Теракт в «Крокус Сити Холле»

14:09Еще один пострадавший в «Крокус Сити Холле» умер в больнице

13:42Reuters: В Таджикистане задержали девять человек по делу о теракте в «Крокусе»

12:58Горелкин: После «Крокуса» зарубежные IT-площадки повели себя «омерзительно»

Вячеслав Фетисов: Наши спортивные чиновники толком не подготовились к допинговому «сценарию»

28.07.2016 17:00

Вячеслав Фетисов: Наши спортивные чиновники толком не подготовились к допинговому «сценарию»
Фото Владимира Афанасьева

Предвзятое отношение к нашим спортсменам со стороны Запада началось ещё с советских времён. Однако недавние допинг-скандалы показывают — опыт прошлого ничему не учит нынешних спортивных чиновников России. О том, почему российских легкоатлетов не пустили на Рио-2016, специально для «Парламентской газеты» рассказал легендарный защитник нашей хоккейной сборной, экс-глава Росспорта, а ныне первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по социальной политике Вячеслав Фетисов.

 Вячеслав Александрович, допинговые скандалы в России — это политический наезд на нашу страну или следствие безалаберности наших спортивных чиновников?

— И то и другое. Когда страна находится под санкциями, нельзя не понимать, что большой спорт будет использоваться как рычаг давления. Ведь каждый год возникали антироссийские допинговые истории, но никто не подготовился толком к возможному развитию сюжета. Считаю это бездействием и непониманием ситуации.

А теперь мы радуемся, что в Рио-2016 поехали «чистые» спортсмены! Забыв о том, что для многих из легкоатлетов, которые в полном составе отрезаны от Игр, это был единственный шанс принять участие в Олимпиаде. И виноваты в том, что всё так повернулось, точно не спортсмены и не тренеры.

 Виноваты чиновники?

— На сто процентов. Тем более что история эта  с политическим подтекстом и просчитывать риски надо было с большой тщательностью. Кодекс WADA, где были обобщены антидопинговые правила, был написан несколько лет назад. Ранее утверждена Конвенция ЮНЕСКО по борьбе с допингом — международный договор, который, кстати, был ратифицирован быстрее всех подобных договоров за всю историю международных отношений. То есть все правила прописаны, а мировой спорт — это система. И надо понимать, что либо мы находимся в этой системе, либо должны выйти из неё и придумать что-то своё.

 Однако мы не можем игнорировать то, что отношение к нам международных спортивных руководителей предвзятое.

— А разве когда-то было по-другому? Когда я выступал,  было то же самое. Дело в другом: право на проведение Сочи-2014 мы получили в 2007 году. С этого времени вплоть до 2015 года мы имели возможность плотно взаимодействовать с МОК. Восемь лет мы общались со всеми членами МОК на всех уровнях, в том числе с нынешним президентом WADA  Крейгом Риди. И вместо того чтобы выстроить отношения, мы стали почему-то «изгоями».

— Между тем американские спортсмены, которые попались в своё время на допинге, едут на Олимпиаду в Рио, а Исинбаева и Шубенков, ни разу не уличённые в употреблении запрещённых препаратов, нет.

— Да, это предвзято. Но, увы, это ещё раз доказывает, что мы не умеем отстаивать собственные интересы в спорте. С другой стороны, нам необходимо понимать и свои болевые точки: если и проба А, и проба В у спортсмена положительная, то подделывать это специально никто не будет. Значит, он должен быть отстранён от соревнований. Другое дело, что правила должны быть одинаковы для всех и за это надо биться.

— Россию обвиняют в государственной поддержке допинга. Как на это реагировать?

— Антидопинговую политику в России, антидопинговые правила разрабатывает Минспорта РФ. В России спорт поддерживается государством, что, кстати, абсолютно нормально. Отсюда и все эти обвинения в якобы господдержке допинга — ничего удивительного и нового в них нет. И на эти обвинения мы не сумели выстроить оборону, чтобы начать свою атаку.

— В 2002 году вы сумели пробить дополнительное место в руководящих органах WADA — представляли там страны Восточной Европы, возглавляли комитет спортсменов и даже в 2007 году выдвигались основным кандидатом на пост первого президента WADA. Но после того как ушли с поста руководителя Росспорта, эта работа прекратилась. Почему?

