Былое и Дума

Когда мы говорим о новейшей истории российского парла­мента, 20-летие которого от­мечается в эти дни, исторические аналогии напрашиваются сами собой. Невозможно не вспомнить о дорево­люционной Государственной Думе, открывшей историческую страницу российского парламентаризма. Даже одно название говорит об этой прочной связи времен. Ведь могли бы, согласимся, в далеком 1993 году на­звать нынешнюю Думу или Законода­тельным Собранием России, или Па­латой народных представителей, или Парламентским собранием, или, как в старые времена, народным Вече или, на худой конец, Земским Собором. В конце концов, была возможность оставить прежнее название — Совет Союза, — являвшимся прототипом нижней палаты, хотя она и считалась равноправной другой палате — Союзу Национальностей. Могли вообще сде­лать высший законодательный орган страны однопалатным по образцу и подобию ряда зарубежных стран. Но Конституция 1993 года поделила высший законодательный орган Рос­сии на две палаты. Был образован Со­вет Федерации, который часто имену­ют Сенатом (прообраз дореволюцион­ного Государственного Совета), а ниж­няя палата получила свое нынешнее имя как знак того, что демократиче­ские традиции российского парламен­таризма, заложенные сто лет назад, будут продолжены и в новую эпоху.

Сколь похожи, столь и различны

Да и само появление на свет как бы­лой Думы, так и Думы сегодняшней, было продиктовано сходной по своему общественному накалу политической обстановкой в стране. Разумеется, бы­ло бы опрометчиво сравнивать, прово­дя прямые аналогии, революционную ситуацию 1905 года, отмеченную жест­ким вооруженным противоборством, с событиями октября 1993 года. Если в первом случае это было настоящее восстание с участием хорошо органи­зованных дружин, продуманное, дале­ко не стихийное, то во втором — по­литическое противостояние вылилось в открытый конфликт, вызванный спонтанными действиями отдельной группы народных депутатов. Однако в обоих случаях это столкно­вение сторон привело к большим че­ловеческим жертвам. Только на бар­рикадах Красной Пресни в Москве были убиты и ранены свыше 170 дру­жинников, а в целом в ходе декабрь­ского восстания 1905 года, по некото­рым данным (точное число жертв не­известно), погибло свыше 400 человек. Во время октябрьских стычек двадца­тилетней давности погибло более 170 человек. Как бы там ни было, эти кро­вавые события послужили катализа­тором серьезных реформ российской законодательной системы. Так сто семь лет назад на карте по­литической жизни России появилась Государственная Дума — представи­тельный законодательный орган, до той поры отсутствовавший в Россий­ской империи. Поначалу по царскому Манифесту была учреждена Госдума как «особое законосовещательное установление, коему предоставля­ется предварительная разработка и обсуждение законодательных пред­положений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов. Просуществовав несколько месяцев как идея, она быстро приказала долго жить. А затем по другому Манифесту Николая II, вышедшему 17 октября 1905 года, и последовавшему за ним закону, ее решения приобрели уже законодательную силу: «Никакой но­вый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Импе­ратора».

Помимо сходства объективных пред­посылок создания Думы, определен­ные аналогии можно увидеть и по ко­личественному составу депутатского корпуса. В дореволюционной Думе всех четырех созывов численность народных избранников колебалась от 441 в Думе третьего созыва до 518 человек — второго. В состав ныне дей­ствующей Государственной Думы VI созыва входят 450 депутатов, то есть примерно столько же, сколько насчитывалось и более ста лет назад. Одна­ко, если сравнивать эффективность деятельности, то чисто количествен­ный показатель теряет свое значение — куда важнее качество законодатель­ной работы. Нормотворческий багаж «царских дум» был куда легковеснее багажа современного Федерального Собрания, хотя в прошлом и был при­нят ряд важнейших законов. Например, вступили в действие такие законодательные акты, как Закон от 14 июня 1910 года «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении» или Закон от 23 июня 1912 года «Об обе­спечении рабочих на случай болезни». Благодаря новым законам произошли большие реформы в сфере образова­ния.

Но в целом исторически значимых законопроектов за все десять лет так и не было принято, в том числе и в период деятельности наиболее актив­ной, отработавшей все положенные пять лет третьей Госдумы (1907-1912 гг.). Что касается деятельности первой (1906 г.) и второй (1906-1907 г.г.) Госу­дарственных Дум, то никаких суще­ственных законодательных продуктов в виде тех или иных законов — в ос­новном из-за непродолжительности их работы — так и не появилось. Четвер­тая Государственная Дума (1912-1917 гг.) тоже не могла похвастаться актив­ной законодательной работой: главное внимание депутатов было сконцентри­ровано на войне.

Есть такие партии!

