Восток: продолжение "большой игры"

О новых векто­рах российской политики в регионе рассказывает руководитель Санкт-Петербургского регионального ин­формационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований, профессор Александр Колесников

РФС: В массовом сознании пред­ставление о роли и месте России на Ближнем Востоке во многом следует стереотипам, сформировавшимся еще в советские времена. Насколько эти стереотипы восприятия соответству­ют нынешнему положению вещей? По каким «линиям фронта» идет сегодня противостояние в регионе и чью сто­рону и до какой степени следует при­нимать в нем России?

Александр Колесников: Я бы сказал так: Россия возвращается на Ближний Восток, где традиционно ее интересы заключались как в обеспечении без­опасности наших южных рубежей, так и в расширении зоны российских эко­номических интересов.

Что касается соприкосновений по «линии фронта», то на Ближнем Вос­токе, как известно, с Россией всегда соперничали страны Запада и США. После распада СССР в их стане наблю­далась некая эйфория относительно «исхода русских» из региона. Однако геополитическое равновесие не долж­но быть нарушено, и потому возвра­щение России в ее новом качестве стало непременным условием про­должения «большой игры», выражаясь языком наших западных оппонентов. Если в конце 1990-х — начале 1991 года мы фактически отошли в сторону и не препятствовали созданию вооружен­ной коалиции во главе с США, начав­шей первую войну в заливе (что было воспринято Западом как показатель кардинальной смены нашей позиции), то сегодня доминантой становится осознание глобальной ответственно­сти России за события в регионе. Все это требует от российской диплома­тии поиска новых подходов, а также большей оперативности и гибкости в принятии нестандартных решений.

РФС: В интерпретации мировых СМИ и многих политиков ИГИЛ и противо­стояние ему является темой и задачей номер один в регионе, если не в мире в целом. Насколько правильна такая расстановка акцентов? Какова степень опасности для России и какой практи­ческий вклад она могла бы внести в борьбу с ИГИЛ?

Александр Колесников: Честно го­воря, особых успехов США и их со­юзников в борьбе с ИГИЛ пока не про­сматривается. Владимир Путин в ходе недавнего визита в Каир справедливо отметил, что одними бомбардировка­ми победы достичь невозможно. Нуж­ны консолидированные усилия всего мирового сообщества. Реально на се­годняшний день вооруженным фор­мированиям ИГИЛ противостоит лишь сирийская армия. США и страны НАТО всячески стремятся изолировать Рос­сию от участия в борьбе с ИГИЛ, опаса­ясь, очевидно, укрепления ее позиций в регионе. Между тем ИГИЛ проводит курс «ползучей исламистской экспан­сии», целенаправленно завоевывая сим­патии суннитской молодежи на захва­ченных территориях как в Сирии, так и в Ираке. Граница между двумя стра­нами всегда была достаточно услов­ной, а сейчас фактически отсутствует вовсе, так что людских ресурсов для пополнения своих рядов у исламистов предостаточно. Не секрет, что отряды ИГИЛ пополняют и граждане некото­рых стран СНГ, включая Россию.

В стратегическом плане в свете усиления противостояния ИГИЛ Рос­сия, имея особые отношения с рядом стран региона (например, Сирией, Ираном и Израилем), могла бы стать той консолидирующей силой, которая наряду с усилиями США и ЕС способ­ствовала бы скорейшему прекраще­нию конфликта. Это целиком отвечает российским интересам и закрепило бы наши позиции в противостоянии исла­мистской угрозе, недопущении ее рас­пространения на территорию России.

РФС: Со времен Насера российско-египетские отношения пережили ряд подъемов и спадов, сближений и ох­лаждений. Насколько прочным и глу­боким видится нынешнее сближение? Правомерно ли видеть в нем проявле­ние неких новых параметров в нашей ближневосточной политике?

Александр Колесников: Думаю, вполне правомерно. Произошедшие за последний год политические пере­мены в Египте существенно измени­ли вектор выстраивания отношений с этой страной как в двустороннем, так и в региональном формате. Рос­сия одной из первых последовательно поддержала курс нового египетского руководства, отстранившего от власти представителей движения «Братья-му­сульмане», и признала результаты всеегипетского референдума и избрание президентом страны Абдель Фаттаха ас-Сиси. Важную роль сыграли встре­ча на высшем уровне в Сочи в августе 2014 года (по инициативе египетского президента), а затем официальный ви­зит главы Российского государства в Каир в минувшем феврале.

