Как выжить в хищном лесу?

Официальное ее название анонсировалось как «Россия: глобальные вызовы и оборонная политика». Но лектор быстро сориентировался в аудитории и «приземлил» его. И, на наш взгляд, только выиграл от этого. Итак, с некоторыми редакционными сокращениями слово Дмитрию Рогозину.

Миром движут национальные страсти элиты

Что бы мы ни говорили о действии самых разных сил, государств, наций, все они руководствуются своими наци­ональными интересами. Государства­ми движут не столько демократические процедуры, через которые происходит воля народа. В большей степени эти национальные интересы понимаются, интерпретируются и реализуются кон­кретными элитами, правящим классом. Со всеми их страстями, с их истори­ческим опытом, симпатиями, привя­занностями, антагонизмом и многими другими важными категориями, кото­рые определяют национальное созна­ние элит.

Если посмотреть историю челове­чества в XIX, XX, начале XXI века, мы увидим, что во многом эти интересы, как ни странно, примерно находятся в том же самом русле. Меняются эконо­мические формации, изменяются гра­ницы между государствами, но, тем не менее, в основе поведения государств, наций, народов остаются те инстинкты, которые формируют облик политиче­ской элиты, принимающей решение. Поэтому миром движут не националь­ные интересы и их баланс или разбалансирование, а национальные страсти тех людей, кто принимает решение. Это очень важный момент.

Второй момент, о котором я хотел бы тоже сказать, связан с тем, что по­нятие ущерба для государства, того, что есть добро и зло, во многом также свя­зано с историческим опытом этих са­мых элит. Пример приведу вам самый простой. Ирано-иракская война с сот­нями тысяч жертв, всевозрастающим размахом — количество жертв шло уже на сотни тысяч, не шла на спад до тех пор, пока враждующие стороны не ре­шили обзавестись ракетным оружием такой дальности, которое позволяло наносить удары по столицам, а значит, по собственности, жизни и благопо­лучию элит. То есть, народ не важен. Не важно, сколько солдат было убито на фронтах. Важно то, что вдруг по­явилась угроза мне, любимому, то есть мне — классу политическому, принима­ющему решения, конкретным лицам, диктаторам, шахам и так далее, принимающим решение, вести войну или нет. И как только такое оружие появилось, появилась гарантия взаимного гаран­тированного уничтожения, моменталь­но война свернулась.

Это тоже очень важно понять, по­тому что, когда мы оцениваем уровень оборонных расходов, то надо понимать точно, с какими угрозами мы столкнем­ся в будущем, с кем мы будем иметь де­ло, и как тот, с кем мы будем иметь де­ло, воспринимает предел ущерба, кри­тического ущерба, а значит, мы можем рассчитать минимально достаточный уровень наших вооружений, нашей обороны, с тем, чтобы остановить лю­бую агрессию, именно нанеся потенци­альному агрессору или группе агрессо­ров непоправимый ущерб в том объ­еме, количестве, который он восприни­мает психологически. Это первый блок вопросов.

Поколения войн

Второй блок вопросов. Поколения войн. Какие войны мы знаем в исто­рии? Где мы сейчас находимся? Какова система координат, где РФ должна вы­считывать уровень своих оборонных расходов и качество той техники, кото­рую должны поставлять на вооружение наших Вооруженных сил?

История знает несколько поколений войн. Первое поколение войн, первая революция в военном деле была свя­зана с появлением холодного оружия и доспехов. Это были века и века. До тех пор, пока желание защитить тело всадника или пехотинца не дошло до абсолютного максимума бессмыслицы, когда появилась тяжелая конница, где всадник уже не мог справиться в бою без поддержки своего пажа, оруженос­ца, арбалетчика, потому что он был на­столько тяжел, что даже подняться на коня не мог. Казалось, что тяжелая кон­ница даст определенное преимущество в борьбе с конницей более легкой, или, как раньше ее называли, естественной конницей. Но наступила вторая рево­люция в военном деле, появился порох, появилось огнестрельное оружие. И тогда броня, кирасы, доспехи потеряли всякий смысл. Холодное оружие стало все больше и больше становиться эк­зотикой. Третья революция в военном деле связана с появлением нарезного оружия. Нарезное оружие, по сути де­ла, дало возможность огнестрельному оружию стать более точным и более дальнобойным.