Выборы в Государственную Думу как в начале прошлого века, так и в его конце, дали мощный толчок развитию многопартийной системы в России, которой ранее фактически не было. До революции 1905 года существовало лишь несколько партий, которые дей­ствовали на нелегальном положении: Российская социал-демократическая партия, провозгласившая своей це­лью победу пролетарской социали­стической революции, партия социа­листов-революционеров, постепенно скатывавшаяся к терроризму, Всерос­сийский крестьянский союз и еще не­сколько более мелких политических организаций. Все остальные, более или менее влиятельные партии появились лишь в 1905 году и в последующие годы: Монархическая партия, Союз 17 октября (октябристы), Конституцион­но-демократическая партия (кадеты), Союз русского народа, Бунд и т.д. В период развитого социализма прави­ла одна КПСС, и никто даже и помыс­лить не мог о том, что может суще­ствовать какая-то политическая аль­тернатива, способная противостоять «уму, чести и совести эпохи». И в том, и в другом случае на начальном этапе развития парламентаризма политиче­ские структуры не играли той роли, которая отводилась им спустя годы. Так, два последних созыва действую­щей Госдумы были чисто «партийны­ми» (избиратели голосовали только по партийным спискам), и лишь недавно было решено вернуться к смешанной избирательной системе, когда можно отдать свой голос и за кандидатов-одномандатников. Таким образом, тогдашний и теперешний парламенты помогли сформироваться и окрепнуть многопартийной системе — основе и гаранте демократического устройства любого государства и общества. Развитию многопартийности способ­ствовали как царский Манифест об усовершенствовании государственно­го порядка, увидевший свет в октябре 1905 года и провозгласивший «свободу союзов», так и решение делегатов III Съезда народных депутатов в марте 1990 года об отмене пресловутой «од­нопартийной» 6-й статьи Конституции СССР, говорившей о руководящей ро­ли КПСС.

Окончательную точку в деле форми­рования многопартийной системы поставила Конституция России, при­нятая в 1993 году. В начале прошло­го века, уже через несколько месяцев после Высочайшего Указа, первая Го­сударственная Дума стала многопар­тийной: среди 448 депутатов было 153 кадета, 63 автономиста, 97 трудовиков, 13 октябристов, 105 беспартийных и даже семеро «прочих». Государствен­ная Дума второго созыва собрала в своих рядах не только думских «за­всегдатаев» — кадетов, трудовиков и октябристов, но и социал-демократов, эсеров, которые ранее объявляли вы­борам бойкот.

Третья Дума уже резко поправела и насчитывала в своем составе 154 октябриста и часть примкнувших к ним депутатов. Кроме того, правый и правоцентристский фланг представ­ляли 50 крайне правых думцев, 97 умеренно-правых и националистов, 28 прогрессистов, отколовшихся от Союза 17 октября. И лишь несколько десятков депутатов входили в стан левого и левоцентристского толка: в зале Госдумы заседали 54 кадета, 13 трудовиков и 19 социал-демократов. Впрочем, кадетов часто причисляют к праволиберальному политическому крылу, но сути это обстоятельство не меняет.

Третья Дума была твердокаменно пра­вой. Как любил говорить известный монархист, депутат и яркий вырази­тель правых умонастроений Владимир Пуришкевич, «правее меня — только стена». Ну, и последняя в истории са­модержавной России четвертая Дума, насчитывавшая 442 депутата, практи­чески не претерпела партийно-поли­тических изменений по сравнению со своей предшественницей. Число партий, преодолевавших из­бирательный барьер и попадавших в Госдуму новой России в течение двадцати минувших лет, никогда не превышало дореволюционный рубеж минимального партийного представи­тельства. Разве что по числу фракций Госдума первого созыва образца 1993 года могла сравняться с былой Думой. Тогда избирательный порог перешаг­нули 8 партий. Парламентарии также сформировали 3 депутатские группы. Однако в целом партийное предста­вительство сто лет назад было куда более внушительным. Так, во второй Государственной Думе были пред­ставлены 9 партий без учета группы беспартийных, а в «долгоиграющей» третьей — 10 партий и депутатских групп, объединенных по идеологиче­скому принципу.

В дальнейшем, в условиях новой России, число думских партий по­стоянно сокращалось, и последние два созыва их количество стабили­зировалось на самой минимальной отметке. Депутатские места сегодня делят лишь 4 партии: Единая Россия, КПРФ, Справедливая Россия и ЛДПР. Не исключено, что на следующих парламентских выборах ситуация из­менится, так как вновь начнет дей­ствовать правило «пяти процентов», несколькими годами ранее отмененное депутатами. Из-за понижения избирательного барьера ныне небо­гатый на политические краски пар­ламентский партийный спектр станет более многоцветным. С другой сторо­ны, как свидетельствует опыт, нали­чие большого количества фракций, не имеющих «контрольного пакета» голосов, не всегда создает конструк­тивную обстановку для принятия за­конов, что и доказала практика рабо­ты дореволюционной Думы.

