Государственники объединяют мысль и действие

НЕ СОВСЕМ ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ

В начале 2016 года была создана Временная комиссия Совета Феде­рации по мониторингу экономиче­ского развития. По мнению ее ру­ководителя Сергея Калашникова, первого заместителя председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, к тому времени окончательно скомпроме­тировали себя теория и практика либерализма в экономике, который был навязан МВФ и Всемирного банка для государств с «транзит­ной экономикой». Свидетельство тому легко найти, сравнив некото­рые ключевые показатели СССР и современной России. ВВП на душу населения за постсоветские годы упал с 30 000 до 14 800 долларов. Доля нефтегазовых доходов в бюд­жете возросла с 3 до 51 процента. Участие России в мировом промыш­ленном производстве сократилось с 11 до 3 процентов. Ухудшились на 10-30 процентов показатели сред­недушевого потребления многих видов продовольствия…

Что интересно, политика, кото­рую проводят сторонники самого радикального монетаризма так на­зываемой чикагской школы, вызы­вает крайнее изумление у их американских коллег и единомышленни­ков: российская модель либеральной экономики уникальна. Нигде в мире, например, не пытались проводить реформы и выходить из кризиса, искусственно снижая денежную массу и ограничивая высокой учет­ной ставкой движение инвестиций в реальный сектор экономики. Это все равно, что залить в автомобиль бен­зина на 100 километров и ожидать, что он проедет триста километров, да еще с высокой скоростью! Имен­но в такой пропорции (1 : 3), по мне­нию известных ученых-экономистов, соотносится имеющаяся в обороте денежная масса к потребности в ней. Тем временем альтернативные пред­ложения — а их немало, только цель­ных концепций не меньше пяти — есть. Та же временная комиссия Со­вета Федерации за год с небольшим проделала колоссальную работу, соединив принципиальные положе­ния практически всех альтернатив­ных экономических моделей. На ее очередном заседании о сути новой концепции рассказал сенатор Нико­лай Рыжков, бывший председатель Совета Министров СССР: признать необходимым сочетание плановых и рыночных начал в экономике по примеру Китая, Вьетнама и Индии,
где достигнуты высокие темпы ро­ста ВВП; считать приоритетной роль государства в управлении экономи­кой, исходя из того, что упования на большую эффективность частной собственности не оправдались; пла­нировать преобладающее развитие инновационной сферы на основе мощных информационных плат­форм, а также отраслей, формирую­щих новый технологический уклад.

Госплан СССР в принципе опе­редил свое время, однако для того, чтобы осуществлять сбалансиро­ванное планирование по тысячам позиций, тогда не хватало информа­ционной поддержки. Действующие ЭВМ были слабы, чтобы решать такие масштабные задачи. Иное дело сейчас, когда современные многоядерные компьютеры могут совершать триллионы операций в минуту. Не случайно методику со­ветского Госплана в той или иной степени используют и крупнейшие корпорации, и управленческие ор­ганы Китая, Индии и других стран. Творчески переработанный и адап­тированный к современным усло­виям опыт советского долговремен­ного масштабного планирования лег в основу «Стратегии развития российской экономики: программа неотложных мер», обобщив пред­ложения и наработки практически всех публичных альтернативных концепций.

И ПЛАН И РЫНОК

Символично, что конкретные на­правления стратегии расшифровал академик Абел Аганбегян, один из авторов советской теории про­странственно-территориального планирования, признанной и вос­требованной во всем мире. Государ­ственный сектор будет развиваться на основе прямого планирования, для частно-корпоративного сектора намечено использовать индикатив­ный метод, когда мелкий и средний бизнес через систему экономиче­ских стимулов будет привлекаться в приоритетные отрасли, где дей­ствие крупных государственных высокотехнологичных предпри­ятий малоэффективно: сфера услуг, общественное питание, венчурные и конструкторские разработки и так далее.

