Дорога на Берлин начиналась в Сталинграде

 

Декабрь 41-го года. Разгар контр­наступления советских войск под Москвой. 8 декабря Гитлер подписал директиву №39 о переходе к обороне на всем советско-германском фронте. Прошел еще месяц боев, и на­чальник генштаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер записывает крайне неприятный для германско­го командования вывод, сделанный фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем: «Своеобразие страны и свое­образие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник». А потом был Сталинград.

В последний день 1942 года, подво­дя итоги шестинедельного наступле­ния наших войск под Сталинградом, Совинформбюро сообщало: «Ход вой­ны показал, что стратегический план немецкого командования, состоявший в том, чтобы захватить Сталинград, отрезать центральную европейскую часть Советского Союза от волжского и уральского тыла, окружить и взять Москву, был построен на песке, без учета своих реальных сил и советских резервов».

В районе Сталинграда решалась судьба всей войны. Впереди будут и Курская битва, и взятие Берлина, и освобождение Европы от «коричне­вой чумы». Но крупнейшее в истории войн, да и вообще в истории челове­чества сражение, которое завершится полным разгромом огромной фашист­ской группировки в начале февраля следующего 1943 года, покажет всему миру мощь страны в ее стремлении в борьбе с сильнейшим противником от­стоять свою независимость.

Разгром врага, предопределивший его окончательное изгнание с совет­ской земли, начался 19 ноября 1942 года. В этот день фашисты в полной мере ощутили силу наших войск. Опе­рация под кодовым названием «Уран» обрушила на них шквал огня невидан­ной силы в виде десятков тысяч мин и снарядов. Фронтовая статистика сви­детельствует, что в результате были уничтожены 160 вражеских миномет­ных и артиллерийских батарей, раз­рушены свыше 300 блиндажей и обо­ронительных сооружений.

В библиотеке Дома русского зару­бежья имени Александра Солжени­цына состоялась презентация книги, включившей 140 документов, под об­щим названием «Вермахт на советско-германском фронте». Это толстенный фолиант, созданный при поддержке Института российской истории РАН и Центрального архива ФСБ России.

Впервые опубликованы судебные ма­териалы из архивных уголовных дел пленных офицеров, генералов и адми­ралов вермахта. Их откровения рису­ют полную картину того, что произо­шло в сердце до того непобедимой ар­мии, поставившей на колени всю Ев­ропу. Вот, к примеру, запоздалое при­знание начальника генштаба вермахта Вильгельма Кейтеля: «Мы недооценили силу Красной армии под Сталингра­дом — иначе мы бы не втаскивали в город одну дивизию за другой. Однако в то время Сталинград был настолько соблазнительной целью, что казалось невозможным отказаться от него».

«Самое страшное для немцев вос­поминание — Сталинград, — это слова одного из создателей книги, старше­го научного сотрудника Института российской истории РАН Владимира Макарова. — Ни об одной битве вы не услышите столько слов, свидетель­ствующих о том, как катастрофа под Сталинградом повлияла на немцев. Я познакомился с документами архива Института российской истории Рос­сийской академии наук: там подборка таких фактов, что волосы дыбом ста­новятся. Это было остервенение с двух сторон, когда никто не хотел уступать. В сознании всех участников битвы она оставила неизгладимый след. И когда немцев спрашивали о событии, наи­более запомнившемся им в той войне, они все называли Сталинград».

Показания командующего 51-м корпусом 6-й армии генерала артил­лерии Вальтера фон Зайдлитц-Курцбаха — убедительная картина глубины психологической ямы, в которую по­пали германские войска, оказавшись в котле окружения. 25 января 1943 года именно этот генерал обратил­ся к командующему группировкой немецких войск Фридриху Паулюсу с предложением капитулировать, а получив отказ, разрешил своим ко­мандирам полков и батальонов сло­жить оружие. Сам же через несколько дней сдался в плен вместе со штабом корпуса. Судьба его сложилась уди­вительно. 13 июля 1943 года по ини­циативе И.В. Сталина был создан Национальный комитет «Свободная Германия», куда вошли пленные не­мецкие солдаты, офицеры, генералы вермахта, коммунисты, эмигрировав­шие в СССР. В сентябре того же года к комитету примкнул и Союз немец­ких офицеров (СНО), президентом которого стал Вальтер фон Зайдлитц-Курцбах. Затем сюда вступил и пле­ненный генерал-фельдмаршал Фри­дрих Паулюс. До весны 1945 года к СНО присоединилось около четырех тысяч бывших офицеров и генералов вермахта. Но когда руководство СНО стало рассматривать свою органи­зацию как прообраз правительства будущей демократической Германии, что не входило в планы советской стороны, СНО был распущен, а гене­рал Зайдлитц-Курцбах был осужден как военный преступник. В своей кассационной жалобе на решение Военного трибунала войск МВД Мо­сковского округа, определившего ему наказание сроком 25 лет, он пишет:

«Не имея возможности схватить меня, Гитлер подверг репрессиям мою жену и четырех дочерей. Жена и две дочери были арестованы и брошены в концлагерь. Третья, десятилетняя дочь, исчезла неизвестно для какой цели и куда. В апреле-мае 1944 г. я был приговорен Гитлером к смерти. Все фельдмаршалы германской армии дали после этого приговора присягу верности Гитлеру, которая кончалась словами: «Пусть имя Зайдлитца будет навеки покрыто позором». Зайдлитц был посмертно реабилитирован Глав­ной военной прокуратурой только в 1994 году.