Не место для скандалов

Если сравнивать взаимоотношения между законодательной и исполни­тельной властями, то они никогда не были радужными — ни во времена Думы 1906 года «выпуска», ни в пери­од работы нижней палаты в течение последних двадцати лет. Критическое отношение к деятельности прави­тельства присутствовало всегда. На всякое чрезвычайное происшествие дореволюционные депутаты, собрав определенное количество подписей, то и дело подавали интерпелляции, то есть требовали от правительства дать отчет о своих действиях. Сегодня от­дельным министрам достается на оре­хи в ходе «правительственных часов». Нелицеприятной и жесткой критике, доносившейся с парламентской три­буны, не раз подвергались практиче­ски все Председатели царского Совета Министров — от Ивана Горемыкина и Владимира Коковцева до Александра Трепова.

Но если раньше власть не чуралась прибегать к процедуре роспуска (Дума была распущена дважды), а законода­тельная власть в свою очередь могла заставить тех или иных министров уйти в отставку, то теперь такая прак­тика не применяется. В определенных Конституцией случаях (отказ в дове­рии правительству, трехкратный отказ дать согласие на утверждение предло­женной главой государства кандидату­ры премьер-министра) Президент име­ет право распустить Госдуму. Со своей стороны, депутатам очень трудно объ­явить правительству импичмент из-за сложнейшей конституционной про­цедуры и так же нелегко преодолеть вето главы государства квалифициро­ванным большинством (две трети). Внутри парламентов, между фрак­циями и отдельными депутатами из противоположных политических ла­герей, особой дружбы никогда не на­блюдалось. Скандалы то и дело с не­которыми перерывами сотрясали как Таврический дворец, так и здание на Охотном ряду. Например, за время работы третьей Думы (1907-1912 гг.) председатель в общей сложности 1649 раз призывал депутатов к порядку, 29 раз лишал слова, 38 раз удалял из зала, всего 33 народных избранника были выставлены за дверь. Заседания часто сопровождались нарушениями порядка, перебранками и оскорблени­ями.

Так, вышеупомянутого Владимира Пуришкевича, заслужившего репутацию «думского шута» и позднее участни­ка убийства Распутина (говорят, что именно он выпустил смертельную пулю из своего револьвера марки «Саваж»), удаляли из зала заседаний 10 раз — за оскорбительные и хули­ганские выходки. Обычно, когда пред­седатель объявлял о его удалении, он торжественно усаживался на руки думским приставам, и в таком поло­жении его выносили из зала. В Петро­павловской крепости посидел даже председатель третьей Думы Александр Гучков, которого суд наказал за дуэль с другим членом фракции октябри­стов, графом Алексеем Уваровым. Со­перник был им легко ранен, но вскоре Александр Гучков был помилован ца­рем. Более того, после временного сло­жения с себя председательских полно­мочий — на период следствия и корот­кой отсидки — накануне новой сессии он вторично был избран главой Думы. Что касается Думы современной, то ее двадцатилетняя история тоже полна всяческого рода происшествиями, вы­ходившими за рамки парламентского этикета. Никогда не лез в карман за словом и не давал спуска своим идей­ным противникам лидер ЛДПР Влади­мир Жириновский, которого тоже не раз наказывали в соответствии с ра­бочим регламентом. У всех на памяти эпизод десятилетней давности, когда депутат-коммунист Василий Шанды­бин набросился с кулаками на незави­симого депутата Александра Федулова за то, что тот обругал лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Депутаты полу­чили серьезные травмы. В 1995 году в Думе произошла драка, зачинщиком которой стал Николай Лысенко. Он от­нял крест у депутата-демократа Глеба Якунина, который, по его мнению, не имел права на его ношение, так как был лишен сана.

Несколько законодателей были лишены депутатской неприкосновенности за противоправные действия. Эта участь, в частности, постигла общеизвестного главу «МММ» Сергея Мавроди, которого суд приговорил к четырем с половиной годам лишения свободы, и бывший депутат полностью отсидел назначенный срок. К слову, без скандалов не обходится работа ни одного национального парламента. Они закономерны особенно в условиях формирования политической парламентской культуры, в период становления парламентаризма, когда опыт ведения партийных и межличностных дискуссий как в прежние времена, так и в нынешние отсутствовал напрочь. Впрочем, до массового рукоприкладства, как в украинской Верховной Раде, или эпизодических потасовок, как в современной Госдуме, дело в Думе Российской империи никогда не доходило, но политические страсти все же кипели нешуточные. Хотя Думу сегодня критикуют все, кому не лень, ее авторитет и политический вес, по общему признанию историков и аналитиков современного парламентаризма, значительно выросли, особенно по сравнению с ее советскими предшественницами. Ни Съезд Советов, который действовал по Конституции РСФСР 1918 года, ни Всесоюзный съезд Советов (Конституция СССР 1924 года), ни Верховный Совет СССР, образованный в соответствии со «сталинским» Основным законом образца 1936 года, ни «брежневский» Верховный совет (Конституция 1977 года) не способствовали формированию сильной законодательной основы государства, и особенно, демократизации общества. Именно дореволюционная Дума, несмотря на все свои недостатки и недостаточно высокое качество законодательной работы, заложила основы демократического обустройства России, ее поступательного и успешного развития.