Как двинуть интеграцию вперед?

Менее года осталось до соз­дания Евразийского эконо­мического союза, который, как подтвердил в минувшем декабре Президент РФ Владимир Путин, дол­жен заработать с 1 января 2015 года. На мартовском заседании Высшего евразийского экономического со­вета президенты России, Беларуси и Казахстана обсудят проект договора о создании ЕАЭС. Судя по всему, по­литическая воля руководства трех государств опережает готовность об­щественного сознания к восприятию этой идеи. Свидетельство тому — дис­куссии и страсти, вызываемые данной темой.

Сольемся рынками, друзья…

Евразийский экономический проект называют сумасшедшим вызовом. Ко­му? И миру, и трем странам — России, Беларуси, Казахстану, уже подписав­шимся под ним. Ведь если честно, то в его успех верят далеко не все. Влади­мира Путина можно было бы даже на­звать кремлевским мечтателем и уто­пистом, если бы не расширяющийся круг государств, которые выражают прямой интерес к этой идее. Перечис­ляю: Армения, Киргизия, Таджикистан, Южная Осетия, Сирия, Турция… Скеп­тики посмеиваются, а зря. На интегра­цию работает глобализация, которая идет в направлении олигополизации (создания странами региональных об­разований), политическая многополяр­ность мира, возрождение геополитики. И наконец, снижение доминирования Евросоюза, поперхнувшегося быстро-проглоченными новыми членами, а также отрезвление не вошедших в него третьих стран от иллюзий, что они тут же решат свои проблемы лишь по факту своего членства в нем.

Первый шаг к ЕАЭС — Таможенный союз. Для чего он создавался? Отнюдь не для реставрации Советского Союза (в чем его обвиняют наши «друзья»), а в целях образования единого круп­ного экономического организма. Что­бы Россия не была разорвана между Европой, Китаем, исламским миром. Эйфория от первых успехов в виде выросшего за первый год на треть взаимного товарооборота прошла, и возникли разговоры о стагнации. Интеграционные эффекты, обращает внимание директор Института эконо­мики РАН Руслан Гринберг, сработали только в плане заполнения прежних рынков. Сказываются структурные проблемы: в основе экономики России и Казахстана — минеральные продук­ты. Еще один минус — слабые связи Минска и Астаны. У РФ и РБ разная инвестиционная привлекательность: по регистрации собственности Бела­русь на 4-м месте в мире, Россия — на 45-м, по защите инвесторов — соответ­ственно на 79-м и 104-м.

Невысока значимость взаимной торговли внутри Таможенного союза. Причиной тому произошедшая деиндустриализация России и Казахстана. Вес Беларуси, сохранившей промыш­ленность, в торговле впятеро выше ее экономического потенциала, с точки зрения ВВП. Но Беларусь уперлась в возможности своих производственных мощностей, сохраненных с советских времен. Собственных ресурсов для их модернизации нет. Россию застопори­ла избранная модель развития, о не­обходимости смены которой власть заговорила на самом высоком уровне. Казахстан просто нуждается в созда­нии новой промышленности, посколь­ку у него мало что осталось от преж­ней. И во всех трех странах есть еще и проблемы качества экономической по­литики. Зампред Комитета ГД по соци­альной политике Николай Коломейцев основой интеграции считает развитие производства, которому мешают дик­тат монополий и банковского сектора, неподъемные тарифы.

Российский бизнес жалуется, что интеграционистские сливки получает Беларусь, а экономические — Казах­стан. «Вся выгода идет туда, мы от интеграции получили ноль. Примерно та же история с ВТО. Обещали одно, а имеем другое. Мы интеграционными инструментами только пальцы себе отшибаем», — сетует президент Рос­сийского зернового союза Аркадий Злочевский.

Между тем, помощник Президен­та, академик Сергей Глазьев полон оптимизма. Интеграционный проект, считает он, реализуется очень быстро. Понадобилось всего пять лет для фор­мирования Таможенного союза. Ис­черпание начального эффекта снятия таможенных барьеров — нормальный рабочий момент и не повод для песси­мизма. Что делать дальше? Углублять интеграцию. Два года назад было при­нято решение о переходе к ЕАЭС. За это время наднациональный орган Таможенного союза и Единого эконо­мического пространства (Евразийская экономическая комиссия) с 20 человек вырос до 1000 (значимый показатель, учитывая нашу бюрократическую тра­дицию!), а сам процесс развивается вширь: идет по дорожной карте Арме­ния, готовится Киргизия, интересуется Таджикистан.

