Не постояли за ценой

В старинном Ржеве редко встре­тишь архитектурные памятни­ки и здания дореволюционной постройки. В годы Великой Отече­ственной войны этот районный центр Тверской области был почти полно­стью уничтожен. Из 5433 домов уце­лело только 297, да и те потребовали незамедлительного ремонта. Дом с мезонином купца Акима Немилова, яркий ампирный памятник жилой за­стройки позапрошлого столетия, о ко­тором до поездки в Ржев рассказыва­ли мне знакомые архитекторы, до сих пор пребывает в полуразрушенном со­стоянии. А вот другой памятник архи­тектуры XIX века, величественный со­бор Иконы Божией Матери Оковецкой, удалось спасти, и теперь, отреставри­рованный, он радует глаза ржевитян и приезжих.

Так что старых памятников в целом виде здесь практически не осталось. Зато после войны появилось много новых, и все они так или иначе связа­ны с историей минувшей войны. Ржев около семнадцати месяцев жил в не­мецкой оккупации. Он стал центром когда-то забытого, а ныне широко из­вестного сражения на Верхней Волге. Причем сражения не кратковремен­ного, а длительного, четырнадцатиме­сячного, кровопролитного. Лишь в по­следние годы оно полноправно вошло в военную историю, а до этого ему уделяли незначительное внимание. Его как-то стыдливо обходили стороной. Наверно, слишком высокой оказалась цена победы на Ржевском плацдар­ме. Но именно на этих улицах, в этих окрестных лесах, перелесках и боло­тах, на этих полях, где шли, пожалуй, самые жестокие бои в истории Вели­кой Отечественной войны, ковалась наша Победа, юбилей которой сегодня широко отмечают как в России, так и в Беларуси.

На Волге, как известно, во время войны произошли две битвы: Ржев­ская и Сталинградская. Если по­следнее сражение военные историки изучили досконально, выяснили его малейшие подробности, в деталях рассказали о героях боевой эпопеи в низовьях Волги, то о Ржевской битве в волжском верховье россияне знают куда меньше. Да и битвой назвать ее решается далеко не каждый ученый. В официальной историографии до сих пор не существует такого понятия «Ржевская битва». Рассказывают в ос­новном о четырех операциях на ржев­ском направлении, длившихся с января 1942 года по март 1943-го. Однако при всех расхождениях исследователи да­ют высочайшую оценку этому сраже­нию, благодаря которому Москва с се­веро-запада была надежно защищена от гитлеровского вторжения.

Битва или бои местного значения?

Ответ на этот вопрос до сего време­ни ищут историки. Споры идут нешу­точные. Российским и белорусским журналистам высказывались порой диаметрально противоположные мне­ния. По утверждению одних исследо­вателей, под Ржевом не осуществля­лись непрерывные наступательные и оборонительные операции, имевшие важное стратегическое значение, как это было под Москвой, Сталинградом и Курском. Так как боевые действия велись со значительными временными паузами, то, стало быть, как таковой, битвы не было. К тому же непонятно звучат аргументы, как отделить окон­чание и итоги Московской битвы от битвы под Ржевом, если она имеет са­мостоятельное значение, а не являет­ся новым этапом в контрнаступлении под Москвой? В отличие от Москов­ской, Сталинградской или Курской битв, закончившихся разгромом не­мецко-фашистских войск, ржевское сражение не стало победным. Если масштабная наступательная операция «Уран» под Сталинградом, начавшаяся осенью 1942 года, привела к решающе­му перелому в войне, то, к примеру, вторая Ржевско-Сычевская операция «Марс», проведенная примерно в то же время, военных успехов не принесла. Ржев так и не взяли. Потери личного состава полков, дивизий и армий были колоссальными.