Крупные корпорации с участием госкапитала будут осуществлять стратегические задачи федерального масштаба — развитие топливно-­энергетического комплекса, транспортно-логистических структур, сельского хозяйства, высокотехно­логичных и инновационных отрас­лей. Там, где частный капитал не способен решить жизненно важные для страны задачи в силу отсут­ствия достаточного экономического потенциала, что доказала практика постсоветского развития: ни одно крупное производство уровня Ав­тоВАЗа или сибирских нефтегазо­вых промыслов не создано частной собственностью, которая занима­ется эксплуатацией советского на­следства.

Но откуда взять инвестиции, о недостатке которых в связи с санкциями часто указывают прави­тельственные экономисты? Внутри страны, по мнению ученого, доста­точно ресурсов — от 24 триллионов рублей банковских депозитов до возможностей использовать налого­вый маневр, освободив низкоопла­чиваемые категории населения от подоходного налога и увеличив его для людей с высокими и сверхвысо­кими доходами. К тому же финан­совое состояние России позволяет осуществлять внутренние и внеш­ние займы на сумму до 400 милли­ардов долларов США. Если будет осуществлен комплекс мер, пред­усмотренных в стратегии, вполне реально уже к 2020 году увеличить рост ВВП до четырех процентов, а к 2025-му — до шести процентов, достигнув таким образом цель, по­ставленную Президентом РФ — пре­высить среднемировые темпы роста этого показателя.

Однако эти цифры академик, вероятно, привел в качестве мини­мальных, чтобы не давать повода критикам обвинить себя в излиш­нем оптимизме: в других выступле­ниях были приведены обоснования того, что при соответствующей во­ле государства удастся запустить процессы, гарантирующие минимум десять процентов роста ВВП. Если, конечно, проводить реформы не «точечно», а в едином комплексе, с широким привлечением внутренних инвестиций и внешних заимствова­ний, которые должны быть востре­бованы и реализованы предприяти­ями всех форм собственности через систему льгот и преференций.

Но как не попасть через систему за­имствований в новую зависимость от иностранного капитала? Член Ко­митета Совета Федерации по оборо­не и безопасности Вячеслав Шты­ров предлагает максимально ис­пользовать исключительно внутрен­ние источники: банковские активы, которые используют лишь на шесть процентов в качестве инвестиций, а также осуществлять плановую эмис­сию независимо от объемов золото­валютных резервов. Таким образом страна восстановит полностью свои суверенные права и государствен­ные полномочия в экономике, кото­рые, по мысли известного социолога Мануэля Кастелье, сегодня частично перехвачены и контролируются транснациональными корпорация­ми и «неоимперской конструкцией внешней политики США».

Что должно стать основным ин­струментом, с помощью которого государство будет развивать эко­номику? Стратегия долгосрочного экономического развития, которая будет базироваться на совокупно­сти пятилетних индикативных пла­нов, реализуемых через пятилетние госпрограммы, юридический статус которых определяется законом о пятилетнем плане и госпрограммах. При этом денежно-кредитная поли­тика, которая сегодня обслуживает, по существу, узковедомственные интересы Центробанка, в частно­сти, подменяющая задачу развития экономики целью любыми метода­ми подавить инфляцию вне зависи­мости от последствий, должна быть сменена целевой эмиссией, исходя из конкретных запросов конкрет­ных предприятий, решающих обще­государственные задачи.

Необходимость таких измене­ний подтвердил Юрий Шамков, заместитель директора Фонда раз­вития промышленности — одного из немногих успешно действующих в условия либеральной политики ин­ститутов развития: сегодня запросы в фонд на инвестиционные кредиты под 6,5 процента годовых составля­ют около 400 миллиардов рублей, в то время как докапитализация ФРП ограничена 20 миллиардами в год. Тем временем руководство ЦБ ут­верждает, что наращивать льготное кредитование не целесообразно, ибо существует опасность того, что их будут использовать нецелевым об­разом. Между тем в 2016 году бан­ковская система увеличила прибыль в пять раз, а инвестиционное креди­тование сократилось на 0,9 процента. Это означает, что банки живут не за счет роста реального сектора экономики, а используя спекуля­тивный доход, формирующий фик­тивный капитал и разбалансировку денежно-товарных потоков. Иными словами, денег напечатано много, а товаров, соответствующих их коли­честву, нет. Это классический фак­тор, продуцирующий инфляцию.

