Южная Осетия:«Марши мира» на границе

Граница поросла чертополохом. Для перехода на нейтральную полоску грунтовки пришлось обойти наглухо запертые ворота и отшагать несколь­ко метров по тропинке, огибавшей за­щитную сетку. Злобные растительные колючки запросто протыкали джинсо­вую ткань, нещадно царапая кожу. На скромном этом пути встретилось свя­тилище, каких немало в Южной Осе­тии. Чем-то особым памятный жите­лям уголок украшают крестом, ставят лампаду и украшенный чеканкой рог для праздничных возлияний. Обычно на них пыли не замечается, люди на­вещают и протирают. Этот же крест, похоже, не навещали довольно дав­но. Это и понятно — граница, не так давно считавшаяся административ­ной, а ныне обретшая статус госу­дарственной!

В нескольких сотнях метров маячи­ли две до зубов вооруженные фигуры, посматривавшие в нашу сторону от какого-то подобия укрытия от непого­ды, напоминавшего козырек автобус­ной остановки. Это была уже Грузия. Грузинским же являлось кукурузное поле, отсеченное в нескольких ме­трах правее рукотворными колючка­ми и сеткой. Слева виднелся изрядно проржавевший водяной бак на опять-таки ржавой конструкции из металли­ческих балок. Сама цистерна грузин­ская, земля же — югоосетинская. И та­кие приграничные неприятные штрихи на каждом шагу. Без нарушений ред­кий день обходится. С одной стороны — люди действительно привыкли гонять тот же скот и штраф в пять тысяч ру­блей для них серьезный удар по фи­нансам, с другой — под предлогом пастушеских нужд прикрыть попытки прощупать прочность рубежей.

— Народ никак не может понять, что прежние времена, когда на по­ля или на пастбища запросто пере­ходили оттуда сюда и обратно, уже не вернутся, — сказал сопровождав­ший нашу журналистскую группу за­меститель руководителя Погранич­ной службы КГБ Республики Южная Осетия Р. Газзаев, — границу мы об­устраиваем по единственному до­стоверному и легитимному показате­лю — по административной границе между собственно Грузией и преж­ней Юго-Осетинской автономной об­ластью времен СССР. Другого крите­рия попросту нет. Грузинская сторона не согласна, но с чем они вообще согласны?!

… Автоматчики, глазевшие на нас в бинокль, а то и демонстра­тивно снимавшие свои стрелялки с плеч, напомнили мне персонажей с иллюстраций давнишнего номере журнала «Куба». На них подробно за­печатлены были, так сказать, перфомансы с подобной нейтральной поло­сы у американской базы Гуантанамо с девицами в мини-бикини в экстати­ческих позах, оскалившимися овчар­ками и другими приметами «свобод­ного мира». Здесь было поскромней, но суть дела не менялась. Шума тоже хватает. Экстремисты из Тбилиси то и дело устраивают нечто, именуемое ими «митингами» или «маршами ми­ра» в приграничном грузинской селе. В них активно засветился саакашвилевский номенклатурщик, уличенный у нас в активной стимуляции «болот­ников». Впрочем, из столицы Сакартвело и из ближайших к Южной Осе­тии сел точки обзора все же разные. Не так давно грузинские крестьяне митингующих пришельцев просто вы­гнали в шею. Селянам здесь жить, им с соседями рано или поздно ладить придется, а пришлые крикуны согла­сию не в помощь!

На этом пограничном пятачке не­подалеку от Цхинвала ни в том, ни в другом направлении движения при мне не наблюдалось. Зато другому участку рубежей между странами, до которого от юго-осетинской столи­цы добираться больше двух часов по серпантинистой дороге, безлюдье не грозит. В дальнем Ленингорском рай­оне его жителям переходить из стра­ны в страну можно без особого труда, в нем оборудован пункт для упрощен­ного пересечения межгосударствен­ной черты. Разрешается и доставлять кое-какие товары из Грузии, поэтому в райцентре в ходу и российские руб­ли, и грузинские лари, а на прилавках грузинские вина примерно в пяток раз дешевле, чем в Москве, и немало эк­зотических мелочей типа «натовских» ножей, которые в России попали бы в разряд холодного оружия.

