Как я выжил, будем знать

Католическое, оно же протестантское Рождество я не праздновал, хотя и рисковал быть подвергнутым остракизму по причине нежелания быть в тренде. Наша либеральная интеллигенция категорически не приемлет тех, кто не в её тренде. Но я сознательно пошёл на риск. И дело не только в том, что я не принадлежу ни к католикам, ни к лютеранам, ни даже к адвентистам седьмого дня, равно как и к либеральной интеллигенции. Просто трёхнедельного застольного марафона мой ослабленный урбанистической жизнью организм не выдержал бы. Да и кошелёк тоже.

Однако, если принять во внимание число начинающих праздновать уже 25 декабря, ряды католиков и им сочувствующих в стране нашей неуклонно множатся. О том же свидетельствует и массовое почитание святого Валентина и несколько менее массовое, но всё равно празднование святого Патрика. Впрочем, шествия в честь Патрика на перекрываемом по этому случаю Новом Арбате ещё не так давно были достаточно многолюдными. Потом их прекратили ввиду несдержанного поведения наших доморощенных ирландцев.

Однако мы всё о Западе да о Западе. А страна наша, между тем, разворачивается на Восток. Даже уже развернулась до такой степени, что большинство нашего народонаселения встречало год огненно-красной обезьяны, который по китайскому календарю начнётся лишь 8 февраля, ночью на 1 января. Я тоже отпраздновал, чтобы хоть на этот раз быть в тренде.

Я внимательно изучил указания экспертов. Чтобы не прогневать обезьяну, надо было облачиться в огненно-красный костюм из винтажного плюша. Какой плюш следует считать винтажным, я так и не смог выяснить. Не помогли ни словари, ни энциклопедии. Пришлось взять напрокат некий средне-обезьяний костюм, что, впрочем, оказалось не таким уж простым делом. Спрос превышал предложение.

Костюм оказался сшитым из синтетики и явно не винтажной. Хотя я так и не понял смысла этого слова применительно к плюшу, но раз им оперируют, как сказала на днях радиоведущая, персоны из категории «высший вип», невольно проникся ко всему винтажному трепетным отношением.

Так вот, невинтажный обезьяний костюм был душным. В нём постоянно хотелось чесаться. Утешало одно - у обезьян это едва ли не самое любимое занятие, а значит, мои почёсывания выглядели более чем органичными. Хуже дело обстояло с маской. Снимать её было нельзя, дабы не прогневать обезьяну, а через отверстие, изображавшее рот, даже виноградины не пролезали.

Но всё равно надо было изо всех сил веселиться. Иначе обезьяна, как предупреждали эксперты, тоже осерчала бы. А этого очень не хотелось. Выручили танцы. Современные, с позволения сказать, танцы - все сплошь обезьяньи. Ни учиться, ни фантазировать не надо. И всё же 8 февраля я год обезьяны по второму разу встречать не стану. Не хочу.

«Мои мысли забрели в тупик», - пропел очередной безголосый певец на очередном новогоднем концерте. Мои мысли забрели туда же. Трудно найти нужные краски, чтобы описывать десятидневное всенародное бдение в обнимку с бутылкой и салатом оливье. Правда, надо отдать должное столичным властям. Для москвичей и гостей столицы они устроили экстремальное развлечение после многодневного тяжкого застолья - велопарад.

Разъезжать на велосипеде при 15 градусах ниже нуля и сбивающем с ног ветре - удовольствие существенно ниже среднего. В чём сверхзадача этого отдающего ментальным нездоровьем действа? Заставить меня ездить на велосипеде 25 километров на работу и столько же обратно даже летом, а уж тем более зимой, ненавидящему автомобилистов московскому транспортному начальнику Ликсутову всё равно не удастся. И, полагаю, в этом упорстве я не одинок.

По своей вызывающей нелепости зимняя велозатея сродни летней санной прогулке богача-самодура Прокофия Демидова. По его прихоти на дорогу высыпали пуды соли. По ней он и проехал, милостиво предоставив желающим возможность собирать соль с земли. Желающих, естественно, нашлось немало.

Ничто не ново под луной.