Четвертая революция пришлась на начало ХХ века, и она связана с появ­лением автоматического оружия само­го разного вида. Сначала это было на­земное автоматическое оружие, всевоз­можные пулеметы, автоматы. Потом появились авиационные пушки, пушки для военно-морского флота и так далее. По сути дела, весь ХХ век шел вплоть до 50-х годов в рамках IV поколения войн, которое активно применяло это ору­жие. Мы знаем огромные жертвы, ко­торые понесли народы в результате раз­вязанной Гитлером агрессии, особенно наш народ, 27 миллионов жизней — эта цена, которую вряд ли мог заплатить любой другой народ, кроме нашего. Мы заплатили эту цену за победу, за свою независимость. Страшная цена, о кото­рой мы до сих пор помним, которая от­ражается на нашей демографии, на на­ших определенных слабостях, которые мы должны переживать, и с которыми мы обязаны бороться ради памяти тех людей, которые сохранили нам свободу.

Но появилось новое оружие. Ядер­ное оружие — фактически наступило пятое поколение в развитии теории во­йн. В чем смысл ядерного оружия? Пре­жде всего в том, что теперь война начи­налась не на границе враждебных госу­дарств. Эта война стала бесконтактной. Эта война с применением ракетных средств доставки ядерного оружия, ору­жия массового уничтожения, позволила наносить непоправимый ущерб друго­му государству, не пересекая формаль­но границы, причем действовать на всю глубину территории этого государства. Мы жили практически 50 лет в услови­ях, когда созданный двумя системами ядерный предел, который надо расшиф­ровать как страх взаимного гарантиро­ванного уничтожения, стал сдержива­ющим фактором от развязывания пря­мых конфликтов, прямых войн между двумя враждебными системами.

Эти системы воевали, но никогда на­прямую не входили в военный контакт. Они воевали в Корее в 1950-м году, они воевали во Вьетнаме, в Афганистане, в других точках, были многочисленные конфликты на территории африканско­го континента, в Латинской Америке.

Но впрямую восточный блок, Варшав­ский договор во главе с Советским Со­юзом и НАТО во главе с США никогда не сходились в ядерной рукопашной. Почему? Потому что эскалация разви­тия такова, что сдержать его на опре­деленной стадии, не допустить приме­нения ядерного оружия на всю глубину максимального пространства вражду­ющих государств было невозможно. И именно этот страх, еще раз подчерки­ваю, оказался важнейшим сдержива­ющим фактором от развязывания не только ядерной, но даже обычной во­йны между этими государствами.

Не проспать новую революцию

Что наступает сейчас? Какая эра? Почему важно ее не проспать? К со­жалению, после развала СССР мы бы­ли заняты внутренними политически­ми разборками. Армия была унижена, оскорблена. А между тем, об этом пра­вильно написал Президент В.В. Путин в своей предвыборной статье, армия стала единственным сдерживателем от развала РФ. Она сохранила Россию. И сегодняшние средства, которые мы платим на ее перевооружение, — это плата по счетам. Это не милитаризация, это наш долг — сделать то, чтобы армия получила то необходимое, что она не получала последние 20 лет.

Так вот, важно не проспать новую революцию в военном деле, а она идет полным ходом. Посмотрите на собы­тия, которые развиваются спонтанно начиная с 1999 года — Югославия, по­том Ирак, Ливия. Мы видим, как от войны к войне вырастает объем при­менения оружия нового принципа. Это высокоточное оружие вне ядерного исполнения, которое позволяет вести точно такие же бесконтактные войны, но уйти от соблазна применения ору­жия массового уничтожения.

