей партии мобилизуется перед угрозой проигрыша своего кандидата.
- Можно ли ожидать восстановления дипломатических отношений между Россией и Грузией после президентских выборов?
- Думаю, это невозможно — между Москвой и Тбилиси есть очень значимые «красные линии», касающиеся статуса Абхазии и Южной Осетии. Естественно, что они после этих выборов не будут преодолены: президент не обладает достаточными для этого полномочиями, так как Грузия — это парламентская республика.
Поэтому какие-то изменения теоретически могут произойти только после парламентских выборов в стране в 2020 году. Хотя сейчас очень сложно выделить в Грузии даже одного пророссийского политика. Есть движение евроскептиков, но и они никогда не признают независимость Абхазии и Южной Осетии. Это является на сегодня непреодолимым препятствием для нормализации отношений между нашими странами в политической сфере. Ни Москва, ни Тбилиси не готовы идти на уступки.
Какие-то изменения теоретически могут произойти только после парламентских выборов в стране в 2020 году.
- Есть ли какие-то пути для нормализации отношений между Москвой и Тбилиси?
- Есть возможности углублений взаимодействия в торгово-экономической сфере — если стороны смогут довести до ума соглашение о транзитных коридорах на границе двух стран, идея о которых появилась, когда Россия вступала во Всемирную торговую организацию. Тогда сможет восстановиться доверие, и в перспективе оно откроет какие-то политические перспективы. А пока что — позиции взаимоисключающие.
- Грузия будет углублять отношения с НАТО?
- Очевидно, что будет расти военно-техническое сотрудничество — например, недавно Грузия закупила у стран Альянса противотанковые комплексы и системы ПВО. Это конечно, не способствует стабильности на Южном Кавказе.
- Считаете, может быть повторение военной агрессии против Абхазии и Южной Осетии по аналогии с 2008 годом?
- Это реально, если к власти в Грузии придут более радикальные силы, нежели сейчас.