Председатель Госдумы — о проблемах евроинтеграции и исторической памяти

"РФ-сегодня"

Председатель Госдумы  — о проблемах евроинтеграции и исторической памяти

Угроза распада Евросоюза реальна. И трудно сказать, просуществует ли ЕС в данном виде еще десять лет. Столь жесткий прогноз дал на днях не кто-нибудь, а спикер Европарламента Мартин Шульц. Похоже, последние события сильно "подкосили" евроинтеграторов и придали уверенности евроскептикам, которых на Западе еще недавно числили маргиналами.

На Европу одновременно свалились и проблемы Шенгенской зоны, и убедительные результаты на выборах в Греции, Франции, Польше национально ориентированных сил, не говоря уже о тревожных для ЕС референдумах. Один из них прошел в Дании, где граждане отказались уступить Евросоюзу свои суверенные права в области безопасности и юстиции. Другой — готовится в 2016 году в Великобритании, власти которой уже заявили свой "ультиматум" Евросоюзу.

Причина таких тенденций в том, что трещит по швам сама концепция Евросоюза. Столкнувшись с новыми вызовами, она показала себя неэффективной, а евробюрократия — бессильной и неповоротливой перед лицом миграционного кризиса и ростом террористической угрозы. Но все это — лишь следствие более глубоких проблем и допущенных прежде ошибок. Великая идея Большой Европы оказалась выхолощена, ведь без нормальных, равноправных и уважительных отношений между государствами прочный интеграционный союз невозможен.

Нельзя забыть и о репутационных потерях, что понесли лидеры Евросоюза от украинского кризиса. Сколько ни обвиняй Россию, госпереворот в Киеве, совершенный вопреки конституции, без поддержки Запада не удался бы…

Все это и привело к тому, что политики с иными взглядами уже "дышат в затылок" лидерам ЕС и раскалывают его единство, просто озвучивая очевидные, понятные людям вещи. К примеру, на московском межпарламентском форуме в октябре евродепутат Надин Морано открыто возмущалась поставленными в Европарламенте "на поток" антироссийскими резолюциями. И заявила: "Я представляю французский народ и в качестве его представителя должна выступать за диалог со страной, которую считаю нашим партнером, союзником и историческим другом". Думаю, такие слова французам больше понятны, чем ссылки на европейскую солидарность в оправдание срыва поставки "Мистралей".

Подходы Брюсселя (как и курирующего весь этот проект Вашингтона) к современной России стоят в ряду их стратегических просчетов. Идея говорить с нами на языке незаконных санкций — нелогична и явно унизительна для европейской дипломатии. При этом вводятся и продлеваются они от имени десятков народов, согласия которых на то никто не спрашивает, хотя бремя экономических последствий — опять нести им. Сама манера проводить такие решения без обсуждения ярко характеризует уровень демократии в ЕС. Отсюда и новости про бунт итальянских коллег против "технического" продления так называемых санкций.

Отношения России с другими европейскими державами и прежде бывали разными. Даже беглый взгляд на их хронику покажет, что они — прерывистая, а не сплошная линия. Но как раз в этих пробелах событийного ряда, словно в молчании древних сфинксов, таятся причины внезапного возникновения конфликтов и недопонимания друг друга…

Казалось бы, прошедшие столетия дали много поводов, чтобы заставить разобраться с этими старыми "родовыми пятнами". И избавиться от недомолвок и травм не только с помощью десятилетий мира, но и десятилетий откровенного диалога. Однако человеческая память устроена так, что все плохое она предпочитает либо стереть, либо возвести на этом месте удобную для себя картину событий. В случае с государствами — идеологию, не всегда совпадающую с исторической правдой. Да, современные технологии пропаганды способны вывернуть наизнанку все, но история, как бы по-разному ее ни описывали, в конечном счете — хранилище фактов. А то, что они действительно "упрямая вещь", видно и по тому, с каким постоянством Запад загоняет себя в угол. Многовековые попытки "подправить" культурный код России военным путем сменились экономическим давлением и шантажом, но "холодные" идеологические войны лишь участились, став константой западной политики. И пусть эта тактика "временной заморозки" успеха не дает — едва оправившись от потерь, наши неугомонные партнеры опять устремляют свои взоры и на Ближний Восток, и на Евразию, чтобы вновь наступить там на свои любимые "грабли"…

Причины их поведения тоже можно описывать по-разному, однако в истории снова останется голый факт. Факт, что с некоторой периодичностью Запад пытается "воспитывать" Восток. Но, не имея на то никаких оснований, получает отпор и лишь усиливает комплекс собственной неполноценности. Уроки истории западных лидеров не учат, а раззадоривают, заставляя все изощреннее готовиться к новой, заранее провальной атаке. А это, согласитесь, уже сильно смахивает на манию… Говоря "Запад", я имею в виду часть Европы и ее старое колонистское дитя — США. Их сцепка — союз безусловно родственный, но отягощенный "наследственными" болезнями. При всей разнице между нынешними Соединенными Штатами и теми, что были созданы 239 лет назад, привязанность Нового Света к Старому сохранилась. Однако "дитя-переросток" так и не освоило культурное наследие предков, а опыт европейской демократии восприняло как вызов себе и переиначило по-своему. Выходит, его упрямые претензии на исключительность — следствие болезненного конфликта "отцов и детей"? Неужто отсюда столь пристальное внимание Штатов ко всему, что происходит в общеевропейском доме?

Прямое вмешательство Америки в дела ближневосточных государств — тоже калька с имперского прошлого ее европейских прародителей. И пусть они здесь пока заодно, но наплыв миллионов беженцев именно в Европу вызвал уже много вопросов. А угроза распада Евросоюза их лишь увеличит. Что уж тут говорить о евро-атлантическом единстве…

Добавлю, что любая интеграция успешна лишь тогда, когда налицо безусловное политическое доверие. Но ведь даже при создании ЕСего не было. В 2007 году Лиссабонский договор занял место так и не состоявшейся общеевропейской конституции. Референдум по ней, по сути, провалился. Не берусь судить, что именно не понравилось в ее проекте жителям ряда европейских стран, однако подмена воли народов только подписями политиков к прочному единству не привела.

Сейчас, когда в очереди и на вступление, и на выход из Евросоюза стоят разные страны, а у его границ скапливаются беженцы из государств с иной историей и культурой, европейским политикам пора бы крепко задуматься, в какую сторону теперь "рулить". Ссориться ли дальше с Россией и препятствовать нашим евразийским проектам или же становиться в этом настоящими партнерами? Следовать ли навязанному извне курсу, вновь исполняя советы "потустороннего" или лучше откровенно обсудить и между собой, и с нами обнажившиеся недостатки интеграционной политики? Наконец-то по делу воспользоваться площадкой Совета Европы, в который Россия вступила 20 лет назад? Ведь такой юбилей — достойный повод, чтобы начать уже выстраивать равноправные и взаимополезные отношения со своими первыми и естественными союзниками.