Нет альтернативы союзу с Россией

Воислав Шешель: Даже в самые трудные для вас времена наша пар­тия (Сербская радикальная партия. -Прим. ред.) единственная в Сербии видела для нашей страны перспективу в интеграции с Россией. Мы считаем наши народы родственными по про­исхождению, культуре, языку — мы хорошо понимаем друг друга без пере­водчика. И самое главное, на протяже­нии всей истории Россия всегда была союзницей Сербии.

 

Благодаря России Сербия освобо­дилась от турецкого ига. Благодаря России Сербия пережила Первую ми­ровую войну, а русский царь пожерт­вовал и собой, и династией, и цар­ством, чтобы прийти нам на помощь. Не секрет, что в 90-е годы мы очень критично относились к Ельцину и его политике. Но и тогда мы верили, что Россия не будет вечно стоять на ко­ленях, что обязательно придет время, когда она распрямится, снова станет независимой и сильной.

С этой верой мы жили, об этом не уставали говорить сербскому народу. Мы публично критиковали Ельцина и особенно первого его министра ино­странных дел Козырева. Но их дея­тельность ни в коей мере не ослабила нашу любовь к России. В те 90-е годы, когда вам и нам приходилось очень тяжело, вера в воскрешение России нас поддерживала. Когда к власти при­шел президент Путин, мы очень обра­довались. Мы убеждены: будь Путин Президентом России в 1999 году, НАТО не посмело бы бомбить Югославию. Уже тогда наша партия выступала за присоединение Сербии к союзу России и Белоруссии.

 

Но 5 октября 2000 года случился криминальный, подготовленный и профинансированный американцами государственный переворот. Прези­дента Милошевича арестовали и впо­следствии отправили в Гаагу под три­бунал, а пришедшему к власти проза­падному режиму противодействовала только наша партия. Понятно, что мы представляли помеху для всех. Чтобы убрать меня подальше из Сербии, ме­ня тоже отправили под суд в Гаагу, где в течение 12 лет искали, но так и не нашли доказательств, будто я связан с военными преступлениями или пре­ступлениями против человечности.

 

Мы считаем, что будущее Сербии лежит в объединении с Россией. Ка­ком объединении? Для начала следо­вало бы пойти по пути Белоруссии и Казахстана, то есть присоединиться к Таможенному союзу, вступить в Евра­зийский союз, а также в ОДКБ. Почему? Когда меня об этом спрашивают иностранные журналисты, я задаю им встречный вопрос: «Сколько раз вы с Запада бомбили нас и сколько нашей земли вы отняли? Даже если забыть обо всем прочем, Россия никогда не нападала на нас, не бомбила». И это всем закрывает рот.

 

Экономический интерес: рынок России может поглотить все товары из Сербии. А на Запад мы мало чего можем поставлять, там нас никто не ждет. С тех пор как бывший президент Борис Тадич отменил таможенную по­шлину на товары из Евросоюза, Сербия переполнена товарами из ЕС — мясо, молоко, овощи, фрукты. После того как Россия ввела контрсанкции, ев­ропейских товаров стало еще больше, например, хлынули дешевые яблоки и груши из Польши. Они уничтожают на­ше сельское хозяйство. Сербии следует, с одной стороны, вернуть таможенную пошлину для европейских товаров, а с другой стороны — войти в Таможенный союз, построить единый рынок с Рос­сией и дружественными странами.

 

Мы хотим сохранить наши нацио­нальные черты, наше самосознание, традицию, нашу историю, но это ни­как не противостоит русской истории, русской традиции, русской идентично­сти. Вот почему мы стремимся к объ­единению по максимуму.

 

Зачем нам вступать в ОДКБ? Мы должны иметь сильного защитника. Сербия слишком мала и находится на очень опасном геополитическом пере­крестке. Мы категорически против вступления в НАТО, и даже тепереш­ний режим в Белграде не решается двигаться в этом направлении. А ОДКБ даст гарантию нашей безопасности. В городе Ниш уже есть база МЧС, но мы готовы предоставить и военные базы, и места для размещения РЛС.