Овощи и фрукты тоже в основном из Грузии и расходятся потом по всей республике. На пути в Ленингор то и дело на трассе попадались встреч­ные машины, груженые помидора­ми. Такая вот приграничная торговля, без которой жителям этого красивей­шего, но притом и небогатого уголка нового независимого государства не обойтись. Потому намерение вла­стей Цхинвала запретить пересече­ние границы на автомобилях вызвало множество слухов и пересудов. По­нятно, что переносить на себе поло­женные 50 килограммов что томатов, что винограда, что чего-то текстиль­но-галантерейного не каждому под силу. А для ленингорцев подобный товарно-денежный круговорот порою жизненно необходим.

. За проволокой и шлагбаумами притормозил грузинский микроав­тобус, из которого ради неизбежных формальностей и досмотров вы­брался моложавый чернобородый священник, которого тут же окружили водители и пассажиры других автома­шин. Руководитель Пограничной служ­бы КГБ Южной Осетии генерал Колбин пояснил мне, что батюшку пропуска­ют в порядке исключения по особому и притом трагичному поводу. Близ Ленингора есть женская обитель Грузин­ской православной церкви. В монастырьке этом скончалась монахиня и по случаю чрезвычайных обстоятельств по просьбе грузинской стороны гра­ница приоткрылась для священника, приехавшего для совершения подо­бающих траурных ритуалов…

Один из моих коллег поинтересо­вался, а нельзя ли перебраться на ту сторону на полдня и смотаться до Тби­лиси, благо, что из ближайшего села туда бегают маршрутки. Оказалось, что ему придется даже при наличии визы возвращаться в Россию и доби­раться на КПП «Верхний Ларс», следуя таким образом, по маршруту Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова, не­когда пешим ходом пробиравшихся из Владикавказа в Тифлис. А перейди он все же по какому-то чуду границу именно здесь, то по принятым с пода­чи Саакашвили законам ему на той стороне грозит четыре года отсидки. Грузины свою добровольную изоляцию вроде предлагали снять, но. только при возвращении к довоенному ста­тусу Южной Осетии — то бишь воз­вращении ее в состав Иберии. По эту сторону границы подобный вариант будущего начисто отвергают. Тбилис­ские же власти пока что к осознанию новой геополитической реальности в конкретном уголке Кавказа не готовы и компромиссов не признают.

Ленингорский район в Южной Осетии — на положении своеобраз­ного оазиса мира и дружбы между народами. Война пятилетней давно­сти его миновала, а потому страстей и несчастий, которых немало было в Цхинвале и поблизости от него, здесь удалось избежать. Правда, с прихо­дом к власти Гамсахурдия в 90-е го­ды прошлого столетия тбилисские власти переименовали райцентр в Ахалгори, как он назывался до рево­люции. После войны 2008 года и про­возглашения югоосетинской незави­симости «советское» название ему вернули. Однако приуменьшать или скрывать грузинский вклад в историю этих земель никто не собирается.

Во дворе районной администра­ции на гранитном пьедестале бюсты Шоты Руставели, Александра Пушки­на и одного из князей Эристави, не­когда правивших этими горами и до­линами, доблестно сдерживая натиск персов. Эриставами когда-то называли феодальных правителей, со вре­менем превративших свою «губерна­торскую» должность в титул. Памятник этому грузинскому роду высится и на центральной площади Ленингора. Уцелел и величественный дворец-за­мок этих грузинских «герцогов», в кото­ром расположился музей, оживляю­щий бурное прошлое. Этому реликту средневековья нужна была реставра­ция, но из Тбилиси с 1991 года не по­ступало на нее ни единого лари.

Многие ленингорские грузины, пе­ребравшиеся за границу пять лет на­зад, вернулись, хотя кое-кто и сохра­нил за собой жилье в поселке, кото­рый правительство Саакашвили соо­рудило для беженцев. Возвращались в свои дома и осетины, покидавшие родную землю двадцать лет назад, уходя к соплеменникам на севере.

— Да что ж мне на той стороне делать? — сказал почтенный седов­ласый «батоно» в кепи-аэродроме, представившийся Георгием, но фа­милии назвать не пожелавший. — У меня здесь дом кирпичный, а там в пластмассовом поселили. Я как уз­нал, что наши дома сам Чигоев охра­нял, то подумал — надо обратно…

Самого, пожалуй, знаменитого ленингорца современности Сурена Чигоева, увы, уже нет в живых, но земляки вспоминают его только по-доброму. Известный борец, побеждавший на многих престижных международного уровня турнирах, пользовался на ро­дине непререкаемым авторитетом. От многих я слышал, что его слово не раз было решающим при усмирении многих споров и разрешении неред­ких конфликтов последних двух де­сятилетий. В недавнем августе здесь провели первый республиканский турнир по дзюдо, посвященный памя­ти борца-примирителя. Столь слав­ную репутацию заслужить непросто.

