Либеральный взгляд на неопределившуюся экономику

— Для нас очень важны дискуссии между парламентариями с участием экспертного и предпринимательского сообщества. И важную роль в это вно­сит дискуссия внутри платформ пар­тии «Единая Россия». Главное, думаю, здесь — определить реальные темы для обсуждения и реальные решения. Для Либеральной платформы, безус­ловно, в центре внимания находятся вопросы экономического развития, состояния делового климата, разви­тия конкуренции и других институтов рыночной экономики и аспекты укре­пления правового государства.

В части инвестиционной политики крайне важной считаю тему долгосрочности интересов инвесторов. К примеру, сейчас идет такая интен­сивная дискуссия вокруг процедуры оценки регулирующего воздействия законов, которая обязательно должна применяться на всех уровнях. Очевид­но, нужен особый механизм, который должен автоматически применяться и включаться на ранних стадиях тех или иных законодательных инициа­тив. И особенно тех, которые имеют стратегическое значение, в том числе перевод части пенсионных накопле­ний в распределительную систему в 2014 году.

Принципиальной темой остается глубина государственного участия в экономике. Сегодня в силу объек­тивных причин наиболее крупные инвестиционные, инфраструктурные проекты опираются на ресурсы го­сударства, ресурсы государственных корпораций или компаний с большим участием государства. В этом, надо сказать, есть своя логика, поскольку в условиях формирующегося полноцен­ного рынка долгосрочных инвестиций государство как бы подставляет свое плечо экономике в виде всей системы институтов развития.

Однако, когда экономика контро­лируется различными государствен­ными рычагами, трудно рассчитывать на пропорциональное формирование системы мотивации частных пред­принимателей. Поэтому в таких усло­виях важно определиться и выстроить четкую программу сокращения госу­дарственного участия в экономике. Добавлю, что инвестиционное сооб­щество очень ждет появления таких инвестиционных инструментов, кото­рые существуют и широко применя­ются в так называемых дружелюбных юрисдикциях.

У нас тоже в этом смысле продела­на определенная работа, достаточно глубоко изучен мировой опыт и ре­комендации наиболее авторитетных участников нашего рынка. В портфеле Государственной Думы находится несколько законодательных инициатив, в том числе в первом чтении приня­тый законопроект «О государственно-частном партнерстве». Далее, как вы уже знаете, в октябре Государствен­ная Дума рассматривает в первом чтении проект бюджета следующего, 2014-го, года и на всю трехлетку. И по поступившим материалам уже видно, в какой довольно сложной ситуации мы находимся и с какими вызовами сталкиваемся.

На этапе нулевого чтения бюджета фракция «Единая Россия» сформули­ровала свои требования к бюджету. Первое — это безусловное выполне­ние государством социальных обязательств. Второе — это обеспечение реализации майских Указов Прези­дента. И вот эти две позиции дают довольно высокую планку расходных обязательств государства. Важны и две вторые позиции. Это обеспечение дальнейшего развития экономики и эффективности бюджетных расходов. При этом рассчитывать на существен­ные бюджетные вливания для реали­зации крупных инфраструктурных и любых иных инвестиционных проек­тов достаточно сложно.

Эти проблемы неизбежно сказыва­ются и на системности всего нашего законодательства, на поиске опти­мального соотношения отечественно­го и международного законодатель­ства. С этой целью Государственная Дума вместе с региональными пар­ламентами, с юридическим сообще­ством приступила к такому анализу. На площадке Совета законодателей ведется работа по подготовке первого отчета о состоянии Российского зако­нодательства.

 

— Мы выйдем в этом году примерно на 1,7-1,9 процента экономического роста. И в будущем году, если ничего плохого не случится, будет примерно 2,5 процента. То, что сегодня произо­шло падение темпов, это не результат внешних шоков. Конечно, мировое закулисье существует, но никакого отно­шения к нашей сегодняшней ситуации это не имеет. Связано это с тем, что мы получили некоторую инвестици­онную паузу, которая возникла из-за того, что мы закончили ряд крупных инвестиционных программ и своевре­менно не запустили новых.