По ходу вносятся коррективы в первоначальный замысел: о создании единой валюты, единого денежного пространства и единой кредитно-де­нежной системы теперь речи не идет. Ну и правильно. Ситуация еще не со­зрела. Разные экономические модели, сильно централизованные экономики и власти затрудняют передачу наци­ональных полномочий на наднацио­нальный уровень. Да и окружающая атмосфера русофобии, в которой даже самое малое консолидационное начи­нание воспринимается как угроза вос­становления русского империализма, хотим мы того или не хотим, влияет на Минск и Астану. Именно поэтому на декабрьской встрече трех лидеров и Александр Лукашенко, и Нурсултан Назарбаев высказались против спеш­ки и политизации экономических уси­лий без необходимости.

Плюсы и минусы

А есть еще и внешние риски. К их чис­лу относятся проект Евросоюза «Вос­точное партнерство», так называемый экономический пояс КНР «Шелковый путь», который рассматривают как про­тивовес американскому прожекту «Но­вый шелковый путь» (оба имеют целью освоение постсоветского пространства в южном подбрюшье России).

И все же караван интеграции, хоть медленно и скрипуче, но двигается вперед. У руководства страны есть по­нимание того, что это вопрос нашего исторического выживания и спасения. И наличествует политическая воля реализовать проект. Это дает надежду на то, что нынешние дефекты разви­тия так или иначе будут преодолены.

Критики ТС указывают, что неравновесность и несоразмерность его членов, экономическое доминирова­ние России, на которую приходится 87 процентов экономического потен­циала, обусловливают дополнитель­ные сложности. Но почему нам надо стесняться своей величины? Россия — безальтернативный лидер интегра­ции не потому, что она больше дру­гих, а потому, что лучше ее никто не может справиться с этой ролью в силу исторических, экономических и других причин, в том числе и нали­чия мощного оборонного комплекса. Экономическая интеграция одновре­менно является геостратегической. И насколько она важна, показывают события на Украине, где Запад дела­ет все, чтобы оторвать ее от России. Майдан — попытка Евросоюза прину­дить Киев к подписанию соглашения об ассоциации.

Есть ли надежда на возвращение Украины в интеграционный процесс? Ее нынешняя политическая нестабиль­ность, неясность дальнейшего полити­ческого ориентирования не позволяют однозначно ответить на этот вопрос. Вот ведь даже и выступление советни­ка-посланника Посольства Украины в России Виктора Суслова, предложив­шего вернуться к идее о проведении трехсторонней консультации между Украиной, Россией и ЕС, вызвало не­однозначную реакцию со стороны председателя украинской ассоциации «Поставщики Таможенного союза» Олега Ногинского. Андрей Климов, как и полагается зампреду Комите­та СФ по международным делам, ди­пломатично попенял коллегам на то, что вокруг экономических процессов слишком много политики.

Но как без нее? Один из украин­ских делегатов обратил внимание на то, что Евросоюз всегда дает краси­вую картинку о себе, хотя внутри него идут скандалы о квотах, нормах, до­тациях. А представители России, при­езжающие на Украину, ввели в обычай рассказывать о том, какой плохой Та­моженный союз. Что это как не отсут­ствие правильной информационной политики? Он же пожаловался, что в ТС до сих пор не разработаны нормы техрегулирования для третьих стран, тогда как Брюссель последовательно отстраивает фундамент для евроинтеграции Украины, выделяя на эти цели каждый год по 30 млн евро.

Между тем, экономист Михаил Де­лягин не мыслит успеха интеграции без Украины, потому что, по его мне­нию, в ближайшие годы российская экономика без украинской не то что развиваться, а и просто существовать не сможет. К нему присоединяется замдиректора Института народнохо­зяйственного прогнозирования РАН Александр Широв: «Производственный потенциал Украины — дополнитель­ный ресурс для того, чтобы двинуть индустриальную модернизацию всех стран и ее собственную. Тем более что общей проблемой для всего СНГ является недостаточность финансовых средств на развитие. При этом за счет простого рефинансирования увели­чить объемы кредитования не полу­чается, потому что деньги конверти­руются в валюту. Нужны механизмы проектного финансирования и допол­нительные интеграционные усилия».

