СВО: с кем Бог?

Ситуация в Курской области и на западе Донбасса находится в развитии, что и ограничивает оценку происходящего текущей хроникой. В поле зрения прежде всего прорыв украинских войск в районы Суджи и Коренево. Не будем предвосхищать «разбор полетов» — он неминуем, но пока противник не вытеснен, проявим осторожность. Вопрос, лежащий на поверхности: какие цели преследовал Киев? Их как минимум две. Прежде всего — продемонстрировать собственный военный потенциал, в том числе для подтверждения эффективности западных оружейных поставок. Локальная цель — оттянуть часть наших сил из Донбасса. Но объем уже понесенных противником потерь вряд ли пропорционален его замыслу: речь идет о десятке тысяч погибших и тысячах уничтоженных единиц боевой техники. По некоторым военно-техническим позициям это больше, чем Украина потеряла за весь период боевых действий с февраля 2022 года. Окончательные цифры назовем, когда будет обеспечена безопасность не только Курской, но и соседних с ней областей. Понятно, что единовременным приступом этого не достичь. И вообще, в военном деле торопливость опасна. Но уже сейчас очевидно, что курские события не повлияли на ход боевых действий собственно в Донбассе. Дело даже не в том, что противник отступает. Существеннее то, что за его спиной, по сути, не остается серьезных оборонительных рубежей и логистических центров. Военные аналитики считают, что потеря Покровска лишит Украину доступа к угледобыче — главному военно-промышленному ресурсу Киева.

Весьма вероятно, что полевой расклад для Киева вторичен. Ему важнее усилить не столько фронт, сколько собственные переговорные позиции: в упрощенном виде речь идет о размене: отказ от террора и нападений на каноническую территорию России в обмен на минимизацию территориальных потерь. Впрочем, роль Киева как переговорщика — во многом формальна. Рано или поздно Москве придется договариваться с Западом, прежде всего, с Вашингтоном. Европа в этом смысле занимает половинчатую позицию: не доводить дело до войны с Россией, но разрешить Украине наносить удары европейским оружием по территории, которую в ЕС признают российской. Ясность внесет завершение избирательной кампании в США, особенно в случае победы Трампа. Особых надежд на раннюю осень никто не питает.

Диспозиция для переговорного процесса создается на линии фронта. Кто успешнее, тот и диктует правила игры. Объективная реальность такова, что прямо сейчас нет базы для переговорного трека. В то же время наши массированные удары по Украине, которые были нанесены во второй половине августа, не были характерны для последних месяцев. «Дырявое» украинское ПВО оказалось не в состоянии противодействовать массированному удару.

Но пока на Украине и в РФ общественное мнение склоняется к силовому решению конфликта. При этом усталость значима для всех сторон. За последний год число украинцев, которые готовы на территориальные уступки ради мира, выросло в три раза. Многочисленные на этот счет разночтения требуют внесения ясности.

С мая 2022 г. до мая 2023 г. ситуация была относительно стабильной: около 8—10% были готовы на территориальные уступки, абсолютное большинство — 82—87% — стабильно выступали против каких-либо уступок. Но уже к концу 2023 года готовность украинцев к уступкам выросла до 19%, в феврале 2024 года — до 26%, в мае — до 32%. Но главное — в другом. Для устойчивости фронта Украина должна ежемесячно призывать в ВСУ 20 тысяч новобранцев. При нынешнем выполнении мобплана в пределах до 30% от востребуемого количества, это нереально. Тем временем, по признанию Киева, в стране и за рубежом — 4 миллиона уклонистов, в одной только Европе — более 1 миллиона.

Наша позиция сводится к международному признанию статуса Крыма, ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей как регионов России, закрепление внеблокового и безъядерного статуса Украины, ее демилитаризацию и денацификацию, а также к отмене антироссийских санкций. Украина настаивает на возвращении к границам 1991 года и выводе российских войск за их пределы. Примечательно, что не только Киев, но и страны Запада, включая претендента на пост президента США Трампа, назвали наши условия неприемлемыми. Но и украинский подход, начиная с 2024 года, всерьез не рассматривается. Некоторые аналитики считают, что переговорам по существу должно предшествовать освобождение — обмен всех военнопленных. В начале июня В. Путин заявил, что в российском плену находятся 6465 украинских военнослужащих, а в украинском — 1348 наших. Более свежие цифры  противоречивы.

В западной аналитике обсуждаются два сценария завершения конфликта. Первый вариант, как и в корейской войне, состоит в следующем: все закончится бессрочным прекращением огня, а стороны сохранят влияние на контролируемых ими территориях. В таком случае может быть достигнуто только соглашение о прекращении огня. Второй вариант — это уже мирное соглашение, которое признает территориальную целостность сторон и обеспечивает международное признание. По первой модели, предполагающей замораживание конфликта, снятие антироссийских санкций будет невозможно, так как мирное соглашение отсутствует. А по второй модели одним из пунктов мирного договора может стать снятие ограничений с России, которое уже фигурировало в рабочей версии стамбульского договора. Некоторые допускают, что переговоры по урегулированию конфликта могут пройти в Баку. Недавний визит Президента РФ В. Путина в Азербайджан видится тому подтверждением. В качестве переговорной площадки упоминается и Индия. Но дело не в географии. Чтобы начались переговоры, нужна отмашка из Вашингтона.