Силуанов признал: «Мы болели голландской ситуацией»

Стало ясно, чем же страдала российская экономика все последние годы. Диагноз поставил в четверг министр финансов России Антон Силуанов, заявивший, что «мы болели все последние годы так называемой голландской ситуацией».

Эффект Гронингена

Что же это за «голландская ситуация»? Очевидно, главный финансист имел в виду так называемую «голландскую болезнь» (иногда используют словосочетание «эффект Гронингена»), образное выражение, используемое для характеристики однобокой экспортно-сырьевой ориентации экономики и связанные с этим негативные эффекты.

Почему голландская? Принято считать, что подобные негативные эффекты проявились в Нидерландах, когда в 1959 году там было открыто Гронингенское газовое месторождение, которое, подчеркнем, действует до сих пор: добыто с того времени свыше полутора триллиона кубометров газа, осталось еще 2,7 триллиона кубов. В среде либеральных экономистов преимущественно венской школы принято, что неожиданно свалившиеся на головы голландцев газовые сверхдоходы счастья им не принесли: национальный гульден вырос в цене, ограничив экспортные возможности промышленности Нидерландов, соответственно, стали закрываться промышленные предприятия, возросла безработица и увеличилась инфляция.

Однако есть и другие трактовки «эффекта Гронингена»: экспортные сверхдоходы, наоборот, придали новое качество развитию экономики. Правительство Нидерландов сумело ими распорядиться профессионально и дальновидно. Большая часть прибыли от газового месторождения пошла в социальные фонды и на повышение уровня жизни и образования голландцев, а также на увеличение пособий по безработице, которая, незначительно возросла в связи с модернизацией действующих производств и структурной перестройкой в соответствии с меняющейся в пользу высоких технологий мировой конъюнктурой. Проще говоря, экспортные доходы потратили, чтобы повысить уровень и качество жизни людей и построить новые современные заводы, модернизировав действующие.

В Голландии того времени была многоотраслевая экономика, устойчивая ко всем колебаниям мирового рынка: электронные предприятия, металлургические, химические, авиа- и судостроительные, автомобильные заводы, нефтяной гигант «Шелл». А еще — логистический узел с крупнейшими портами, туризм, рыболовство и рыбопереработка, швейные производства. Все эти отрасли получили дополнительные инвестиции и мощно развились, создав фундамент для рывка Нидерландов на последующие 30 лет: к исходу 90-х королевство производило около 5 процентов европейского ВВП при населении 4,1 процента, а уровень инфляции не превышал 3 процентов.

Как подчеркивается в одном из исследований, открытие новых месторождений вкупе с либерализацией торговли «привело к экономической экспансии Нидерландов в 60-е годы, что обусловило увеличение масштабов производства и дальнейшую рационализацию производственных методов». Замечу, что о таких последствиях «голландской болезни» сейчас знает любой третьекурсник — экономист, если, конечно, он не хронический троечник.

Тем не менее, принято выделять такие формальные признаки недомогания по-голландски: резкое укрепление национальной валюты; рост безработицы; рост инфляции; падение производства в высокотехнологичных и традиционных отраслях экономики. Но в России, если верить Росстату, нет ни одного такого признака! Укрепление рубля? За последние полтора года обесценился в 2,5 раза. Безработица? Уже лет десять колеблется в пределах 5-6 процентов, что вполне терпимо по меркам рыночной экономики.

Инфляция? Вообще упала до 8 процентов если не сомневаться в компетенции Алексея Улюкаева, министра «околоноля», а всё же есть сомнения — по официальным данным в последние годы инфляция остаётся практически неизменной, в 12-14 процентов. Падения производства тоже нет, отчасти потому, что высокотехнологичные отрасли в результате либеральных реформ практически разрушены, а те, что остались — в оборонной сфере — наоборот, растут на пять-шесть процентов. Так о какой же голландской болезни можно говорить? О реальной, соответствующей экономической истории Нидерландов? О такой можно только мечтать, жалко, не зафиксировано эпидемий или хотя бы случаев передачи воздушно-капельным путём через общение министров финансов, например.

Не увлекайтесь тюльпанами из Амстердама

Впрочем, есть еще одна экономическая болезнь, связанная с Голландией: тюльпанная лихорадка. Её суть — в 1636-1637 года в Европе возник ажиотажный спрос на тюльпаны из Нидерландов. Цены на луковицы достигали тысячи и более гульденов, что можно приравнять при всей условности к сотням тысяч нынешних долларов. Голландцы принялись выращивать тюльпаны, забросив даже чрезвычайно выгодную торговлю африканскими рабами, заложив дома, фермы, мануфактуры…

Поначалу дела шли великолепно, в стране появились тысячи нуворишей. Однако вскоре на рынке появились дешёвые турецкие и египетские тюльпаны и бум закончился, оставив сотни тысяч разорившихся голландцев, пришедшую в упадок экономику и торговлю. Кризис был недолгий, но болезненный, создав предпосылки к буржуазной революции, последовавшей спустя 20 лет. Если такую болезнь имел в виду Антон Силуанов, то можно только аплодировать его самокритичности и объективности.

За 25 лет либеральные экономисты, разрушив высокотехнологичные отрасли в результате приватизаций, продаж западным конкурентам и просто оставляя без денег, мотивируя борьбой с инфляцией, создали сырьевую экономику, аналог нидерландской четырехсотлетней давности, где роль тюльпанов играют экспортные баррели нефти и кубометры газа. А стоило упасть сырьевым ценам на мировом рынке — тут же начал расползаться бюджет с трехтриллионным дефицитом, пошло вниз производство, ВВП начал «расти отрицательно», как принято говорить в Минфине. И ведь можно было предусмотреть, что высокие цены на сырьё не вечны, и в «тучные годы» начать структурную перестройку и развить высокотехнологичные, прибыльные отрасли, сформировать транспортную и логистическую инфраструктуру, начать разрабатывать новые месторождения… Но нет. Деньги от экспортных сверхдоходов вложили в американские долговые обязательства, развивая экономику США. Это, перефразируя Наполеона, не преступление, а гораздо хуже — полный непрофессионализм.

Есть и другой путь

Между тем, есть и другой, опробованный и эффективный, рецепт против голландской болезни. КНР тоже могла попасть в «тюльпанную удавку». Страна — четвертая по уровню добычи нефти в мире, а по многим видам полезных ископаемых, включая редкоземельные и чрезвычайно дорогие, необходимые для производства электронной техники, экранов для мобильных телефонов и компьютеров. И Пекин, учитывая, что топливный баланс на 70 процентов обеспечивает уголь, вполне мог бы наладить экспорт, решая сиюминутные проблемы бедности и экстенсивно, не спеша, развивая экономику.

Китайцы избрали другой вариант: увеличили закупку нефти, монопольно ограничили экспорт редкоземельных, используя их в собственной электронной промышленности, определив внутренние и внешние источники инвестиций, создавая льготные условия для привлечения кредитов, развили собственную промышленность, причём не архаичную, а самую что ни на есть передовую! Сто процентов айфонов и айпадов, к примеру, производят в Шанхае.

За те же самые четверть века КНР по объёму ВВП поднялась с восьмого на второе место в мире, удвоив подушевой национальный доход и выведя из черты бедности абсолютное большинство населения. Среди плановых показателей последнего пятилетнего плана до 2020 года — повысить в два раза уровень минимальных пенсий и зарплаты. А ведь это не крошечные Нидерланды, а полтора миллиарда человек, ещё позавчера полуграмотного и нищего населения! Может быть, вслед за сетованием на голландские болезни нашим либеральным экономистам из власти стоит подумать и о китайских рецептах?