 

Со стороны России мы ожидаем, что она возьмет под охрану наше не­бо, нашу землю. Нашему оружию уже 40 и более лет, и производить новое вооружение мы не в состоянии. Воен­ный союз с Россией закроет пробле­му нашей безопасности, ведь Россию никто не может победить вот уже 800 лет. Да и нет у нас другого выбора. Ес­ли пойдем в Евросоюз, у нас отнимут Воеводину. Пойдем в объятия к Аме­рике, там тоже никакой перспективы.

 

Помню, как на одной из встреч в 90-е годы, кажется в Дейтоне, Милошевич предложил госсекретарю США Уор­рену Кристоферу: я даю чистый лист бумаги, а вы, американцы, пишете на нем все ваши требования к Союзной Республике Югославия, как тогда на­зывалось наше государство. Кристо­фер вернул ему пустой лист со сло­вами: «Вы не понимаете, мы требуем, чтобы вы выполняли все, что мы тре­буем, и в любое время, когда мы этого потребуем».

 

Нынешний режим в Сербии пытает­ся лавировать, сидеть на двух стульях.

 

Все больше сближаясь с Западом, не отступая от курса на евроинтеграцию, они всячески заверяют в дружеских чувствах к России и не решаются вводить против нее санкции, рассчи­тывают получать все большую выгоду от сотрудничества с ней. Мы считаем такой вариант невозможным.

Воислав Шешель: Надеемся, на сле­дующих выборах у нас будет сильная поддержка. Согласно опросам, Серб­ская радикальная партия может рас­считывать более чем на 20 процентов голосов, хотя официально заявляется, что наш уровень поддержки менее 5 процентов. Но я вижу везде, куда ни приеду в Сербии, сколько народу при­ходит на наши акции, как переполне­ны залы на моих выступлениях.

 

Воислав Шешель: Это одно и то же. Славянский и православный мир.

Воислав Шешель: Сербы — это славя­не. Некоторые слависты XVII-XIX ве­ков считали, что название «сербы» бы­ло исконным для всех славян. В языке санскрит слово «србинда» означает человека сильного характера, своен­равного. Слово «русский» моложе, чем «серб», а название «славяне», по моему мнению, еще более старое… Вы знаете, что у германцев и славян общие корни из Северной Индии? В Германии око­ло Дрездена, область Лужице, до сих пор живут около 100 тысяч сербов, но их язык непохож на наш, больше на польский или чешский, а вера у них евангелическая. Наш сербский язык более похож на русский, чем на язык, на котором говорят эти сербы в Гер­мании. Дрезден был славянским горо­дом, потому американцы и англичане так жестоко и бомбили его во время Второй мировой войны.

Воислав Шешель: Да, я думаю, во Франции снова пробуждаются фран­цузский национализм и патриотизм. Франция ведь находится под угро­зой с двух сторон — со стороны Гер­мании, которая доминирует в ЕС, и собственного быстрорастущего арабо-африканского населения, особен­но мусульманского. В партии «Наци­ональный фронт» они видят защиту от дальнейшего засилья мусульман, но также и от растворения в Евросо­юзе, превратившегося в чудовищного бюрократического монстра, выгоду из которого извлекают лишь армия еврочиновников и все та же Германия, лучше всех использовавшая создание ЕС и валюты евро.

 

Такой же процесс наблюдается и в Греции, с той разницей, что там у власти националистическая и патрио­тическая партия левых сил. Впрочем, привычное для XIX и XX веков деле­ние партий на левых и правых сегодня утратило актуальность. Сегодня пар­тии разделяются на патриотические и глобалистские. Взгляните на Испанию, Венгрию. Венгерский президент Орбан все более решительно отстаивает национальные интересы, не страшась идти на конфронтацию с Брюсселем.

 

Большинство на­родов в Европе настроены не про-, а антиамерикански — немцы, голландцы, французы, итальянцы, даже англичане. Исключение составляют традиционно антироссийские Польша, Литва, Лат­вия, Эстония. Другое дело, что поли­тические элиты зависимы от Америки и привычно полагаются на нее"

На другом полюсе наблюдаем Бол­гарию, послушно выполняющую все команды извне. Под давлением из Брюсселя тамошние политики отка­зались от многомиллиардных россий­ских инвестиций. Россия должна была строить «Южный поток», нефтепровод в Грецию, реконструировать и расши­рять атомную электростанцию в Козлодуе. Болгары отказались от всего и ничего взамен не получили. Турки оказались умнее… Остается надеяться, что Греция позволит «Южному пото­ку» пройти через ее территорию… Мы в Сербии хотели бы присоединиться к этому потоку, но проблема в Ма­кедонии, так как она находится под сильным американским влиянием и политическая верхушка тупо следует за американцами.