В книге немало документов до­просов фельдмаршала Паулюса, Ге­ринга, Кейтеля, пленных немецких генералов, в которых принимал уча­стие писатель, журналист и историк Лев Безыменский, сын советского поэта Александра Безыменского. С мая 1942 года он служил на Юго-За­падном фронте офицером радиодиви­зиона особого назначения. В декабре того же года стал работать военным переводчиком в разведотделе штаба Донского фронта, которым командо­вал Рокоссовский. В книге, изданной после войны, «Операция «Миф» он так описывает состояние Гитлера, когда ему доложили о поражении под Ста­линградом:

«1 февраля около десяти часов вечера. Гитлер в сопровождении Шмундта и Гюнше пошел в зал для совещаний к телефону. Он шел, воло­ча ноги, и устало опустился в крес­ло у стола. На столе была разложена карта Сталинграда. Он сердитыми глазами посмотрел на карту и резким движением руки сбросил ее со стола. Гюнше подал Гитлеру телефонную трубку, а себе взял наушники, чтобы слушать разговоры Гитлера с Цейтцлером. Цейтцлер кратко доложил, что котел под Сталинградом макси­мально сжат русскими со всех сторон и что Паулюс навряд ли выстоит эту ночь. Гитлер спросил, где находится Паулюс. Цейтцлер ответил, что точ­но не знает. Думает, что на своем командном пункте. Цейтцлер, кроме того, сообщил Гитлеру о полученной радиограмме Штреккера, командира 11-го армейского корпуса, в которой он извещал, что при появлении рус­ских немцы сами себя взорвут. «Бла­годарю», — ответил Гитлер Цейтцлеру, положил трубку и тут же приказал Шмундту сообщить Паулюсу, что он произведен в фельдмаршалы.

…Около 6 часов утра фельдфебель Данике, писарь Йодля, передал для Гитлера две открытые радиограммы из Сталинграда. Содержание первой радиограммы: «Противник стоит не­посредственно перед нашими позици­ями. Мы выходим из боя». Вторая ра­диограмма: «Русские врываются. Мы все разрушаем». Через четверть часа в коридор вышел Гитлер в шинели с поднятым воротником, бледный, сгор­бленный, с потухшими глазами.

 

Утром на совещании, которое было назначено на 11:30 утра, в обстановке гробовой тишины Гитлер подходит к столу, бросает беглый взгляд на карты и опускается в кресло. Он просит при­сутствующих оставить его с Кейтелем, Йодлем и Цейтцлером.

- Известно что-либо о Паулюсе, Цейтцлер? — спрашивает Гитлер.

- Нет, неизвестно, — отвечает Цейтцлер.

Гитлер тихим голосом произносит:"Ночью у меня было чув­ство, что Паулюса русские взяли в плен. Поэтому я хотел задержать со­общение в печати о присвоении ему звания фельдмаршала. Немецкий на­род не должен знать, что немецкий фельдмаршал попал в плен к русским. Борьбу и гибель 6-й армии нужно представить народу так, что генералы с оружием в руках, плечом к плечу с солдатами сражались в окопах и по­гибли на своем посту. Мне нужен мил­лион новых солдат».

 

Похоже, после Сталинграда в ряды воюющих против Советской армии, если верить их показаниям на допро­сах, стало приходить отрезвление. Ха­рактерно признание допрашивающим его британским офицерам бывшего командующего второй танковой ар­мией генерал-полковника Рудольфа Шмидта: «Русский солдат, собственно, всегда дрался хорошо. Командование таким, каким я его знаю до 1943 года, было очень упорным, неподвижным и неумелым в использовании быстро меняющейся обстановки. Особенно оно страдало в то время неспособностью использовать собственные успе­хи, оно могло бы иначе достичь мно­гого. Но уже в начале 1943 года стало заметно, что оно кое-чему научилось. «Самый великий полководец всех вре­мен» Гитлер слишком облегчил дело для него. Всякая ошибка, которая могла быть совершена, совершалась им, и всех, которые кое-что смысли­ли, он изгонял из армии. Более позд­ние успехи, начиная со Сталинграда, несомненно, воодушевили русских командиров и вселили в них уверен­ность, так что в будущей войне они должны быть очень значительными противниками».

…Вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс был свидетелем последних дней Гит­лера. Вот слова, сказанные тогда ему фюрером: «Если бы я мог предвидеть, что произойдет, я бы никогда не напал на СССР!» При этом признал талант Сталина: «Я не представлял себе, что за короткое время, что большевики были у власти, они смогли так пере­воспитать народ…»

Автор знаменитой «Землянки» Алексей Сурков весной 1943 года так описал чувства страны, пережившей чудовищные тяготы войны:

«Больше года война пытала нас, советских людей, железом и кровью, болью потерь и унижением отступле­ний. И радостно мне писать эти стро­ки спустя двадцать два месяца, в дни, когда ветер боевого счастья повернул с востока на запад, когда за нашей спиной сверкает незакатное солнце Сталинграда, освещающее трудную, но неизбежную дорогу на Берлин…»

Сегодня, как никогда ранее, недруги России испытывают ее на прочность, пытаясь оспорить высокий авторитет страны, завоеванный в ходе жестоких боев страшной Великой Отечественной. Поставить под сомнение монолитность населяющих ее народов, вбить между ними клин. Наверное, теперь самое время для них вспомнить и суровую осень 41-го под Москвой, и, по сути, обескровленную армию врага в битве под Сталинградом. Вспомнить и успокоиться: страна умеет себя защищать…

 

 

 

 

Это один из самых известных снимков Второй мировой войны — очень точных символов Сталинградской битвы