Местные краеведы проводят анало­гии с французским Верденом в годы Первой мировой войны, но подобных масштабов кровопролития или, как пи­сал Илья Эренбург, «мясорубки», какие были во Ржеве, там не наблюдалось. Достаточно сказать, что общие потери в четырех наступательных операциях в районе Ржевско-Вяземского выступа составили 1 миллион 300 тысяч чело­век, а в целом в Ржевской битве — око­ло двух миллионов. В то время как в Сталинградской битве — около 1 милли­она 130 тысяч человек. Ржевитяне уже давно не обращают внимания на исто­рические дискуссии по поводу того, как называть то, что происходило на Ржев­ской дуге. Для многих из них это «ве­ликое противостояние войск» — битва. Это сражение не на жизнь, а на смерть. В Ржеве вы с трудом найдете сторонни­ков термина «бои местного значения». С вами даже не будут спорить. Просто отошлют посетить братские захороне­ния, плотность расположения которых на относительно небольшой террито­рии не знает мировых аналогов.

«Если не битва, то что? — задается вопросом почетный гражданин Ржев­ского района, ветеран войны, 92-лет­ний Борис Страхов. — Пусть она не принесла нам победных лавров. Па­мять о павших бойцах важнее всего. Это — главное. Я не воевал под Рже­вом, сражался по соседству, на Севе­ро-Западном фронте. Однако хорошо знаю, какой массовый героизм прояв­ляли бойцы Красной армии на ржев­ском направлении. После тяжелого ранения — мне ампутировали левую руку — в 1944 году приехал в Ржев, на родину жены. Сам убедился, во что превратили город гитлеровцы. Таких разрушений, такого количества брат­ских могил не видел нигде».

После войны Борис Павлович пол­века проработал в воинской части по­селка Мончалово. Семнадцать лет на­зад похоронил жену. Потом лишился дочери и сына. Еще одна дочь живет в Воронеже, часто приезжает. Он уже привык жить самостоятельно. Дом, говорит, построил своими руками, вернее, одной рукой: от фундамента до крыши. Пасеку завел. Журналист «Ржевских новостей» Ольга Жданова, хорошо знающая ветерана, рассказы­вала мне, что ни разу не видела его понурым, сдавшимся на милость воз­раста, хотя судьба изрядно его потре­пала, оставив в последние годы в оди­ночестве. Никогда не бездельничал, не бахвалился медалями и орденами, не жаловался, ни у кого помощи не про­сил. На встрече с журналистами вел себя бодро, держал спину, даже рю­мочку выпил — солдатские сто грамм. Для немногих оставшихся в живых ве­теранов войны, жителей Ржева, давно все ясно — битва, она и есть битва…

Главный научный сотрудник Твер­ского государственного объединенного музея, автор книг о боях на Ржевском выступе Светлана Герасимова полага­ет, что попытка подобного «непризна­ния» событий под Ржевом объясняется в первую очередь неудачами советских полководцев и огромными потерями. Малообоснованные с военной точки зрения лобовые атаки, тактические и стратегические ошибки, многочислен­ные случаи дезориентации войск на местности, пренебрежение жизнями солдат и офицеров в конечном итоге и привели к такому огромному урону в живой силе. «В стратегическом от­ношении битва официально считается незавершенной, так как с этой терри­тории, из города Ржева немцы ушли сами, — говорит историк. — Объясняет­ся подобное поведение тем, что после поражения под Сталинградом у них стало не хватать человеческих ресур­сов и их попросту отозвали на другое направление». Так ценой многочислен­ных жертв удалось остановить врага и заставить отступить от московских северо-западных рубежей.