По сути дела, высокоточное оружие заменяет оружие массового уничтоже­ния по той простой причине, что, если оно применяется в условиях развет­вленной городской инфраструктуры индустриальных государств, то пря­мое попадание высокоточного оружия в атомную электростанцию, в плотину, в химический завод может при вести к последствиям, абсолют­но сравнимым с применением оружия массового уничтожения. Но при этом тот, кто применяет это оружие, счита­ет, что против него не будет применено ядерное оружие, поскольку он не давал повода для этого, он применял оружие в обычном оснащении.

На сегодняшний момент США при­няли на вооружение и исповедуют но­вую стратегию, она называется «Стра­тегия молниеносного глобального удара». Суть ее сводится к тотальному массированному применению высоко­точного оружия на территории против­ника. Причем хочу подчеркнуть очень важный момент: применение данного оружия в большей степени связано с тем, чтобы экономически поставить на колени государство противника, не входить с ним в прямой контакт, с его обычными вооруженными силами, по­строенными по принципу четвертого поколения войн.

К примеру, Югославия. Югославия в 1999 году была полна решимости дать бой в случае, если силы НАТО будут проводить сухопутные операции на ее территории в Косово или на остальной части Сербии. Но этого боя не было. Ру­ки югославской армии оказались очень короткими, как у маленького худень­кого боксера. Перчатками он пытался махать, но до противника не доставал, потому что противник держал его на дистанции своими длинными руками, и этими длинными руками и было высо­коточное оружие. В результате — разру­шение мостов, инфраструктуры, круп­нейших предприятий, нефтяных баз.

В итоге мы делаем вывод о том, что при применении оружия шестого по­коления обычные вооруженные силы, построенные по принципу и подобию войн ХХ века, бессмысленны. Да, мож­но создавать новые танковые армии. Сделать эти танки совершенными, но они не смогут войти в прямой контакт со своим противником, ибо этот агрес­сор даже не будет пытаться вводить свои сухопутные войска на территорию страны-жертвы до тех пор, пока не на­несет ей колоссальный экономический ущерб, поставив ее на колени. Поэто­му вооруженные силы, построенные по традиционному принципу, даже не являются целью номер один при нане­сении ударов нового типа. Это крайне важный вывод, который, я бы хотел, чтобы мы сделали.

Второй вывод состоит в том, что та­ким же образом в рамках шестого поко­ления войн происходит еще одна рево­люция, связанная с применением ору­жия нетрадиционного, или как говорят военные, оружия на новых физических принципах. Если раньше мы знали ору­жие, которое использовалось с помо­щью кинетической, тепловой, хими­ческой энергии, то сейчас мы видим совершенно иные типы развития ору­жия — климатическое, информацион­ное, лазерное, этническое и так далее. Сегодня создается оружие, которое по своему потенциальному воздействию на противника нельзя назвать иначе как варварское.

Теннисная ракета США

В этом контексте и надо говорить о противоракетной обороне, потому что она тем и опасна, что никакая не обо­рона. Это ракетное нападение. В чем смысл стратегического ядерного потен­циала нашей страны? В обладании не­зависимой мощью, возможностью от­ветного удара по любому агрессору или группам агрессоров, как бы далеко они ни находились.

В 1972 году, когда еще был СССР, США подписали договор о ПРО. Он ограничивал две стороны в количестве противоракет и определил, что место размещения противоракет может быть только одно на территории националь­ного государства. Американцы выбра­ли регион рядом со своей базой стра­тегических ядерных ракет, мы выбра­ли административный и политический центр нашей страны — город Москву. И вокруг Москвы была развернута проти­воракетная оборона.

Джордж Буш младший проигнори­ровал договор по ПРО 1972 года. Бо­лее того, применил в дипломатической практике впервые фразу о том, что США отзывают свою подпись. Это забавная вещь, потому что стоит ли вообще после этого доверять США, даже юридически подписанным соглашениям, проголо­сованным американским Конгрессом, если в определенный момент президент США может отозвать эту подпись? В результате был дан зеленый свет разви­тию противоракетных систем.

