В ожидании второго дыхания

ДИТЯ НУЖДЫ

Первое в истории мирового коопе­ративного движения потребитель­ское общество — «Большая артель» -создано в 1831 году в Читинском остроге, где отбывали заключение 85 декабристов. Идея самоорганиза­ции для взаимопомощи зародилась в тюремных казематах Петровско­го завода. Не случайно кооперацию называли «дитя нужды».

В Читинском музее потребкоопе­рации я видела копию устава «Боль­шой артели», фотографии ее членов И.И.Пущина, И.И.Горбачевского, Н.В.Басаргина, Д.И.Завалишина. Общество имело выборные органы управления и контроля, разрешение местных и центральных властей на ведение многоотраслевой хозяй­ственной деятельности. В 1864-м тот же Горбачевский открыл Пе­тровскую потребительскую лавку, председателем которой стал кузнец А.П. Першин.

Из Забайкалья кооперативное движение зашагало по всей стране и превратилось в одно из важней­ших экономических явлений в жиз­ни России. Поначалу его курирова­ло Министерство внутренних дел. С утверждением уставов творилась волокита. Порой так долго проверя­лась благонадежность учредителей, что те успевали умереть до реше­ния вопроса. К тому же развитие сдерживалось отсутствием единого кооперативного законодательства. Только в 1897 году правительство утвердило Нормальный устав по­требительского общества, который можно считать первым законом о потребкооперации, предоставляв­шим губернаторам право открывать такие объединения граждан.

Власть не препятствовала воз­никновению отдельных кооперати­вов, но осторожничала в отношении их интеграции. В больших союзах легче бороться за свои права. Это были независимые демократиче­ские организации, руководствовав­шиеся рочдейльскими принципами. Их авторы — ткачи из английского городка близ Манчестера, образо­вавшие в 1844 году «Общество спра­ведливых рочдейльских пионеров». На основе этих принципов — добро­вольное и открытое членство, демо­кратический контроль со стороны членов кооперативов и их участие в экономике — действует и совре­менное кооперативное движение. Поэтому, когда 18 потребительских обществ из разных российских гу­берний в 1898 году учредили еди­ную организацию, им пришлось назваться Московским союзом потребобществ, а не Центросою­зом, как хотели. И неудивительно. Идеи кооперации были востребо­ваны в революционном движении. Задолго до Октября 1917 года они изучались в подпольных кружках, пропагандировались в нелегальных изданиях и самодеятельных спекта­клях. В 1913 году бывший депутат Государственной думы, сотрудник большевистских газет «Звезда» и «Правда» Авив Войлошников воз­главил в Забайкалье губернский потребсоюз. Рабочие и крестьянские кооперативы превращались в опор­ные пункты большевиков, а пионе­ры-кооператоры буквально горели пламенем служения людям.

В Читинском же музее мое вни­мание привлек некролог в журнале «Кооперативное слово» за 1918 год на смерть организатора одного из старейших в Забайкалье Ново-Цурухайского общества потребите­лей — Андрея Саввича Эпова: «Ты безумно любил кооперацию, для которой забыл все. Твоя отзывчи­вая душа болела каждым ее движе­нием». Невольно призадумаешься. Беззаветно отдаваться делу можно лишь в том случае, если веришь в его высокое предназначение. Вот что открывается за скучными по­желтевшими протоколами заседа­ний правлений, собраний пайщи­ков и уполномоченных, членскими и заборными книжками, хлебны­ми карточками, медными боками старинных самоваров, круглыми и длинными безменами и прочим нехитрым торговым инвентарем.

«СМЫЧКА МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ»

В марте 1917 года Временное пра­вительство утвердило положение о кооперативных товариществах и их союзах. Новый закон разре­шал создавать кооперативы явоч­ным порядком и регистрировать их уставы в окружных судах. Через два месяца МОСПО переименовался в Центросоюз, который стал наци­ональным центром хозяйственной и общественной деятельности по­требкооперации всей страны.

Новая власть возложила на ко­операцию заготовки, производство и сбыт продукции. На плакатах писали: «Кооперация осуществляет смычку между городом и деревней». Декрет СНК от 1918 года предусма­тривал обслуживание ею не только членов кооперативов — пайщиков, но и всего населения страны, а так­же создание планомерного рас­пределения продуктов через сеть потребительских коммун. В них включалось все население данной местности. Кооперативные лавки и склады не подлежали национали­зации. Через два года с потребко­операцией слились сельскохозяй­ственная и промысловая коопера­ции, охватывавшие всех рабочих и крестьян. В Сибири и на Алтае первые послереволюционные годы стали «золотым веком» потребко­операции, которая объединила 58 процентов крестьянских хозяйств. К примеру, они выпускали 58 про­центов сливочного масла.