Я убит подо Ржевом…

И все же при всех разноречивых оценках длительные кровопролитные сражения под Ржевом, как подчер­кивалось в приказе Сталина к 25-й годовщине Красной армии и Военно-морского флота от 23 февраля 1943 года, имели огромное стратегическое значение в первый период Великой Отечественной войны. Уже тогда при­шло осознание того, сколь велика роль Ржева в обороне Москвы. К тому же бои на Ржевской дуге не дали немцам возможности перебросить часть своих войск под Сталинград. Не случайно наряду с героической обороной Сева­стополя, Одессы, боями под Москвой, Сталинградом и Ленинградом в своем приказе Сталин назвал и сражение за Ржев. Сегодня все названные го­рода — города-герои, за исключением Ржева. Он до сих пор носит звание «города воинской славы». Лишь спу­стя тридцать три года после Победы Ржев был награжден орденом Великой Отечественной войны первой степе­ни. Между тем бои под Ржевом стали символом массового героизма красно­армейцев. И хотя наши войска вошли в уже оставленный фашистами город, хотя он почти полтора года находился в оккупации, хотя с его именем связа­ны огромные людские потери, память о героях, сложивших головы ради По­беды, важнее всего. Они куда важнее неприятных фактов военной истории.

До сих пор ржевская земля таит в себе страшные находки. Жители дере­вень во время встреч с российскими и белорусскими журналистами рас­сказывали, что до сих пор стоит лишь поднять дерн, как лопата, плуг или борона натыкаются на останки бой­цов, их каски, амуницию, винтовки, гильзы, гранаты, сапоги… Очевидцы, оставшиеся в живых, рассказывают, что на полсотни километров вокруг Ржева была мертвая пустота со следа­ми пожарищ, воронок, костей людей и животных.

Сорок две братские могилы нахо­дятся на территории Ржева и района. Как свидетельствуют данные Ржевско­го военкомата, в них покоится прах воинов более ста сорока стрелковых дивизий, пятидесяти отдельных стрел­ковых бригад, пятидесяти танковых бригад. По опубликованным материа­лам архива Вооруженных сил, только в трех наступательных операциях на этом выступе общие потери нашей ар­мии составили более 1 миллиона 100 тысяч солдат и офицеров. А в целом за четырнадцать месяцев ожесточен­ных боев на всех направлениях Ржев­ской дуги они составили, напомню, около двух миллионов. В частности, на эту ориентировочную цифру ука­зал в своих воспоминаниях участник сражения, Маршал Советского Союза Виктор Куликов — 2 миллиона 60 ты­сяч человек.

Огромное количество красноар­мейцев так и остались безымянными. Это трагическая особенность боев на Ржевском выступе: известны данные примерно трети людей, похороненных в братских могилах. Остальные — без имен и фамилий. Так, в списках тех, кто лежит закопанным у села Байгорово, значится 894 человека, а из­вестны имена только 241 бойца. В братской могиле в деревне Бровцино покоятся останки 2115 человек. Из них известны имена лишь 65 солдат и офи­церов. У деревни Выползиха захороне­но 693 красноармейца, установлены имена 208 из них. В братской могиле в деревне Зайцево лежат останки 1938 бойцов. Выявлены имена только 106 солдат и офицеров.

Этот скорбный мартиролог можно продолжать бесконечно долго. В брат­ской могиле у села Медведево похо­ронены останки 1349 воинов Красной армии, из них установлены фамилии 290 красноармейцев. Из 162 человек, похороненных в деревне Мигуново, известны имена 69 солдат и офицеров. Удалось узнать данные лишь 361 бойца из 1997 захороненных на мемориаль­ном кладбище в деревне Мохначи. В Овчинниках похоронили вместе 941 человека. Распознали только 49 че­ловек. В поселке Победа в братской могиле лежат останки 1309 воинов и лишь 101 красноармеец опознан. Та­кого плотного сосредоточения захо­роненных неизвестных солдат в мире трудно найти.

По фамилиям и именам

Многие потомки тех, кто «погиб подо Ржевом», до сего времени не знают, где покоятся их отцы и деды. На руках остались лишь извещения — «пропал без вести». И хотя хорошо известно, в каком населенном пункте шли бои, какие воинские соединения в них уча­ствовали, родственникам, пытающим­ся отыскать своих предков, нелегко найти даже примерное место гибели родных и близких. Многие приезжают самостоятельно, расспрашивают мест­ных жителей, день за днем объезжа­ют братские могилы — а вдруг будут обнаружены хоть какие-либо следы? Библиотекарь из Становской средней школы Людмила Агеева, с которой разговорился у небольшого мемориа­ла возле деревни Кокошкино, помогает им, как может. Принимает дома, рас­полагает на ночлег. В этих местах шли одни из самых ожесточенных боев на Ржевской дуге. Тут пали смертью хра­брых тысячи и тысячи красноармей­цев. И большая редкость, если после поисковых работ удается сразу уста­новить имя погибшего солдата.