Первое, что важно понять, никог­да гонка оборонительных вооружений не была лучше гонки наступательных. Всегда попытка совершенствовать щит приводила к тому, что оппонирующая сторона пыталась совершенствовать меч, и так далее, это абсолютный по­рочный замкнутый круг. Во-вторых, противоракетная оборона США в пол­ной мере вписывается в ту самую стра­тегию молниеносного глобального уда­ра, о котором я вам только что говорил. Почему? Сначала на страну обрушатся сотни, тысячи, а может, и десятки тысяч средств высокоточного оружия, кото­рые наносят сокрушительный парали­зующий удар по центрам политическо­го и военного руководства страны, по основным объектам инфраструктуры и центрам стратегических ядерных сил. А что осталось после этого сокрушаю­щего удара, — уже не тысячи, и даже не сотни, а десятки боевых ракет страны-жертвы, которые должны быть пере­хвачены прежде всего на разгонном участке полета средствами противора­кетной обороны. По-другому воспри­нимать то, что делают наши американ­ские коллеги, я не могу.

Они нам объясняют, что база в Польше на третьем этапе развития пла­на «ЕвроПРО» в 2018 году будет созда­на для перехвата иранских ракет… Ну, я все понимаю, может, Джордж Буш действительно плохо учился в школе, и у него с географией были какие-то проблемы. Но современные американ­ские политики, которые сейчас сидят в Белом доме, люди с хорошим образова­нием. Они могут посмотреть на карту и увидеть, где Иран, где Польша, и поче­му вдруг Иран должен пулять свои ра­кеты (которых, кстати, у него нет до сих пор) в сторону Скандинавии?

Когда мы с вами говорим про «Ев-роПРО», не надо строить иллюзий. Европейский сегмент американской противоракетной обороны — это лишь европейская часть глобальной систе­мы противоракетной обороны, куда входит размещение тяжелых наземных стратегических ракет-перехватчиков на территории США, прежде всего на западном побережье, в районе Сан-Франциско. Это база ракет на Аляске, это военно-морской флот США, осна­щенный системой AEGIS и ракетами «Стандарт». Этих ракет и этих кораблей будет сотни. В том числе и смысл «ЕвроПРО» состоит в том, чтобы дать мотивацию для дальнейшего существо­вания НАТО. Разделить бремя ответ­ственности и финансовой нагрузки с европейцами.

И после этого создать глобальную систему, основанную на базах по пе­риметру российских границ, а также ВМФ, который как Фигаро — сегодня здесь, а завтра там. Американцы тща­тельно вымарывают любые соглаше­ния для того, чтобы хотя бы ставить нас в известность о перемещении свое­го флота. Если они поставят свой флот в Норвежском или Баренцевом море, то, по сути дела, это и есть тот самый кори­дор стратегического баланса через Се­верный полюс между США и РФ. Стра­тегического баланса, который и был держателем мира в течение всего после­военного периода между глобальными державами. Это очень опасные дурные игры. Поэтому ПРО США — это та са­мая теннисная ракетка, которая должна отбить оставшиеся мячики после того, как по стране противника будет нане­сен молниеносный глобальный удар с применением высокоточного оружия.

Насколько эта версия, изложенная мной, близка к реальности? Я абсолют­но убежден в том, что она реалистична, и хочу вам сказать, что я с удовольстви­ем воспринял бы оппонента, если бы он доказал мне обратное. Но, к сожале­нию, таких оппонентов я пока не видел.

Убийца ПРО

Именно поэтому РФ при формиро­вании государственной программы бу­дет закладывать такие параметры во­оружения и военной техники, которые будут отражением той угрозы, которая связана с шестым поколением войн. Мы тоже будем развивать соответству­ющие системы, которые способны в рамках воздушно-космической обо­роны, стратегических ядерных сил не дать возможности никакой противора­кетной обороне воспрепятствовать на­шим усилиям сохранить мир, независи­мость собственной страны и защитить своих союзников.