Государство уделяло большое внимание развитию кооператив­ного движения. Его вывели из под­чинения Наркомпроду и разрешили строить отношения с госоргани­зациями на основе договоров. Она закупала, обменивала и сбывала излишки сельхозпроизводства, ку­старных и ремесленных изделий. Это инициировало процесс добро­вольного членства. С концом НЭПа потребкооперация получила льготы на преимущественное приобрете­ние товаров в госпромышленности, на кредиты, более низкий налог с оборота, арендную плату и желез­нодорожный тариф на перевозку грузов. Она превратилась в главное звено товаропроводящей сети. Ко­операция росла, привлекая в свои ряды миллионы граждан.

Но в 1935 году государственная политика изменилась, и от потреб­кооперации потребовали сосре­доточиться на сельской торговле и заготовках. У нее забрали и пере­дали госструктурам более 26 тысяч предприятий розницы и 7 тысяч общепита, 255 хлебозаводов, 1139 хлебопекарен, 6 чайных фабрик, 43 молочных, 2 пивоваренных завода, 17 холодильников, рыбные хозяй­ства и рыболовецкий флот, всего 2/3 собственности.

Есть версия, что «немилость» власти была вызвана тем, что по­требкооперация забыла о своей, как бы сейчас сказали, социальной ответственности. В терминологии времени это назвали возрождением духа нэпманства, погоней за «ба­лансом». Природа бизнеса всегда одинакова. Прямые обязанности по обслуживанию селян отошли на задний план… И надо признать, что «обрезание» дало импульс потребко­операции для того, чтобы заняться действительным улучшением об­служивания сельского населения. Впоследствии такая задача не схо­дила с повестки дня, что способ­ствовало укреплению отрасли.

До нескольких десятков миллионов пайщиков объединяла в лучшие времена потребкооперация. Сколько их сейчас, статистика не знает…»

ВМЕСТЕ С МОНОПОЛИЕЙ СРЕЗАЛИ СОЦИАЛЬНУЮ ФУНКЦИЮ

«Когда я пришел в потребкоопера­цию, ее называли «государством в государстве», — говорит почетный председатель Центросоюза, член Со­вета Центросоюза Валентин Ерма­ков. К слову, он поставил абсолют­ный рекорд по продолжительности пребывания на посту главы Роспотребсоюза — 27 лет. — В советский период это была мощнейшая систе­ма, обеспечивавшая 27 процентов от общего торгового оборота в стране. Она занималась торговлей, общепи­том, производством, заготовками».

Дары лесов нередко экспортиро­вались за рубеж и на выручку за­купались дефицитные товары. Ко­мандированные из больших городов знали, что в глубинке можно приоб­рести то, чего не найти в мегаполи­сах, и пользовались этим. Порой го­рожане на один день вступали в ря­ды пайщиков, чтобы приобрести тот или иной товар. Но все же это лишь частности, а в целом потреб­кооперация развивалась, внедряла современные формы обслуживания, создавала новые отрасли.

Подрубил ее на корню принятый Борисом Ельциным в 1992 году указ о коммерциализации. От этого уда­ра она не оправилась. Дело в том, что в системе имелось множество баз, магазинов и других объектов, принадлежащих сторонним органи­зациям. Вышеупомянутый документ дал им право востребовать свою собственность назад, что оставило потребкооперацию без значительной части материально-технической базы.

Идеологически это подкрепля­лось веявшим в воздухе призывом покончить с любой монополией, в данном случае с преобладанием потребкооперации в сельской тор­говле. Мало кто задумывался о том, что у потребкооперации есть еще и социальная функция. Какой част­ник пойдет торговать в деревню, где остались одни старики? Где им ку­пить хлеб и другие продукты первой повседневности? Неудивительно, что в системе было немало убыточных предприятий. Конечно, вопрос о рен­табельности стоял всегда, но раз и навсегда решить его не удавалось.

Потребкооперация и сегодня в тех регионах, где власти ценят и помога­ют ей, делает многое, грубо говоря, из благотворительности. Продает лекарства, держит библиотеки при магазинах, оказывает бытовые ус­луги и всячески обустраивает жизнь местных жителей. На собраниях пай­щиков обсуждают не только оборот, но и местные нужды — закрытие по­чты, школы, разрушенный мост.

В лучшие времена потребкоопе­рация объединяла до нескольких десятков миллионов пайщиков. Сколько их сейчас, статистика ска­зать затрудняется. Реестр коопера­тивных организаций не ведется.

«Потребкооперация сегодня ока­залась несколько забытой и имеет явно выраженный тренд на угаса­ние, — говорит новый председатель Совета Центросоюза Дмитрий Зу­бов. - Этого нельзя допустить. Тем более что в наше время она имеет все возможности хорошо разви­ваться. Да и сейчас на отдельных территориях России ею делается много замечательного, однако об этом никто не знает».