Короче, плюсы и минусы, достиже­ния и слабости нынешнего интегра­ционного этапа можно перечислять долго, но участники дискуссии за­тронули проблемы, о которых обычно умалчивается.

Лидер интеграции

Первая — недостаточная привлека­тельность России как лидера интегра­ции. Директор Центра общественных наук при МГУ им. М.В. Ломоносова Юрий Осипов убежден, что порефор­менная Россия не выполнит стоящую перед ней историческую задачу инте­грации пространства СНГ, если серьез­но не изменится сама. Недостаточную привлекательность России в глазах других стран считает главной про­блемой и экономист Юрий Болдырев. А поскольку интеграции нет альтер­нативы, Россия должна измениться и, прежде всего, ответить, какова цель проекта, по каким правилам ведется игра? Если он всего лишь составля­ющая большого глобального проекта, не нашего, чужого, то ведь у тех же украинцев возникнет вопрос: а зачем нам идти в вашу интеграцию, которая на самом деле часть европейской, а не пойти ли туда сразу?

Сам интеграционный процесс, возможно, станет тем мотором, который заставит Россию перестроиться»

Вторая проблема — отсутствие со­гласия в товарищах, то есть в россий­ской правящей элите относительно самого интеграционного проекта. Нет консенсуса и по более частно­му вопросу — об участии Украины в Евразийском экономическом союзе, продолжил ту же мысль Делягин. «Я был потрясен, — признался он, — об­наружив в руководстве большое коли­чество людей — не либеральных, без активов в Европе, — и вместе с тем жестко противостоящих идее интегра­ции с Украиной». Мотивы называются смехотворные. Одни боятся бюрокра­тического паралича регулирующих ор­ганов, другие — что, сохранив Севасто­поль, Россия никогда не построит базу ВМФ в Новороссийске. Владимир Жи­риновский своим выступлением прямо подтвердил тезис о разброде и шата­ниях в этом вопросе. «Турция и Иран к нам стучатся, а Украина и Прибалтика нас оскорбляют, поэтому у Евразий­ского союза больше перспектив в дви­жении на юг, а не в европейском на­правлении. Братские народы.., забудь­те эти слова. Они враги. С фашистской Германией шли к нам все эти славяне и Западная Украина. Никаких скидок! Торговать с ними по среднеевропей­ским ценам!». Против необдуманного расширения Евразийского союза вы­сказывается и лидер думских «справедливороссов» Сергей Миронов, хотя одновременно он за разноскоростную многоуровневую интеграцию.

Третья проблема — идеологическая непроясненность интеграционного проекта. Российская власть настаива­ет, что два формата интеграции — ТС и ВТО — ничуть не противоречат друг другу. При создании Таможенного сою­за оговаривалось, что вся его террито­рия является частью ВТО на условиях присоединения к нему России. Дирек­тору ЗАО «Петербургский тракторный завод» Сергею Серебрякову не понят­но: «Если Таможенный союз является частью проекта ВТО, задуманного не нами, то какая роль отводится России и ее партнерам в глобальном проек­те? Вписанность России, Беларуси и Казахстана в международную кредит­но-финансовую систему — фактор, от которого они зависят больше, чем от самого внутреннего интеграционного проекта».

Что же отсюда следует? ВТО или евразийский проект — ложная дилем­ма, резюмирует Руслан Гринберг. Он советует равняться на Китай, который слушает всех, а поступает всегда так, как нужно ему самому. Беда России в том, полагает академик РАН, что она слишком верит словам. Пора уже привыкнуть к тому, что мир неспра­ведлив и живет по двойным-тройным стандартам. Главное — стать привле­кательным государством, где царит закон, где нет вопиющего социального неравенства, где труд оплачивается достойной зарплатой, где заботятся о детях и стариках.

Такова диалектика. И это совсем не означает, что интеграцию следует отложить в долгий ящик. Напротив, сам интеграционный процесс, возможно, станет тем мотором, который заставит Россию перестроиться. И этот рецепт — основание для оптимизма. Наш успех, получается, зависит в большей степени от нас, нежели от внешних воздействий. А его формула известна: «Играй по своим правилам и будешь всегда в выигрыше».