Эта ситуация во многом возникла из-за отрицательной динамики инве­стиций крупных государственных кор­пораций, которые так и не стали эф­фективным инструментом экономиче­ского роста. И вопрос здесь в том, ка­кой мы хотим иметь темп? По нашей оценке, темп прироста ВВП ниже, чем 2-2,5 процента даст снижение уровня жизни и экономическую деградацию.

Такой темп для России критический.

Дело в том, что износ основных фондов в отраслях инфраструктуры, ЖКХ, поддержание их относительной работоспособности и ликвидация по­следствий техногенных аварий требу­ет около 2 процентов ВВП ежегодно. Нынешнее торможение означает, что мы с вами некоторое время жили чуть лучше, чем работали, и сейчас за это должны расплачиваться.

Вторая сторона дела заключается в том, что мы находимся в совершен­но уникальной макроэкономической ситуации, которой никогда в России вообще за всю историю не было. Де­ло в том, что мы за счет накопленных средств можем резко увеличить объ­ем инвестиций, не снижая жизненного уровня населения, доходов. Вот такая возможность существует, но мы ее не используем.

Нам нужна новая экономическая политика. Стандартное объяснение: «новая экономическая политика» воз­никает тогда, когда старая была не­эффективной. Ничего подобного. Нам нужна новая экономическая политика, потому что старая оказалась результа­тивной. Дело все в том, что мы с вами 2000 год начинали с большого количе­ства нищих. Нищенство мы ликвиди­ровали. Мы сейчас имеем, по разным оценкам, примерно 43-45 процентов по паритету покупательной способности и ВВП на душу населения по отношению к США. А в 90-м году у нас было 17 процентов.

И вторая проблема, связанная с тем, что было бы желательно запу­стить еще частный средний и мелкий бизнес. У нас к нему отношение ров­но такое, как при советской власти было к рабочему классу — умиление и сопли, а дела никакого. Что же про­исходит? Малому и среднему бизнесу нужны деньги. А денег мы им не да­ем. Здесь я очень советую посмотреть справочник. Возьмем средние экс­портные цены на основные наши тор­говые товары — пшеница в 2007 году стоила 250 долларов за тонну, в 2012 году — 281. Руды, концентраты — 51 и 99 долларов за тонну соответственно. Каменный уголь — 52 и 97. Нефть сы­рая — 485 и 802 доллара за тонну. Удо­брения — 197 и 450 долларов за тонну. Действительно ситуация уникальная — у нас есть деньги, а вся проблема в том, что нужно их запустить в дело…

Хотел бы еще остановиться на про­блеме производительности труда. Нужно не забывать, каким способом мы меряем производительность труда. Мы берем некоторый объем и делим на численность. И есть такие всхлипы­вания, что мы, дескать, отстаем от раз­витых стран в разы — в 5—20 раз. Где мы так отстаем, это легко исправить, потому что ясно, что там находится избыточная рабочая сила. А вот где мы отстаем на 10—15 процентов, это более сложное дело. Это может быть достигнуто только за счет инноваций.

Теперь говорят о том, что надо экономить на зарплатах. Что каса­ется внутреннего рынка, то низкая заработная плата, с одной стороны, является ограничением по произво­дительности труда, а, с другой сторо­ны, является ограничением по спросу. Это придумал известный предприни­матель Генри Форд. И он доказал, что главным фактором высокой произво­дительности труда является именно высокая заработная плата. Обычные возражения — у нас народ пьющий, темный, никуда не годный, поэтому ему не надо ничего платить. А у Фор­да, как вы знаете, работали сплошь интеллектуалы. Поэтому первое и не­обходимое условие повышения про­изводительности труда — это высокая заработная плата.

Поговорим теперь о так называе­мом неэффективном производстве. Что это такое? Есть производство продукции, и она продается. Это как закрыть? Сейчас витает в воздухе довольно странная идея — закрыть неэффективные производства. И чем заменить? Получается, что для того, чтобы избавиться от неэффективного производства, надо иметь эффектив­ное производство. А чтобы его иметь, надо в него инвестировать. Я сейчас не рассматриваю социальные пробле­мы с безработицей, потому что, если устроить безработицу и платить посо­бия, то получится испанский вариант. А если не платить безработным посо­бия, то социологи охотно расскажут, какие будут последствия.

