Накопительный лабиринт

Как заявил руководитель одного из НПФ, с нами уже 27 миллионов чело­век (участников накопительного пен­сионного страхования), и добавим к ним еще не менее 15 миллионов. Эта цель объясняет крайне агрессивную кампанию по ловле душ. Она небес­корыстна. За каждым новым при­влеченным автоматически и надолго идут большие деньги. Решение Прави­тельства о моратории на перечисле­ние НПФ накопительной части пенсии (она остается в ПФР и зачисляется на персональные счета тех, за кого рабо­тодатель заплатил взносы), естествен­но, добавило страсти и огня в публич­ную дискуссию. Правительство сразу же было обвинено в третьей конфи­скации (это самое мягкое обвинение) народных пенсий. Борьба за будущие взносы россиян переросла в борьбу за 2,5 триллиона уже собранных рублей, за сохранностью самого института НПФ. Ее лозунги — общее благо: до­статок ветеранов, создание надежно­го источника инвестиций, источника длинных денег для экономики.

Практически во всех развитых странах понятие «накопительная» вос­принимается как пенсия, формирую­щаяся из добровольных взносов как дополнительная к обязательной. Взно­сы «добровольцев» аккумулируются в пенсионных фондах как частных, так и государственных. Владельцы нака­пливающихся взносов, а это в боль­шинстве своем достаточно финансо­во и экономически грамотные люди, следят за деятельностью фондов. Она определяется строгими правовыми нормами. Тем не менее нередки и неудачи, вплоть до банкротства — от рисков не застрахована ни одна ры­ночная структура.

В России добровольное пенсионное страхование начало развиваться в се­редине 90-х. Быстро росло количество НПФ, сформировалось и неплохое правовое поле. Но бедность большин­ства населения ограничивала потен­циал добровольного страхования. Оно не смогло выдержать конкуренции с обязательным страхованием, кото­рое начало внедряться с 2003 года и которое сегодня обернулось большой проблемой для пенсионной системы, власти, общества. Но прежде всего для десятков миллионов будущих пенсионеров. Тон в борьбе за сохра­нение обязательных пенсионных нако­плений задают «тяжеловесы» во главе с экс-министром финансов Алексеем Кудриным. В основном те, кто и опре­делял идеологию и содержание пенси­онной реформы 2002 года.

 

Реформа, обусловившая расщепле­ние взносов на страховые и накопи­тельные, известна как «зурабовская». Это, конечно, преувеличение. Кто-то провел руководителя страховой ком­пании «МАКС» в Кремль, в советники президента Ельцина по социальным вопросам. Позже, в мае 1999 года, при правительстве Сергея Степашина Зу­рабов возглавил Пенсионный фонд -богатую, профицитную структуру. С завершением реформы от профи­цита ничего не осталось. Но с этим столкнулись уже преемники Зурабо­ва — весной 2004 года его назначили министром нового, точнее, реорга­низованного Министерства здраво­охранения и социального развития. Беды ПФР, как и монетизацию льгот, напрямую связывают с Зурабовым. Сам он скромно оценивает свою де­ятельность. Я — технолог, как-то пояснил Зурабов, мне дали задание. Я вы­полнил. Судя по дальнейшей карьере, выполнил успешно: из министра стал советником президента Дмитрия Мед­ведева, затем послом на Украине. Об­щественная же оценка реформы-2002 с годами, с осознанием ее последствий, становилась все более отрицательной. Но ее принципиальные ошибки: край­не уравнительный характер (фактиче­ски не учитывались при назначении пенсии стаж и заработок ветерана и введение обязательной накопитель­ной части пенсии) повторились и при новой пенсионной реформе, в полную силу заработавшей в этом году. Бюд­жет ПФР продолжает отдавать шесть процентов страховых взносов на на­копительную пенсию

Мораторий на 2014, 2015, 2016 го­ды — это «пластырь», наложенный на главную пробоину в пенсионном бюд­жете. Все взносы, поступившие в него, пойдут в страховую пенсию и будут проиндексированы по закону. Соот­ветственно уменьшаются и трансфер­ты из федерального бюджета. Прави­тельство обещает вернуть заморожен­ные средства, как только экономика, а вместе с ней и федеральный бюджет пойдут на поправку. Это компромисс. Компромисс, от которого выигрывают или в худшем случае не проигрывают будущие пенсионеры. Но он не устра­ивает ни сторонников, ни оппонентов обязательных накопительных взносов. Их мнения прямо противоположны.

