Время собирать камни

Этот вид интеграции в гораздо большей степени учитывает интересы всех государств и всех народов нашего региона

29 мая произошло без преуве­личения историческое со­бытие. В этот день не про­сто был создан Евразийский экономи­ческий союз. В этот день закончилось междувременье, которое наступило после распада СССР в 1991 году и на­чался процесс новой интеграции евра­зийского пространства. Эта интеграция шестая по счету за последние полтора тысячелетия, если верить евразийско­му историку Георгию Владимировичу Вернадскому, который открыл закон периодического государствообразования на территории срединной Евразии. Согласно ему сами географические ус­ловия срединной Евразии (примерно со­впадающей с территорией СССР) и комплементарность культур живущих здесь народов приводят к тому, что после распада большого государства, занима­ющего эту ойкумену, вскоре возникает новое, схожее государство, иногда под началом другого народа, иногда — того же самого.

Первыми эстафету собирания Евра­зии понесли скифы и гунны, за ними — монголы, с XIV столетия началась эпоха русских евразийских империй, затем по­сле распада империи в 1917 году ее про­странство собрали большевики. Теперь наступила очередь новой интеграции и она, как видим, — не прихоть отдельных политиков, а властное веление самого духа евразийской истории.

Очевидно, что дело не ограничится одними лишь экономическими взаимос­вязями, хотя в силу известных причин сами архитекторы этой интеграции — главы государств, вошедших в ЕЭС, на этом стараются не заострять внимание и, более того, порой заявляют обратное. Объединение экономик трех постсовет­ских республик не может не предпола­гать и элементов политического адми­нистрирования всей территории. Такие структуры уже существуют, только они еще не заработали в полную мощь. Это и Межпарламентская ассамблея стран — участниц ЕврАзЭс, и Межгосудар­ственный Совет, и Интеграционный ко­митет, и ОДКБ, и структуры в рамках Союза России и Беларуси. Причем, как верно заметил белорусский аналитик Алексей Дзермант, опыт существова­ния Союзного государства России и Бе­ларуси показал эффективность именно такой «симбиотической», а не унификационной модели.

Действительно, трудно спорить с тем, что Евразийский Союз (уже без приставки «экономический») должен стать межгосударственным образо­ванием на базе общей экономики, на­поминающем Евросоюз. Этот вид ин­теграции в гораздо большей степени учитывает интересы всех государств и всех народов нашего региона. Проект евразийской интеграции в этом смыс­ле — хорошая альтернатива национа­листическому проекту собирания всех русских в одном государстве, сторонни­ки которого хотели бы, скажем, оттор­гнуть от Казахстана северные районы, в которых большинство населения (бо­лее 49 процентов) составляют русские. Парадокс ситуации состоит в том, что даже если националистический проект воплотится в жизнь, своей цели он все равно не достигнет. В республиках Цен­тральной Азии и помимо Казахстана проживает около двух миллионов рус­ских, да и в самом Казахстане в север­ных районах живет лишь около 300 ты­сяч из более чем трех миллионов всего русского населения республики. Таким образом, собрать всех русских в одном государстве все равно не удастся. При этом положение русских, оставших­ся за пределами националистической России, в Азии, конечно, ухудшится. И Казахстан, и другие государства Цен­тральной Азии, очевидно, в этом слу­чае охладеют по отношению к Москве. Вместе с тем в рамках Евразийского Союза действительно возможно вос­соединение русского народа, ставшего разделенным после 1991 года, и без тех издержек, которые несет национали­стический проект.

История показывает — эпоха национальных государств заканчивается. Во всех регионах мира — и в Европе, и в исламском мире, и в Латинской Америке наблюдаются тенденции к созданию наднациональных образований (в Европе они уже привели к созданию ЕС). Вместе с тем возврата к былым империям тоже не происходит. Новые квазиимперские союзы предполагают наличие пусть ограниченного, но все же суверенитета входящих в них государств (как в ЕС). В этом же направлении, думается, должна идти и постсоветская Евразия. Националистические и уж тем более этнонационалистические амбиции, актуальные в XIX веке, в эпоху «весны народов», но явно запоздалые в начале XXI века, как показал пример Украины, ни к чему хорошему не приведут.