Существует ошибочное пред­ставление о том, что кооператоры, помимо торговли, в состоянии за­ниматься только выпуском хлеба, булочек, лимонада. На самом деле во многих странах у них серьезная производственная программа. Рос­сия — с 1903 года член Международ­ного кооперативного альянса, куда входит 101 государство. Сильное кооперативное движение помогает людям находить работу и созда­вать бизнес. Везде он определяет­ся спецификой местных условий. В Швеции — это стартапы, проекты в сфере высоких технологий — ме­дицине, электронике, жилищном строительстве в селах, финансовой поддержке. В других странах у коо­перации аграрный профиль, туризм, даже ритуальные услуги. В Южной Корее на кооперацию приходится 80 процентов произведенной сельхоз­продукции, во Франции — половина.

СМЕНИТЬ ТРЕНД УГАСАНИЯ НА РАЗВИТИЕ

Новая команда Центросоюза наме­рена реанимировать отрасль. Нача­лось взаимодействие с регионами, Торгово-промышленной палатой РФ, Минсельхозом, Минобрнауки, даже с Минздравом — чтобы закры­тые ФАП заменить малыми меди­цинскими пунктами. Есть догово­ренность с «Агролизингом» о мини-пекарнях и мини-мясоперерабаты­вающих заводах. В сети Центросо­юза около 40 тысяч магазинов всех размеров, но работают они разроз­ненно. Объединение их под одним брендом даст толчок развитию всей системы, которая будет на новом уровне предлагать кооперативную продукцию. Стимулировать заго­товительную и производственную деятельность предполагается с по­мощью создания оптово-распределительных центров, внедрения со­временных инструментов вовлече­ния населения, развития различных форматов торговли — ярмарочной, мобильной, организации системы доставки продуктов, продаж через Интернет и столы заказов.

Закупочно-логистические цен­тры помогут фермерам сбывать и наращивать выпуск продукции. Сейчас они зависят от перекупщи­ков, покупающих ее за бесценок. В Алтайском крае браконьеры охо­тятся за рогами маралов. Панты, ценная железа кабарги скупаются задарма и уходят в Китай, Южную Корею. А какие бараны в Онгудайском районе, где 40 градусов моро­за зимой и столько же жары летом! Вкуснейшее мясо некуда сбыть. За Уралом сельхозпродукцию и дикоросы опять же скупают по бросо­вым ценам те же китайцы, а потом продают ее на своих рынках. Для дикоросов нужна особая програм­ма. Мало их собрать, требуется на месте произвести сортировку и первичную обработку, а значит, нужны финансовые средства.

«Мы будем помогать пайщикам где-то нормативной базой, где-то организационно, где-то, может быть, финансированием, но главное они должны сделать сами, — продолжает глава Центросоюза. — Наша цель — не превращаться в министерство, а стать партнером каждого пайщика и каждого потребобщества. Самое основное — научить людей находить работу вокруг себя. Чтобы человек вступал в пайщики, у него должен быть стимул, будь то пай или доля в производстве (активах), дисконтные покупки товаров или другие льготы».

Дмитрий Зубов только что вер­нулся из Стокгольма с заседания Правления исполкома МКА, где об­наружил у многих делегатов огром­ное желание сотрудничать с нашей страной. К нему стояла очередь ­главы кооперативных союзов, пред­ставители Ирана, Канады, Арабских Эмиратов, Южной Кореи, Индии. Развитие сотрудничества не только на уровне гигантов бизнеса, но и на уровне малого и среднего, безу­словно, новый подход. Появились и условия для этого. Госдума под­держала предложение Центросоюза и скорректировала законопроект по поддержке субъектов малого и среднего предпринимательства, включив в этот круг потребитель­ские кооперативы.

Отмечаемое в этом году 185-ле­тие потребительской кооперации — повод для того, чтобы познакомить россиян с нею. Готовятся фильм и книга о ней. Что очень важно, кооператив — юридически очень легкая форма объединения людей, которые захотели вместе работать. Ничем не хуже акционерного обще­ства. Для этого надо сформировать механизмы поддержки, прозрачные и выгодные государству и потреби­телям.

Потенциал у потребкооперации в нашей стране огромный. Речь идет о запуске новых предприятий по производству сельхозпродук­ции, импортозамещении, развитии промышленности, привлечении инвестиций. Это повлечет за собой сокращение безработицы и увели­чение занятости населения, повы­шение его доходов, равно как и до­ходов регионов.

Развитие государственно-коопе­ративного партнерства дает шанс выстроить самобытную рыночную и одновременно социально ориен­тированную российскую модель потребкооперации, что позволит максимально реализовать преиму­щества, заложенные в советский период.

Если кратко, новая команда Цен­тросоюза хочет вдохнуть в отрасль второе дыхание. Будем надеяться, что это удастся. Лозунгом плакатов 20-х годов было «Кооперация спасет стра­ну!». Сегодня нужно спасти саму коо­перацию. Желательно в этом поуча­ствовать и государству. Ее возрожде­ние — в наших общих интересах.