Другая крайне острая экономи­ко-социальная проблема — уже­сточение фискальной политики и введение других платежей для большинства населения, формально не узаконенных в Налоговом кодек­се, — возросшие тарифы за госуслуги, ЖКХ, оформление разного рода подключений к электросетям, газу, административные штрафы и так далее. Между тем методика сбора так называемого НДС приводит к тому, что из примерно 22 трилли­онов рублей этого налога в бюд­жет поступает всего лишь десять процентов! А введение в крайне умеренном режиме прогрессивной шкалы налогообложения доходов физических лиц на постоянной ос­нове может принести в госказну не менее 500 миллиардов рублей.

ЧТО ХОРОШО ДЛЯ ВЕДОМСТВ, ПЛОХО ДЛЯ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Почему экономические власти иг­норируют эти предложения, равно, как и варианты развития, которые предусматривают, что государство должно стать главным, как нынче принято говорить, модератором и бустером (ускорителем) экономи­ческого прогресса?

Ответы на эти вопросы можно было бы услышать от заместителя мини­стра финансов РФ Владимира Ко­лычева на упомянутом заседании. Однако финансист словно и не слы­шал альтернативных аргументов и повторил давно известные тезисы: борьба с инфляцией — главная за­дача, она успешно решается, а если кредитовать реальный сектор, то возможен всплеск инфляции, что негативно скажется на экономике. Хотя имеются расчеты, в том числе американских ученых-монетаристов, что, увеличив производство и предложение потребительских то­варов на два процента, даже и на основе инвестиционных кредитов, можно получить снижение инфля­ции минимум на один процент.

Однако сии истины отечествен­ными рыночниками не востребо­ваны, что дало повод президенту Ассоциации «Росагромаш» и пред­седателю Совета ТПП по промыш­ленному развитию и конкуренто­способности экономики России Константину Бабкину сделать вывод: экономическая реальность и деятельность Центробанка, Минфи­на и Минэкономразвития существу­ют в непересекающихся плоскостях с полярными знаками: что хорошо для ведомств, плохо для промыш­ленности. И наоборот. Ведь, судя по выступлениям руководителей фи­нансово-экономического блока, кри­зис в России закончился, экономика идет вверх, только на заводах и фа­бриках этого не замечают, не говоря уже об нищающих согражданах.

Парадоксально, но эту же мысль подтвердил, сам того, видимо, не желая, замминистра экономического развития РФ Олег Фомичев, рассказывая об успехах институтов развития — Росэкспоцентра, ВЭБ, ФРП, нового Агентства технологи­ческого развития — о том, что вве­дены в строй десятки новых совре­менных производств, десятки мил­лиардов инвестированы в создание новых мощностей и так далее. Все это верно, но главное — эти подвиж­ки произошли только потому, что были инициированы государством и осуществлялись за счет бюджета! Вопреки главной идее либеральных экономистов, которая лежит в ос­нове нынешней экономической мо­дели: «Чем меньше государства, тем больше рост экономики». Абсурдность этой формулы под­тверждает и опыт возрождения оборонно-промышленного ком­плекса, где в последние год создан, образно выражаясь, полигон, где отрабатывают прямое государ­ственное планирование с мини­мальными рыночными началами. Итог — 15 миллиардов долларов экспортных доходов, новейшие производственные многоцелевые мощности, десятки тысяч рабочих мест, рост производства сопут­ствующих потребительских това­ров. А ведь тот же Алексей Куд­рин, который также имеет пору­чение разработать перспективную экономическую модель, последние четыре-пять лет не устает повто­рять, что ОПК — обуза для экономи­ки, надо бы развивать финансовый сектор и цифровые платформы.

Но не стоит противопоставлять условно либеральные и условно государственнические концепции, как неоднократно подчеркивал Сергей Калашников, инициатор и руководи­тель работы по формированию Стра­тегии развития российской экономи­ки. В ее проекте авторы сознательно избегали жестких формулировок и однозначных рекомендаций. Цель простая — оставить простор для ком­промисса различных точек зрения, чтобы стратегия стала действитель­но всеобъемлющим документом, имеющим максимальные шансы на реализацию и успех.