Очевидно, что без вмешательства центральных властей проблема ро­зыска безымянных героев войны в районе Ржева так и не будет решена. Такими темпами и с такими усилиями «последнего похороненного солдата» нам никогда не найти и с почестями не похоронить. Некоторые архивы, как говорили нам ржевские краеведы, для них по-прежнему остаются закрыты­ми. Что-то посоветовать, как-то по­мочь людям нет возможности, разве что словами сочувствия. К примеру, как рассказал руководитель поиско­вого отряда «Память 29-армии» Сер­гей Петухов, два полка Свердловской дивизии сгинули целиком. Никто не вышел из боев живым и невредимым. Потомки погибших бойцов знают, где воевала дивизия, но примерное место гибели своих отцов и дедов им чаще всего неизвестно. Тем более, где кон­кретно захоронен солдат.

А вот останков немецких солдат поисковики, как правило, находят мало, так как гитлеровцы старались убирать трупы. А если находят, то ча­ще всего с указанием имен и фамилий. Подсчитать точные потери фашистов нелегко. Например, известно, что в Ржевско-Вяземской операции 1942 го­да группа армий «Центр» только за три месяца боев потеряла 330 тысяч чело­век. Относительно общих потерь, то цифры самые различные. Как расска­зывает Сергей Петухов, случалось, что обе стороны договаривались о кратко­временном перемирии, чтобы утащить с поля боя своих погибших — редкий случай в истории Великой Отечествен­ной войны.

Те из солдат вермахта, кто навеч­но остался лежать в ржевской земле, похоронены на новом мемориальном кладбище немецких воинов в Ржеве, возведенном по инициативе немецкой Ассоциации ветеранов боев за Ржев и с разрешения местных властей. По этому поводу в городе долгое время горели споры, но в конечном итоге пришли к выводу, что если уж остан­ки обнаружены, то их требуется за­хоронить. Однако никаких воинских почестей завоевателям оказано не бы­ло. По словам Сергея Петухова, нель­зя прощать то, что творили немцы на ржевской земле.

Такого же мнения придерживается и руководитель Департамента поиско­вой и реконструкторской работы Рос­сийского военно-исторического обще­ства Сергей Мачинский. Он показал журналистам недавно обнаруженное массовое захоронение на окраине де­ревни Пищалино Зубцовского района, где в июле 1942 года были замучены 53 местных жителя и пленных красно­армейца. На месте погребения в про­шлом году была установлена памят­ная табличка. «Особенно нас шоки­ровали останки найденного пожилого мужчины, — говорит он. — Ему были забиты гвозди в руки и ноги, а на шее на проводе висела табличка. Находи­ли останки детей с разрубленными головами. Остальных расстреливали в упор. Погибшие были захоронены по 5-6 человек в одиночных могилах. Все эти зверства творил разведыватель­ный отдел 161-й пехотной дивизии вермахта. Как такое забыть?»

Вот так, не каратели-эсэсовцы, не специальные зондеркоманды, не по приказу свыше, а по собственной ини­циативе, именно солдаты вермахта пытали и расстреливали людей, мстя за убитого партизанами немца. От когда-то большой деревни осталось лишь несколько дворов с покосивши­мися заборами да одинокая будка те­лефона-автомата. Стоя у этого скром­ного захоронения, поневоле задума­ешься: может, сначала следовало дать немцам возможность заново отстро­ить эту ржевскую «Хатынь» на Верх­ней Волге, поставить памятник невин­но убиенным, а уж потом позволять возводить мемориальное кладбище? По соседству в деревне Корчлидово оккупанты расстреляли целую семью за украденную мальчиком буханку хлеба. В деревне Осиновка они, согнав 140 жителей в один дом, заперли его и подожгли, а пытавшихся бежать че­рез окна расстреливали из автоматов. В деревне Логвино 22 жителя, спаса­ясь от обстрела, спрятались в погребе одного из домов. Немцы повесили на двери подвала засов и подпалили дом. Среди погибших оказалось пятеро де­тей в возрасте от двух до четырнад­цати лет.