Озвучена идея о 25 миллионах высокопроизводительных и хорошо оплачиваемых рабочих местах. Но они же с неба не свалятся. Это происходит от инвестиций, которые не могут воз­никнуть без экономического роста. Как сказка про белого бычка. Другой вопрос — означает ли это, что у нас все автоматически улучшится? Нет, все автоматически не улучшится. У нас, вы знаете, автоматически, кроме безобразия, ничего не происходит. Все остальное вручную идет. На что хотел обратить внимание? Что мы уперлись в один фактор — инвестиционный. А если меньше тратить, это значит мень­ше доходов со всеми последствиями. И в теории этот феномен известен, как «парадокс бережливости».

Коллеги, мы экономический рост меряем ВВП. Объясняю: валовой вну­тренний продукт, если убрать подроб­ности, — это доходы. Хотите менять доходы — их надо увеличивать. Зна­чит, нужен ориентир — рост доходов. Естественно, общее сокращение дохо­дов в экономике приводит к опережа­ющему снижению доходов бюджета. Мне говорят: нет, мы не просто со­кращаем расходы, мы сокращаем не­эффективные расходы. Что касается неэффективных расходов, их вообще не нужно производить ни при каком уровне доходов. А если вы сокраща­ете расходы, то давайте считать по­следствия. Дискуссия активно идет по поводу, что снизить. А к каким последствиям это приведет? Должен сказать следующее: по нашей оценке, около четверти прироста, который мы будем иметь в этом году, связано с ростом доходов бюджетников. Бюд­жетники — они не только работают, но и покупают. А рост продаж — это стимул экономики.

 

Сергей Колесников: «Предприниматели находятся в тумане»

— Во-первых, что я хочу сказать, 256 законов, которые приняли в Государ­ственной Думе в области предприни­мательства, нужно еще успеть выпол­нить. Это очень тяжело по объектив­ным причинам, практически все они ложатся на плечи предпринимателей. Во-вторых, очень много в законах не­точностей и плохая юридическая тех­ника. После законов выходит очень много объяснений Минфина, нало­говой инспекции, финнадзора. Часто по смыслу эти разъяснения противо­речивы. И предприниматели, которые ведут свои «корабли», находятся в тумане и маяков не видят. Это очень сложное правовое поле. В-третьих, с 2006 года, когда был принят первый антимонопольный закон, Федераль­ная антимонопольная служба усилила свои полномочия.

За эти три года было принято три поправки, и на сегодняшний момент ФАС имеет колоссальные полномо­чия по сравнению со своими колле­гами в западных странах. К примеру, наше антимонопольное ведомство возбуждает 12 тысяч дел против ста в Евросоюзе. 60 процентов этих дел направлено против малого и среднего бизнеса. В-четвертых, ситуация усугу­бляется — недавно господин Шувалов подписал четвертый антимонополь­ный закон, и он поступит в Госдуму в ближайшие две недели. Я прочитаю некоторые выдержки из этого зако­нопроекта: «Вводится новое государ­ственное регулирование, в частности, обязательное согласование торговых практик частных компаний». Этого нигде в мире нет.

Далее: «Отменяет иммунитет на об­ладание интеллектуальными правами собственности». Но о каком тогда ин­теллектуальном развитии может идти речь, если компании, которые будут готовить свои разработки, будут ли­шены защиты, в том числе судебной, на право обладания ими?

Еще: «Отменяется допустимое со­глашение о совместной деятельно­сти». Какие могут быть стимулы к ин­новациям, если фактически ставится крест на совместных предприятиях? «Вводится запрет — вслушайтесь в это — на вертикальное соглашение между материнской и дочерней компанией». Это противоречит здравому смыслу, вообще акционерному законодатель­ству. Ведь вводится непрозрачный коррупционный механизм апелляци­онного пересмотра без вызова сторон.

И еще «новация»: «Остаются новые полномочия за органами власти в части ценообразования и формирования тарифов, изменяются правила предоставления государственной помощи муниципальным органам».
Фактически все это делается без широкого обсуждения, и эти законопроекты вводятся в виде поправок ко второму чтению. Конечно же, «Деловая Россия» по этому поводу сильно возмущена. Соответственно, большая к парламентариям просьба, допустить нас к обсуждению этого законопроекта. Деловой климат будет очень сильно ухудшен, если он будет принят в изначальном виде, подготовленном ФАС.