На фоне растущего хаоса, порож­денного «арабской весной», нынешнее египетское руководство хочет играть стабилизирующую роль в арабском и мусульманском мире и в этом плане отчетливо сигнализирует о стремлении расширять сотрудничество с Россией, включая взаимодействие в военной и военно-технической сфере. В перспек­тиве можно было бы рассматривать предоставление приоритетных условий прохода по Суэцкому каналу и захода в египетские порты кораблям ВМФ Рос­сии. Перспективным представляется и наращивание экспорта российской продукции военного назначения, тра­диционно востребованной в Египте.

Благоприятный политический фон развития российско-египетских отно­шений позволяет перевести в практи­ческую плоскость переговоры о соору­жении Россией первой АЭС в Египте. Помимо решения проблемы с энерго­обеспечением страны реализация про­екта закрепила бы за нами приоритет в развитии атомной отрасли в Египте.

В целом Россия продолжает рассма­тривать Египет в качестве одного из ве­дущих и надежных партнеров на Ближ­нем Востоке и в арабском мире, что от­крывает реальные перспективы вывода российско-египетских отношений на уровень стратегического партнерства.

РФС: Очевидно стремление Турции играть ведущую и особую роль в ближневосточных делах, в чем она объективно вступает в противоречие с другими претендентами на роль ре­гиональной державы. Россия резко активизировала в последнее время экономическое сотрудничество с Тур­цией, при этом стороны не скрывают (хотя и не афишируют) диаметральной разницы в подходах, например, к во­йне в Сирии. Насколько политические разногласия могут стать препятствием для делового партнерства и, наоборот, рост торговли и экономического со­трудничества может снивелировать разность политических позиций?

Александр Колесников: Начнем с того, что особых политических раз­ногласий с Турцией у России нет. Мы стратегические партнеры, и уровень нашего политического и экономиче­ского взаимодействия сверяется на регулярной основе Советом сотрудни­чества на высшем уровне. Другое де­ло, что у России и Турции существуют разные политические подходы к ряду проблем в регионе. Скажем, в сирий­ском вопросе Москва и Анкара при совпадении стратегических подходов расходятся в способах решения про­блемы. Заметим, однако, что не без влияния российской дипломатии Тур­ция в последнее время демонстрирует готовность к скорейшему урегулиро­ванию конфликта, угрожающего ее собственной безопасности. В послед­них высказываниях турецких полити­ков все больше признаков нежелания прямого вовлечения Турции в военное противостояние и попыток переос­мыслить прежние позиции.

Рост торговли и экономического сотрудничества, в свою очередь, вы­водит взаимоотношения на новый уровень, делает возможным осущест­вление эксклюзивных международных проектов типа строительства Газпро­мом «Турецкого потока». Очевидно, что в условиях беспрецедентного дав­ления на Россию со стороны США и ЕС и практического срыва строитель­ства «Южного потока» Турция стано­вится реальной альтернативой для выхода российского газа на междуна­родный рынок. 

РФС: Гипертрофированное и в значи­тельной степени однобокое участие СССР на Ближнем Востоке после 1991 года резко сменилось самоустране­нием от активной политики в регио­не, ослаблением былого влияния, что наиболее ярко проявилось в неспо­собности предотвратить иностранную агрессию и насильственное свержение режимов в Ираке и Ливии, развязы­ванием войны против правительства Асада в Сирии. Что подтолкнуло Рос­сию к более активной роли на Ближ­нем Востоке? В какую сторону на­правлен нынешний вектор нашей по­литики в регионе?

Александр Колесников: Не стоит за­бывать, что развал СССР повлек за со­бой и уход с геополитической арены такого инструмента сдерживания, как Советская Армия. Представить себе невозможно американскую агрессию в Ираке или бомбардировки НАТО Ли­вии, когда в Средиземном море нахо­дилась бы мощная советская эскадра. Потребовалось два десятилетия, чтобы Россия вновь осознала себя мировой державой как в политическом, так и в военном отношении.

Нынешний вектор российской по­литики в регионе Ближнего Востока направлен на восстановление мира в этом взрывоопасном районе, на отста­ивание верховенства международного права, цинично попираемого США. Последовательная поддержка нашей страной Сирии в ее борьбе с внешней агрессией привела к осознанию мно­гими, если не всеми, что без участия России систему коллективной без­опасности в регионе не создать.