«Сегодня некоторые пытаются оправдать солдат вермахта, — говорит Сергей Мачинский. — Дескать, они вы­полняли свой долг. Это неправда. Не было у них никакого долга: они ехали к нам за землями, хотели сделать рус­ских, белорусов и украинцев своими рабами. Идет война за память нашей страны, и мы всегда должны помнить, кем были фашисты и что они хотели с нами сделать в случае своей победы. Не стояли бы наши предки здесь, на ржевской земле, стеной, не было бы России, Беларуси, Украины». Под Рже­вом, говорит Сергей Мачинский, были развеяны многие мифы о добрых нем­цах и злых эсэсовцах.

Сегодня в Ржевском районе работа­ют четыре поисковых отряда: из Мо­сквы, Тюменской и Тверской областей (г. Андреаполь) и местный поисковый отряд «Память 29-й армии». Отряд из Ржева за двадцать пять лет своей ра­боты нашел и прочитал более четы­рехсот «смертных» медальонов, обна­ружил и перезахоронил свыше девяти тысяч солдат и офицеров Красной ар­мии. Ребята рассказывали нам о некой потусторонней энергетике на местах братских захоронений. Например, над ними никогда не пролетают птичьи стаи, не слышны голоса пернатых. Они тут не гнездятся. И действительно, это сразу бросается в глаза. Тишина звенящая. Если бы мы приехали в пору, когда на землю ложится первый снег, то, говорят ребята, он лежал бы всюду, но только не на месте массового захо­ронения. Он тает, оставляя прогалины, и лишь потом земля целиком укрыва­ется белым одеялом.

По мнению поисковиков, на каж­дом мемориальном захоронении, по­мимо опознанных бойцов, должны быть имена и фамилии тех, кто в разное время воевал в этих местах и, возможно, сложил на этой земле го­лову. И пусть эти имена повторяются от одной братской могилы к другой, говорят они. Если мы находим хоть одного красноармейца с медальоном, считает Сергей Петухов, значит, взяв списки воинских подразделений, сра­жавшихся в данном месте, за вычетом оставшихся в живых, с большой долей вероятности можем определить тех, кого ранее скопом назвали «без вести пропавшими». В конце концов, так ли уж важно, в деревне Мигуново или в Овчинниках похоронен в братской мо­гиле солдат? Главное — память, кото­рую следует увековечить…

По сталинским местам

О значении Ржевской битвы говорит еще один интересный факт военной истории. 4 и 5 августа 1943 года в Ржеве побывал Верховный главноко­мандующий Иосиф Сталин. До этого вождь народов был «невыездным», и вдруг — первая и последняя поездка на фронт. Правда, к тому времени его линия была примерно в двухстах кило­метрах от города, около Смоленска, но все же случай небывалый в биографии «кремлевского сидельца». Историки по сию пору теряются в догадках: что заставило вождя отправиться на Ка­лининский фронт? Одни говорят, что таким образом он хотел передвинуть сроки Тегеранской конференции, кото­рые его не устраивали, другие увере­ны, что Сталин желал лично взглянуть на места кровопролитных сражений и убедиться в обоснованности таких огромных потерь. Третьи считают, что он планировал, что называется, «в по­ле» обсудить подготовку к Смоленской операции. Известный историк и писа­тель Дмитрий Волкогонов, например, считал, что выезд на фронт нужен был Сталину для его исторического реноме.

