Сергей ГЛАЗЬЕВ: Модернизация без мифов
В оборот экономической журналистики все шире входит термин «четвертая индустриальная революция».
О необходимости реиндустриализации заявил Президент Владимир Путин. Однако дискуссии о выборе путей развития в обществе продолжаются. А еще с социалистических времен мы знаем, что идеи становятся силой лишь тогда, когда они завладевают массами. Академик РАН, советник Президента России Сергей ГЛАЗЬЕВ вместе с группой ученых подготовил для правительства ряд предложений по стратегии развития страны. По просьбе журнала «РФ сегодня» он поделился своими мыслями о том, что необходимо предпринять для обеспечения устойчивого экономического роста и инновационного курса движения в будущее.
О необходимости реиндустриализации заявил Президент Владимир Путин. Однако дискуссии о выборе путей развития в обществе продолжаются. А еще с социалистических времен мы знаем, что идеи становятся силой лишь тогда, когда они завладевают массами. Академик РАН, советник Президента России Сергей ГЛАЗЬЕВ вместе с группой ученых подготовил для правительства ряд предложений по стратегии развития страны. По просьбе журнала «РФ сегодня» он поделился своими мыслями о том, что необходимо предпринять для обеспечения устойчивого экономического роста и инновационного курса движения в будущее.
Дискуссия в обществе уже идет не по вопросу «Новая индустриализация или сырьевая модель?», а, скорее, вокруг конкретных путей реализации новой модели развития. Что касается общей стратегии, то вопрос политически решен. Руководство страны — и Президент, и премьер — многократно заявляли о необходимости новой индустриализации, переходе на инновационный путь.
Дестабилизация в конце 2008 года сбила траекторию экономического роста и не дала реализовать цели Концепции долгосрочного социально-экономического развития России, принятой Правительством РФ в октябре того же года. Мы сегодня отстаем практически в 1,5 раза по показателям развития от намеченных целевых ориентиров. Естественно, требуется анализ, почему меры антикризисной политики не были сбалансированы и увязаны с целями долгосрочного развития, обозначенными Владимиром Путиным в октябре 2008 года.
Сергей ГЛАЗЬЕВ Депутат Государственной Думы I, III С 30 июня 2012 года — советник Президента Российской Федерации. |
Россия потратила на антикризисные меры триллионы рублей, но иначе, чем другие страны. Государство спасло бизнес ряда крупных собственников, закрыв глаза на их вопиющую некомпетентность как управленцев. Однако далеко не все из них услышали требование Владимира Путина вложить полученные от государства почти бесплатные кредитные ресурсы в реальный сектор. Триллионы рублей, выданных ЦБ, банки направили на спекуляции против рубля, следствием чего стало обрушение его курса, обесценение сбережений граждан и всплеск инфляции. Банкиры на этом «заработали» около 300 миллиардов рублей, а объемы производства машиностроения упали на 40 процентов. В других странах более 80 процентов таких средств пошли на поддержку инноваций, освоение новых технологий и в первую очередь повышение энергоэффективности.
На фоне глобального финансового кризиса внимание общественности обычно привлекается к динамике показателей фондового рынка, разного рода финансовым пузырям и катастрофам. За этой бурлящей поверхностью сегодня идет быстрое становление нового технологического уклада. Его ядро — комплекс производств, связанных с нано-, био-, информационно-коммуникационными и другими технологиями, растет с темпом 35 процентов в год! Через несколько лет именно за счет роста групп этих новых производств мир начнет выходить из глобального кризиса.
Не опоздала ли Россия? Пока еще нет. У нас еще есть возможность вскочить на подножку уходящего поезда, освоить перспективные ниши в новом технологическом укладе и таким образом выйти на траекторию опережающего роста, модернизируя все другие отрасли на основе ключевых технологий нового уклада.
Процесс перехода означает падение спроса и снижение цен на сырье. Это связано с кардинальным повышением эффективности, и прежде всего энергоэффективности, которая в производствах нового уклада на порядок выше, чем в традиционных. Поэтому оставаться в теплом болоте сырьевой трясины и за счет нефтедолларов закрывать все дыры долго не получится. Окончательное скатывание в сырьевую модель аукнется не только падением темпов роста, а вызовет деградацию вслед за промышленностью и социальной инфраструктуры, и снижение уровня жизни, и прочие неприятные последствия.
То есть экономике России предстоит структурная перестройка. В этот период объективно колоссальным образом вырастает роль государства. Возникает нужда в максимально внимательном его участии в аспектах стратегического планирования, организации долгосрочных инвестиций, предоставления кредитных ресурсов для поддержки инновационной активности и развития производства. Какими должны быть соответствующие механизмы, сегодня обсуждается.
Преодоление возникающей депрессии побуждает государство стимулировать спрос и инвестиционную активность. Исторический опыт свидетельствует об исключительной масштабности и драматичности организации такого стимулирования в периоды крупномасштабных технологических сдвигов. До сих пор оно принимало форму резкого увеличения государственных оборонных расходов, вылившихся в гонку вооружений в космосе в 70-е годы в ходе прошлого аналогичного структурного кризиса и в катастрофу Второй мировой войны в ходе позапрошлого кризиса, обусловленных сменой технологических укладов. В процессе смены доминирующих технологических укладов в 70-е — 80-е годы ХХ века развернутая в США Стратегическая оборонная инициатива дала мощный импульс развитию комплекса информационно-коммуникационных технологий. Его рост на 25 процентов в год в течение двух десятилетий обеспечивал устойчивое экономическое развитие ведущих стран.
