Баллада о бордюре

Если бордюры меняют, значит, это кому-нибудь нужно. В хорошем смысле, конечно. Без намёков. Просто слегка перефразированная цитата из пролетарского поэта. Но противные мысли не дают покоя. Мне это точно не нужно. Блицопрос родных, друзей и знакомых свидетельствует, что им это тоже совершенно не нужно.

Остаётся предположить, что ваш покорный слуга и его окружение - люди грубые, примитивные, лишённые эстетических наклонностей и чувства прекрасного. Нам не дано понять, зачем менять бордюрный камень, который уже прекрасно устроен на своём месте и который отработает ещё лет тридцать, а то и больше. Железобетон - материал на редкость прочный, гниению не поддающийся. И есть он, как говорится, не просит.

Зато есть, надо полагать, просят дети оптимизированных с работы врачей. Замена бордюров - неэквивалентная замена зарплаты. Есть ощущение, что всё меньше эстетов остаётся и среди посетителей поликлиник, где очереди становятся всё длиннее, а пребывание в кабинете врача - всё короче.

Начальник московского транспортного цеха Максим Ликсутов считает, что в столице полмиллиона лишних автомобилей. Складывается впечатление, что и люди в Москве накопились лишние. А если их ещё и лечить, то проблема совсем никогда не решится.

Ну как тут не вспомнить гоголевского попечителя Землянику:

- Человек простой: если умрёт, так и умрёт; если выздоровеет, то и так выздоровеет.

Вот и приезжает скорая с одним анальгином. Зато едет она по улицам, на которых не реже раз двух в год меняют асфальт. А теперь ещё и бордюры будут свежие-свежие, как кабачки с грядки. И если кто-то из недавних родственников кого-то из чиновников, как утверждает досужая пресса, занимается изготовлением бордюрных камней и тротуарной плитки, так что с того? Вот у Лужкова жена тоже сверхталантливая и сверхуспешная бизнесвумен. Правда, она всё больше по пластмассе. Однако при Лужкове пластиковые бордюры и тротуары в Москве так и не появились. Так что, наветы всё это.

А поменять в Москве можно многое. Останкинскую башню, например. Немодно как-то она смотрится. Игла иглой. И масштаб не бордюрный. Гостиницу «Москва» ведь поменяли. Правда, интерьеры из мрамора, бронзы и хрусталя как-то рассосались. Но это одна из мистических тайн, которых столица хранит превеликое множество.

А бордюры - это очень уж приземлённо. Да и слово какое-то иностранное и двусмысленное. Помните, как дед Щукарь из шолоховской «Поднятой целины» толковал его?

- «Акварель» - это хорошая девка, так я соображаю, а «бордюр» - вовсе даже наоборот, это не что иное, как гулящая баба…

Даже «отбойник» звучит как-то лучше. За отбойники московская власть тоже взялась. Что она с ними собралась делать? Чтобы угадать, трёх раз не потребуется. Конечно же, менять. Зачем? Надо полагать, за тем же, зачем меняют бордюры.

Впрочем, объяснение имеется. Говорят, новые отбойники будут настолько прочнее нынешних, что смогут выдержать чудовищный удар циклопической фуры, не дав ей выехать на встречную полосу. Что-то не доводилось слышать о фурах, пробивших два ряда существующих отбойников и вылетевших на встречку. И вообще сверхкрепкие отбойники - это глупость. Автомобильная безопасность построена на сминаемости металла как самой машины, так и преграды, которая должна её сдержать.

Раз уж сегодня получился день цитат, вспомним героя фильма «За двумя зайцами», лучше которого не скажешь:

- Это очень и очень… Но зачем?

Тут вам и отбойники, и бордюры, и велодорожки, и выделенные полосы для общественного транспорта, проезжающего по ним раз в час.

Рисунок Виталия Подвицкого/Cartoonbank