— Могу сказать, что до 2002 года мы никак не были представлены в агентстве и буквально за пару месяцев мне удалось доказать, что это дискриминация России. Пришлось для этого даже обращаться через Совет Европы. В итоге мы добились представительства в руководящих органах WADA всех стран Восточной Европы, включая Россию. И Дик Паунд, который тогда был президентом агентства, лично прилетел в Москву, чтобы поддержать наши предложения и меня персонально. После этого я летал в штаб-квартиру WADA в Монреаль каждые три месяца.  Хотя, поверьте, проблем тогда было не меньше, чем сейчас: нас обвиняли в том, что мы устранились от антидопинга, не участвуем в работе WADA, не платим взносы… Всё это удалось решить путём переговоров, встреч — мы стали взаимодействовать. Могу утверждать, если бы тогда эта работа не велась, то у нас не было бы никаких шансов на то, чтобы в 2007 году получить право на проведение Сочи-2014. Доверие надо зарабатывать годами, и нашей команде это удалось. Например, с 2003 по 2008 год мы провели в России пять больших мероприятий под эгидой WADA. А итогом стало то, что мою кандидатуру агентство выдвигало на пост президента WADA. И только позиция Совета Европы и наша внутренняя халатность не позволили мне стать вторым по влиянию человеком в системе мирового спорта. 

— После 2008 года всё это прекратилось. Почему мы сейчас не имеем своих представителей в WADA?

— Честно? Не знаю. Видимо, это никому не нужно. У меня был разговор с новым министром спорта Виталием Мутко в 2008 году — предлагал поехать в Монреаль, познакомить его со всеми людьми в WADA. Считал, это очень важным моментом, который требует серьёзного внимания. Но мне дали понять, что данное направление работы Минспорта никак не интересует. Сам я, ещё будучи избранным председателем комитета спортсменов WADA, какое-то время приезжал в Монреаль, в WADA мне предлагали избираться на главу того же комитета на четвёртый срок. Но я отказался, когда окончательно понял, что это нашим спортивным властям не нужно. И в WADA ездить перестал — тащить на себе антидопинговое представительство, которое на тот момент оказалось не нужно тем, кто за него отвечает, не видел смысла.

— Представительство в антидопинговом агентстве должно было осуществляться на уровне министра спорта?

— Конечно надо ездить, общаться. Представляете, если наш министр иностранных дел не будет ездить, встречаться с коллегами, доказывать свою позицию? Или наш представитель в ООН Виталий Чуркин сидел бы на заседаниях молча? Знаю, что какое-то время в WADA ездил замминистра Павел Колобков, но из-за проблем с иностранным языком, без понимания, что к чему, он ограничивался просто присутствием. По поводу поездок самого министра Виталия Мутко мне ничего не известно. Ко мне никто за советом из Минспорта не обращался, а самому навязываться считал некорректным.

— По поводу допинговых скандалов общались по старой памяти с кем-то из комитета спортсменов WADA?

— Зачем? Меня об этом никто не просил. Хотя мне и понятно, что стоило бы делать в данной ситуации и о чём говорить. Но я знаю позицию спортсменов: самое страшное и унизительное, когда человек стоит на вершине пьедестала, а потом спустя годы оказывается, что он всех обманул, принимал допинг. Его медаль по почте отправляется тому спортсмену, который занял второе место, но на всех олимпийских фотографиях победитель тот же. И те, кто пережил эту ситуацию, находятся в комитете спортсменов WADA, потому их отношение к допингу бескомпромиссное.

— Вы сказали, что вам понятно, что стоило бы делать в ситуации допинговых скандалов. Что именно сделали бы на месте министра?

— Полетел бы в Монреаль и постарался разобраться на месте, какие к нам претензии и на чём они основаны? Пришёл бы к президенту WADA, объяснил, что тема касается живых людей, и на каждое обвинение представил бы заранее подготовленное фактическое опровержение. Думаю, такой разговор имел бы положительный для нас итог.

— Многие убеждены, что если на Западе что-то говорят про наших спортсменов, то пытаться доказать свою правоту — дело бесполезное. Согласны?

— Нет,  мой опыт говорит как раз об обратном. Поэтому не понимаю, почему, когда нашу Федерацию лёгкой атлетики исключили из ИААФ, мы не пошли в арбитраж и не судились за свои права. Получается, мы косвенно признали свою вину. Только президент ВФЛА Валентин Балахничев заявил, что на нас возведён поклёп, но дальше слов ничего не двинулось. Это, на мой взгляд, стало началом всего того, что привело в итоге к дисквалификации нашей сборной по лёгкой атлетике. А когда мы только в июле обратились-таки в CAS в Лозанне, нам сказали: у нас мало времени, чтобы разобраться, поэтому мы принимаем доводы ИААФ, которая занималась вопросом и итоги своего расследования представила. А мы в это время сидели и чего-то ждали. Уверен: если бы мы начали воевать за свои права в ноябре, то имели бы совсем другие результаты в суде и другое отношение к себе.

— Что надо делать, чтобы в будущем не попадать в такие истории?

— Восстанавливать доверие. И это требует огромных усилий. И первый шаг — создание независимой антидопинговой общественной комиссии в России.

беседовал Никита Вятчанин 

Читайте нас в Дзен
Просмотров 7131