Воислав Шешель: Большинство на­родов в Европе настроены не про-, а антиамерикански — немцы, голландцы, французы, итальянцы, даже англичане. Исключение составляют традиционно антироссийские Польша, Литва, Лат­вия, Эстония. Другое дело, что поли­тические элиты зависимы от Америки и привычно полагаются на нее.

 

Воислав Шешель: В долгосрочной проекции возможно и так. Почти что во всех странах есть такие движения: где-то они сильнее, где-то слабее. Но в основном все эти движения находятся в стадии развитии, у них пока нет до­статочно сил, чтобы на континенталь­ном уровне сопротивляться глобали­зации. Тем не менее, антиглобализм как движение набирает силу во всем мире. И мы, сербские радикалы, при­надлежим к этому антиглобалистско­му движению.

Воислав Шешель: Это противоправ­ный суд и антисербский суд. 80 про­центов заключенных и две трети об­виняемых там — сербы и черногорцы. Хорватов в гаагской тюрьме оказалось в четыре раза меньше, при этом все хорватские генералы были полно­стью оправданы. Ни одному боснийцу или албанцу не дали серьезный срок, большие сроки только для сербов. Что касается меня, то они никак не могут найти, что мне лично поставить в ви­ну. Мы, сербские радикалы, посылали большое количество добровольцев на все фронты, но между ними не нашли ни единого, кто совершил преступле­ние, потому что у наших доброволь­цев была самая высокая дисциплина. Тогда они говорят, мол, сербские силы (а это сербские войска, полиция и так далее, а с ними и добровольцы Шешеля) совершили то и то. Спрашиваю: какие именно добровольцы, назовите хотя бы одного. Не могут назвать. Вот вам и Гаагский трибунал.

 

Воислав Шешель: В значительно большей степени, чем ООН как та­ковая, важен ее Совет Безопасности. Если в самой организации и ее орга­нах могут доминировать американцы, очень важно, что право вето в Совете Безопасности имеют Россия и Китай, которые различные американские действия могут заблокировать. Не случайно НАТО, принимая решение бомбить Югославию в 1999 году, в Со­вет Безопасности не обращалось.

 

В кризисных ситуациях, в том числе ими самими созданных, аме­риканцы и их союзники предпочита­ют действовать в обход ООН или из­вращая смысл ее решений. Так было, когда они начали гражданскую войну в Ливии, которая до сих пор длится. Потому что их устраивает нестабиль­ность в регионе. Они свергли режим Мубарака в Египте, приведя к власти панисламистов. Потом эксперимент признали неудачным и с помощью очередного переворота панислами­стов из власти прогнали. Американцы и их союзники вторглись в Ирак, что­бы свергнуть Саддама Хусейна. Сверг­ли, Саддама ликвидировали, больше трехсот тысяч иракцев погибли. И что теперь? Ирак находится в состоянии непрекращающейся гражданской вой­ны, в которой побеждает средневеко­вый ИГИЛ. Также американцы очень хотели свергнуть Асада в Сирии, но тут их остановили русские и китай­цы. Асад держится, но сколько это будет длиться? Мы видим, что ИГИЛ приближается и к Дамаску. А кто как не американцы потворствовали его созданию?

 

И так повсюду. Похоже, теперь сле­дует ждать больших неприятностей в Пакистане. Пакистан — это пороховая бочка, способная рвануть в любой мо­мент. А там полно фанатиков-мусуль­ман и ко всему есть атомное оружие.

 

Воислав Шешель:: Я слишком маленький человек, чтобы концептуально рассматривать мировую стратегию. Альтернативу я вижу в объединении народов, освободившихся от американской гегемонии, как это случилось в Никарагуа, Венесуэле, Эквадоре, многих других странах. Эти страны надо поддерживать. Когда будет достигнута критическая масса таких стран, которые не приемлют больше американский гегемонизм, тогда этот гегемонизм рухнет.

 

Беседовал Александр Шаров