Алексей Кудрин: «Частичный де­монтаж накопительной части пенсии крайне опасен. Он ведет к существен­ному сокращению пенсионных гаран­тий, сокращению инвестиционного ресурса, разрушает целый институт. И совсем непонятна логика заморо­зить накопления на год. Если бюдже­ту нужны деньги, проще взять их на рынке».

Антон Силуанов почти извинился за последний мораторий: «Надеюсь, что это мы делаем в последний раз».

Эльвира Набиуллина уверена: «На­копительная часть пенсии создает долгосрочную устойчивость всей пен­сионной системы».

Вячеслав Барсуков, экономист-ана­литик: «Пенсионные накопления част­ного банковского сектора создаются из средств федерального бюджета, которые только для приличия пропу­скаются через бюджеты ПФР, как бы в порядке заботы о благосостоянии пен­сионеров… Государство не просто на­качивает банковский сектор бесплат­ными бюджетными средствами, но еще дарит доходы от их инвестирования».

 

Обязательная накопительная система рекомендована Всемирным банком для развивающихся стран — и всюду провалилась.

И теоретически, и на модельных ис­следованиях, тем более практически, -эта система неэффективна. Оксана Дмитриева — один из самых активных и политических, и научных оппонен­тов — идеологов обязательной нако­пительной системы. Сохраняю запись ее дискуссии с министром труда (2001 год) Александром Починком, настой­чивым и горячим инициатором обяза­тельного накопительного страхования.

Читаю давнюю стенограмму дис­куссии и поражаюсь противополож­ности стилей, манеры общения со­беседников. Один, точнее одна, прагматично-конкретно анализирует за­конопроект будущей реформы-2002, обрекающий ее на неудачу. Второй — чисто пропагандистски убеждает в оригинальности, новаторстве, досто­инствах проекта, вобравшего в себя опыт лучших западных пенсионных систем. Вместо доказательства эмоци­ональные ссылки на цивилизованные страны.

Неловко писать об этом: Алексан­дра Починка уже нет, но подобные технологии обсуждения и сегодня наиболее используемые. Вот образец подобных аргументов: «Весь мир жи­вет с накопительными пенсиями, дру­гого пути просто нет, иначе пенсион­ная система быстро рухнет. Вы этого хотите?»

Запугивают напрасно. Сошлюсь на статистику Организации экономи­ческого сотрудничества и развития (ОЭСР): средний коэффициент замеще­ния государственной пенсии в ОЭСР -67,6 процента. С учетом добровольной корпоративной и персональной нако­пительной пенсии — 77 процентов. Вот так живет не весь мир, разумеется, а наиболее развитая его часть. В Рос­сии коэффициент замещения около 35 процентов.

Следовательно, чтобы подняться до 67,6 процента, следует активно развивать солидарную систему. Хо­рошо бы одновременно развивать и добровольную накопительную, но не по карману. Именно поэтому НПФ настойчиво добиваются сохранения обязательных накопительных отчис­лений. Как доказывает в исследо­вании «Усложнить, чтобы запутать» Вячеслав Барсуков, накопительные системы противопоказаны странам со стагнирующей экономикой, высокой инфляцией, нестабильной финансо­вой системой. Навязанная Всемирным банком обязательная накопительная модель на поверку оказалась спосо­бом концентрации средств крупней­шими банковскими холдингами. И после «мастер-класса» в Чили, много лет проводимого воспитанниками Чи­кагского университета, начался откат от обязаловки.

Первой от нее отказалась Аргенти­на (еще в 2002 году, когда мы только начинали зурабовскую реформу). В 2010 году Венгрия: сразу же 97 про­центов участников системы вышли из нее — не захотели или не смогли компенсировать страховые взносы своими личными. Скорее всего, у нас повторился бы венгерский преце­дент — обязаловка не переросла бы в добровольность.

Чем же закончилась либеральная пенсионная революция в Чили? После падения режима Пиночета начались проблемы с бюджетом. Правительство прекратило компенсации пенсионных средств, изымаемых в частные фонды. Большинство ветеранов оказались за чертой бедности. Пришлось спешно вводить две социальные пенсии (для разных групп населения), чтобы спа­сти людей от «накопительной» нище­ты. Такие добавки получают около 70 процентов пожилых людей. И, тем не менее, большинство из них не могут уйти на отдых в положенные 65 лет. Средний возраст выхода чилийцев на пенсию — 69 лет. То есть они вынужде­ны трудиться едва ли не до последних дней жизни. Но в России по-прежнему Чили ставят в пример как страну, су­мевшую с помощью пенсионной ре­формы оздоровить бюджет.