В определенной степени милитаризация экономики в периоды смены технологических укладов — следствие доминирующей во властвующей элите стран Запада либертарианской идеологии, которая ограничивает участие государства в экономике вопросами правопорядка и безопасности. В результате объективная потребность в резком повышении роли государства в этот период, включая обеспечение как спроса, так и предложения новейших технологий, принимает форму милитаризации экономики и провоцирует усиление международной военно-политической напряженности.
Немалое значение в ее эскалации имеет то обстоятельство, что смена технологических укладов сопровождается изменениями в составе не только лидирующих отраслей, корпораций и производств, но и стран, и регионов. Лидирующие страны, сталкиваясь с перенакоплением капитала в устаревших производствах, стремятся сохранить доминирующее положение, прибегая к военно-политическому давлению в целях консервации выгодной им системы международных экономических и политических отношений. Одновременно решаются задачи увеличения спроса на продукцию нового технологического уклада посредством наращивания военных расходов.
Для предотвращения угрозы очередной холодной или горячей войны нужны серьезные усилия ведущих стран мира, включающие согласование национальных антикризисных политик и стратегий развития.
Какую систему действий необходимо реализовать нам, чтобы освоить базовые технологии нового уклада? Прежде всего речь идет об изменении денежно-кредитной политики, переходе на внутренние источники кредитования экономики, ориентировании на спрос на деньги со стороны производственных предприятий. Нужно будет расширять рефинансирование коммерческих банков с привлечением долгосрочных инструментов и под обязательства промышленных предприятий с тем, чтобы банки гонялись за ними, а не наоборот.
Недавно в Москве прошел представительный экономический форум, на котором ученые, политики и представители реального бизнеса обсуждали концепцию развития страны. Там высказывалось мнение о том, что, несмотря на риторику, власти в реальности ничего менять не хотят. Не думаю. Однако существует разрыв между целеполаганием и инструментами реализации намеченных задач.
Первое. Если говорить, скажем, о бюджетной политике правительства, то в ней можно увидеть поставленные цели. Масштаб деятельности институтов, призванных поддерживать переход на инновационный путь развития, намного меньше требуемого. Политике недостает системности. Есть цели, но нет четкой системы мер по их реализации. А вот в денежно-кредитной политике наблюдается полный отрыв от них. Это второе. Она ведется по-прежнему вне целей экономического роста, модернизации и развития. Как и раньше, ЦБ не считает нужным организовывать долгосрочный кредит для развития экономики. Кредитная политика, с его точки зрения, — только регулирование денежной массы и поддержка ликвидности банковской системы. А долгосрочные кредиты, длинные деньги — это, мол, пусть рынок сам все сформирует. Лет через сто, может быть, это и произойдет.
Денежно-кредитная политика все эти годы работала на торможение экономического роста: денежные власти изымали денег из экономики больше, чем давали. В медицине стерилизация означает лишение организма способности к воспроизводству, в экономике — способности к развитию. «Бюджетное правило» до кризиса 2008 года называлось «ценой отсечения». Сейчас по нему отсекается до 7 процентов доходов федерального бюджета. Это же астрономические суммы! Мы могли бы поднять уровень инвестиционной составляющей в полтора раза, не замораживая нефтедоллары и не направляя их на поддержку иностранных финансовых пузырей вместо вложений в развитие. Сбережения позволяют нам реально выйти на обозначенную Президентом норму накопления 27 процентов.
Третье. Налогово-бюджетная политика также не соответствует продекларированным целям экономической политики. Главное бремя налогов ложится на создание стоимости, а не на ренту, что было бы логичнее для стимулирования инноваций.
Четвертое. Нет отпечатка новых ориентиров экономической политики и в вопросах ценообразования. Мы говорим о том, что нужно поднимать обрабатывающую промышленность, а естественные монополии реализуют задачу выхода на равнодоходные цены внутри страны и вовне. С их точки зрения, экспортные и внутренние цены должны выровняться. Кроме банальной жажды наживы, тут никакой логики нет. Вместо того, чтобы заниматься регулированием, обеспечением прозрачности и повышением эффективности работы естественных монополий, созданием благоприятных ценовых пропорций, наше государство по сути дела потакает их погоне за сверхприбылями и бесхозяйственности.
К сожалению, по ключевым направлениям экономической политики (денежно-кредитная, налогово-бюджетная, ценообразование) у нас нет связующих механизмов между целями модернизации развития и инструментами экономической политики. Вот главная беда, по моему мнению. Те, кто оправдывают, пропагандируют и разрабатывают такую политику, на самом деле руководствуются некими мифологемами и схоластическим подходом, абсолютно не отвечающими реалиям жизни. В современных условиях непозволительная роскошь держать гигантские деньги в резервах вместо того, чтобы вкладывать их в развитие экономики.
При выборе стратегического курса экономической политики спор, на мой взгляд, идет не между апологетами либеральной модели и сторонниками государственного регулирования. На самом деле дискуссия ведется между здравомыслящими людьми (теми, кто понимает закономерности экономического развития) и «квазирелигиозными фанатиками», которые свято верят в существование механизма свободной конкуренции и достижимость равновесия на «свободном рынке». Последние не замечают ни научно-технического прогресса, ни монополизации, ни гигантской роли вздувающих цены посредников в нашей сегодняшней экономике.
Демистификация, демифологизация экономической политики, считаю, сейчас важнейшая задача. Без этого мы не осуществим модернизацию и останемся за бортом нового технологического уклада.