Как бы там ни было, такую поездку «отца народов», учитывая его харак­тер, можно считать неординарной. Вагон, довезший его до разъезда Ме­лихово, откуда он тайно на машине был вывезен в деревню Хорошево, что в трёх километрах от полностью раз­рушенного, освобождённого четырьмя месяцами ранее Ржева, был тщательно замаскирован под товарняк. Сопро­вождал Сталина Берия. Переночевал Верховный главнокомандующий, как рассказала журналистам экскурсовод Лидия Козлова, в чудом уцелевшем сельском доме колхозницы Кондра­тьевой. Здесь состоялась встреча с командующим Калининским фронтом Андреем Еременко. Хозяйку выселили, но взамен предложили выбрать дом по ее желанию, что она и сделала.

Дом на волжском берегу сохранил­ся в прежнем виде до сих пор. Те же резные наличники, мансарда, распо­ложение комнат. Выстроенной специ­ально к сталинскому визиту беседки, правда, не осталось. После войны тут хотели создать музей Сталина, но вождь распорядился превратить зда­ние в избу-читальню. И лишь сейчас, кстати, вопреки воле вождя было ре­шено основать в честь этого события музей. Правда, назвать его домом-му­зеем Сталина никто не решился, хотя таких предложений было в достатке, поэтому остановились на музее Кали­нинского фронта. Но личность Стали­на, как говорят инициаторы создания музея, будет представлена в экспона­тах достаточно широко. Были идеи назвать его музеем первого салюта в честь освобожденных городов, так как именно здесь 5 августа Сталин впервые принял решение, узнав об освобождении Орла и Белгорода, по примеру Петра Первого салютовать каждой Победе. Но эта идея поддер­жана не была.

В наш приезд этот выкрашенный синей краской дом был еще пуст, экс­понаты не завезены, дорожки к дому не проложены. Но и без музейных реликвий ясно, что этот дом и ржевитяне, и гости всегда будут называть «домом Сталина», а вовсе не музеем «Калининский фронт, август 1943 го­да». Решение о его создании, думает­ся, далеко не бесспорное, учитывая скоротечность визита, неоднознач­ную личность вождя народов и место, где по его приказам «любой ценой» погибло такое огромное количество людей. Не будем забывать, что Ста­лин лично руководил зимне-весенним наступлением на Ржевско-Вяземском плацдарме, а в ходе летней Ржевско-Сычевской операции вновь поставил задачу во что бы то ни стало взять Ржев. При этом он не считался с лю­быми жертвами.

Не исключено, что к работе ржев­ских поисковиков подключатся их бе­лорусские коллеги. Такое желание они часто высказывают при двусторонних встречах. «Российские поисковые от­ряды открыты для сотрудничества с Беларусью по установлению событий военных лет, — говорит руководитель департамента поисковой и конструк­торской работы Российского воен­но-исторического общества Сергей Мачинский. — Сейчас география на­ших поисков охватывает всю страну. Отряды работают от Калининграда до Сахалина, но Беларусь, где при отсту­плении летом 1941 года и в ходе опе­рации «Багратион» 1944 года погибло большое количество советских солдат и офицеров, мы постоянно имеем в виду. Она, возможно, будущий адрес поисков в наших дальнейших планах».

Если бы на территории теперешнего ржевского мемориального комплекса был создан величественный памятник воинам из частей и соединений, сражавшихся под Ржевом, погибшим, пропавшим без вести, умершим после войны, если бы напротив каждой фамилии были размещены их фотографии, то, наверно, пришлось бы возвести несколько рядов памятных стен. На несколько километров. Их было бы трудно обойти за день. Не знаю, появится ли такой памятник ветеранам-«ржевцам» или нет. Знаю одно: мы обязаны перечислить поименно всех. От каждого пехотинца до медсестры. От каждого убитого партизана до воина, оставшегося в живых. От генерала до рядового. Ржев - это наша скорбь и утрата. Это массовый героизм советских людей. Это - наша вечная память.