Спасут ли нас НПФ и обязатель­ные пенсионные накопления? Даже министры по-разному отвечают на эти вопросы. Профессор НИУ ВШЭ Александр Абрамов вполне законно спрашивает: «Как выбрать человеку (страховую или накопительную пен­сию), если даже в Правительстве нет согласия?»

И, тем не менее, сам Абрамов под­сказывает: накопительную. И ссылает­ся на один их канадских пенсионных фондов для учителей, который обе­спечивает им ветеранскую «зарпла­ту» до 50 тысяч канадских долларов в год. Причем 78 процентов этих тысяч принесли дивиденды на пенсионные накопления. Комментарий профес­сора предельно прост: вот так могут работать фонды, если им не мешать. И сочувственно добавляет: «Сильно со­мневаюсь, что старость наших учите­лей, врачей, инженеров, рабочих будет богатой и достойной».

К сожалению, еще долго не будет. Канада — страна с развитой конкурен­тоспособной экономикой. С одной из лучших пенсионных систем, сочета­ющей и распределительные, и нако­пительные модели. С эффективным прогрессивным налогообложением — предельная ставка доходит до 53 про­центов дохода. И законопослушным населением, выплачивающим такие налоги.

 

Пенсионный фонд, даже самый луч­ший, — лишь зеркало, отражающее уровень экономики и жизни в целом… Никакие сверхгениальные схемы не заменят разумное управление стра­ной. Как можно говорить о благо­получной старости россиян, если за четверть века снизились и коэффи­циент замещения, и, что еще важнее, покупательная способность пенсии. И снизилась очень существенно — более чем на 20 процентов. Вряд ли даже самые радикальные монетаристы-ре­форматоры не сознают, что люди едят не купюры, а картошку, хлеб, молоко, рыбу, мясо. Вся беда как раз в том, что у пенсионеров и дефицит бюджетов, и обесценивание самих бюджетов. По­могут ли им НПФ, у которых вдруг обнаружилось столько защитников? Все наоборот — пока ветераны выру­чают НПФ. Их пенсии, и тут не поспо­ришь, урезаются ради накопительной части — не напрямую, разумеется, а через паутину всевозможных схем-расчетов. Но Боливар двоих не вы­несет. И потому с него потихоньку «ссаживают» сегодняшних ветеранов. Но и будущих Боливар не доставит в счастливые благополучные времена.

Недавно в издательстве «Наука» вы­шла монография «Пенсионные системы и пенсионные реформы». Ее автор-со­ставитель доктор экономических наук О. Дмитриева. Это серьезный труд для серьезных специалистов. Что я извлек из него для себя? Убедительные дока­зательства неэффективности обяза­тельных пенсионных накоплений. От них страдают все — нынешние пенси­онеры, работодатели, бизнес, бюджеты федеральный и ПФР, будущие пенси­онеры. За 8 лет среднегодовая пен­сионная доходность в ВЭБ составила

6,5 процента, у НПФ — 5 (это расчеты ПФР), у управляющих компаний — 8 при среднегодовой инфляции 10,1 процента. По экспертным расчетам, к выходу на пенсию покупательная способность рубля снизится до 10-15 копеек. Инфляция неизбежно возьмет свой оброк. Страховые же взносы все это время будут индексироваться (так, во всяком случае, предусмотрено за­коном) в соответствии с ней. Поэтому утверждение о том, что накопительная пенсия обеспечит будущее нынешних работников, — не больше чем миф. Как и попытки представить накопления ис­точником длинных денег. Они скорее сокращают инвестиции, чем увеличи­вают. ПФР ежегодно отчисляет из стра­ховых взносов более 400 миллиардов рублей НПФ. Фонды покупают на эти деньги государственные ценные бума­ги. То есть фактически отдают государ­ству деньги в долг под проценты. Но чтобы закрыть образовавшийся в ПФР дефицит на выплату пенсий, федераль­ный бюджет перечисляет ему взятые в долг деньги. Образуется парадоксаль­ный финансовый кругооборот: ПФР ->? НПФ ->- федеральный бюджет ->- ПФР Гораздо проще и дешевле было бы от­дать инвестиционные средства или кредиты напрямую финансовым по­средникам под проценты. Об этом же говорится и в исследовании МВФ. По его заключению преимущества накопи­тельной пенсии над распределительной сильно мифолизированы. В частности, государству выгоднее вкладывать сред­ства, чем даром отдавать их пенсион­ным фондам. Поэтому многие эксперты и предлагают решить эту проблему не мораториями, а отказаться от обяза­тельной накопительной системы.