До начала постсоветской смуты ХХ века в Ленингорском районе обитало около 14 тысяч жителей. Сейчас гла­ва района Джемал Джигкаев сказал мне, что постоянное население вве­ренной ему территории сократилось с тех пор до 7 с половиной тысяч чело­век, хотя было и меньше — обратный процесс идет. Но с молодежью про­блемы, едут на заработки кто куда.

Особенно заметный отток был до 2008 года, тогда район был под грузинским контролем и работы вообще не было. А для людей в возрасте, перебрав­шихся пять лет назад в Грузию, есть и чисто материальный повод обратить­ся к родным корням. Грузинские пен­сии заметно меньше юго-осетинских. В этом году около семидесяти чело­век обратились с заявлениями — хотят отказаться от грузинских паспортов…

Развод караулов военнослужащих пограничной службы

А вот от чего никто не собирается отказываться, так это от привычного на Кавказе многоязычия. В Ленингорье в ходу и осетинский, и русский, и гру­зинский. Такой интерподход к языко­вой проблеме и на улицах, и в напи­сании вывесок, и в школе. Когда-то для разноголосия говоров была и издрев­ле заложенная традиция чабанских кочевий. До периода войн в районе было больше 300 тысяч овец. И до Ок­тябрьской революции, и после нее от­ары в соответствии с сезонами пере­гоняли отсюда в Кахетию и в Дагестан под Кизляр. Кроме баранов и овец, пострадали и любители дальних пу­тешествий по горным тропам. Спор­тивные пешие маршруты советских времен, когда можно было при нали­чии сильных ног и подобающей эки­пировки пройти по всему Большому Кавказскому хребту, увы, в прошлом. Желающие тряхнуть стариной все же находятся, поскольку предложения провести полулегальных экстремалов горными тропами без подобающих документов тоже наличествуют. Одна из таких нигде не отметившихся ком­паний попалась пограничникам пару месяцев назад. Организатору ее, ви­димо, придется отвечать за незакон­ное предпринимательство, а клюнув­шим на его посулы отбыли по домам без компенсации расходов, почти не изведав горных прелестей. Не исклю­чено, что пограничники избавили их от многих неприятностей, так как в слу­чае внезапной непогоды спасать бы их никто не стал, поскольку никто об их вылазке не ведал.

Среди бесчисленных проблем Южной Осетии есть тема, так ска­зать, уникальной экзотичности. Еще на подъезде к Рокскому перевалу, отде­ляющему Северную Осетию от Юж­ной, и знаменитому тоннелю под ним, эти земли соединяющему, по сторо­нам не в редкость старинные родо­вые башни. Чем дальше в горы, тем их больше. Рукотворные эти исполины — кавказские предтечи современных многоэтажек и небоскребов — когда-то спасали горцев от врагов, позволяя семьям переждать неприятельский набег, а с течением веков настолько вросли в пейзажи, что кажутся такими же его непременными деталями, как и речные стремнины вкупе с заоблач­ными высями.

Говорят, что за последние два деся­тилетия иным из этих семейных крепо­стей пришлось вновь обретать искон­ное предназначение, превращаясь в подобие дотов. В основном же они попадают под категорию памятников старины и притом памятников, как и крепость эриставской династии, здо­рово обветшавших. Живут в них разве что одиночные ревнители традиций. Неподалеку от Цхинвала я увидел да­же образец сращения архитектурных эпох, когда традиционую башню из чуть обтесанного дикого камня попро­сту встроили в современный домик, над которым она высится подобно по­жарной каланче.

Для туристического будущего страны эти башни подобны золото­му фонду впечатлений, но иные из них уже рухнули под тяжестью веков, а многие того и гляди разделят участь своих менее прочных соседок.

На пресс-конференции Прези­дента Южной Осетии Леонида Тибилова после разговора про главные актуальности молодого государства я не удержался от вопроса о гряду­щей судьбе этого архитектурного на­следия. Глава республики понял меня с полуслова и сказал, что до башен руки непременно дойдут, но, к со­жалению, не сегодня. Это и понятно. Южная Осетия и в составе Грузин­ской ССР не могла похвастать раз­витой экономикой, а после затяжных изнурительных войн о восстановлении наследия не приходилось и говорить, все мысли были о том, чтобы крыши над головами залатать.