Мы постоянно совершенствуем эти системы. Раньше американцы говори­ли, что у русских ржавые ракеты, но они пропустили революцию в нашем воен­ном деле. Мы испытали новую межкон­тинентальную ракету, которую я назы­ваю «Убийца ПРО». Ни современные, ни перспективные американские сред­ства ПРО не смогут удержать эту ракету от того, чтобы попасть точно «в яблоч­ко» на том расстоянии, которое соот­ветствует ТТХ. Мы будем и дальше на­ращивать нашу мощь, которая позволит нам обеспечить абсолютную свободу в действиях в случае, если наша страна будет подвергнута агрессии.

Часто в документах у военных экс­пертов фигурирует одно и то же слово­сочетание — «вероятный противник». Знаете, это требует расшифровки, пото­му что вероятный противник абстракт­ным быть не может. Когда борца вы­зывают на ковер или боксера на ринг и говорят, что его вероятный противник просто вероятный противник, и он не знает ни его веса, ни выучки бойцов­ской, не понимает, с кем ему придется сразиться, он никогда не сможет опре­делить тактику. Не бывает универсаль­ного оружия, которое способно быть применено против такого абстрактного универсального врага.

Поэтому, не называя никакие госу­дарства, я просто объясню, как экспер­ты военно-промышленной комиссии определяют этого вероятного против­ника. И соответственно его мы готовим предложения по созданию систем, ко­торые могли бы нейтрализовать любую агрессию от него. Итак, вероятный про­тивник может быть более сильным, чем наша страна. Это может быть против­ник, равный нам по силе. И это может быть противник более слабый.

По каждому случаю мы должны по­нимать, что определенные наши си­лы могут быть задействованы в пол­ной мере или они будут выведены из строя. Скажем, в боевом контакте с бо­лее сильным противником совершен­но очевидно, что в первую очередь по­страдают наши высокотехнологичные средства, они будут выведены из строя, по ним будет нанесен удар. А скажем, в конфликте с более слабым противни­ком, наоборот, эти средства, та же самая космическая группировка будет дей­ствовать в полную силу. Поэтому Фонд перспективных исследований, который был создан в прошлом году, как раз и работает над созданием такого специ­ализированного воздействия на агрес­сора по всем трем формам вероятного противника, чтобы не допустить какого бы то ни было шанса ему подумать, что он может оказаться сильнее РФ.

Россия — это огромная страна. Самая большая в мире по территории, чрезвы­чайно богатая, по сути дела, лежащая в земле таблица Менделеева. В услови­ях сокращения доступа к ресурсам, РФ становится магнитом, притягивающим хищничество многих иностранных элит. Это объективный фактор.

Второй объективный фактор — у нас мало людей, 140 миллионов. Причем население сосредоточено прежде всего в Европейской части. За Уралом менее 30 миллионов, а на Дальнем Востоке вообще считанные миллионы. Эта ситу­ация, безусловно, должна нас беспоко­ить. Как говорил Президент, нам нуж­но создавать второй геополитический центр на Дальнем Востоке, как у США. У них есть Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфия на востоке, и есть Сан-Франциско, Сиэтл, Лос-Анджелес на западе. Так и у нас должно быть. Равно­мерное развитие государства.

Но самое главное, мы должны сде­лать так, чтобы наш солдат (а у нас ар­мия компактная) имел возможность воевать за пятерых. Не только по своим моральным, патриотическим и профес­сиональным качествам, но он должен быть оснащен боевой робототехникой, позволяющей ему видеть врага до того, как враг увидел его, поразить врага до того, как враг сообразил, что надо при­менять оружие, и констатировать факт поражения. Поэтому развитие боевой робототехники — это сегодня требова­ние времени, и этому будет уделено са­мое пристальное внимание.

Мы действительно живем в хищном лесу, и не надо по этому поводу ни го­ревать, ни обижаться на кого-то, — это данность. Так было, так есть и так будет. И сила государства состоит не только в его экономической мощи, но в том чис­ле и в возможности иметь современную вооруженную силу, способную блоки­ровать актуальные вызовы, угрозы на­шей безопасности. Как говорится, до­брым словом можно сделать многое, но добрым словом и кольтом, лежащим на столе, можно сделать больше.

Лекцию конспектировал Александр ЦАРЕВ